Из книги брата Жерара де Фрашет «ЖИТИЯ БРАТЬЕВ», Часть IV. Развитие Ордена, Глава IX.
Когда брат Реджинальд, бывший прежде деканом Орлеана, весьма успешно проповедовал в Болонье* и привлек в Орден многих знаменитых клириков, магистр Монета, известный по всей Ломбардии профессор свободных искусств, устрашился, что тоже не устоит перед его красноречием. Так что магистр Монета старался держаться от него как можно далее и словом и примером удерживал своих студентов от посещения Реджинальдовых проповедей. Несколько школяров попытались в день святого Стефана зазвать его послушать Реджинальда, и тот, не найдя повода отказаться, согласился – но не раньше, чем они все вместе прослушают мессу в храме св. Прокла. Студенты не возражали и по настоянию профессора прослушали даже не одну, а три мессы подряд, так как он надеялся протянуть время и избежать нежеланной проповеди. Наконец они явились в церковь братьев-проповедников и обнаружили, что магистр Реджинальд еще не закончил; но храм был полон народа, и Монета с товарищами должны были довольствоваться местом в самых дверях. Однако и издалека его немедля покорили первые же расслышанные слова: «Вот, я вижу небеса отверстые, - воскликнул проповедник, - сегодня они отверзлись, чтобы мы могли войти: каждый может шагнуть в небесные врата. Итак, несчастные ленные души, смотрите на них и робейте, пока они не закроются у вас на глазах, а вы останетесь снаружи, вы, закрывающие от Бога свои сердца, уста и ладони. Что же вы медлите? Смотрите – врата открыты!» Когда проповедь закончилась, магистр Монета разыскал брата Реджинальда, пал перед ним на колени и, все рассказав о себе, там же и тогда же принес ему обеты. По особому разрешению он еще год носил мирскую одежду по причине разных обстоятельств, замедлявших его уход; но как прежде он препятствовал другим в принятии хабита, так теперь начал убеждать студентов послужить Богу в Ордене и многих в таковой привлек. Он водил их на проповеди наших братьев и то одного, то другого провожал в новициат, каждый раз вместе с ними обновляя и собственные обеты. Когда же, наконец, магистр Монета облекся священным облачением, никакими словами не описать святости его жизни и мастерства, с которым он проповедовал, учил и ниспровергал ересь.
Один из знаменитейших наших братьев** в юности был послан на обучение в Париж. Там он повстречал Орден Проповедников, который в те годы едва возник, и ему вспомнилось, как картезианские монахи, останавливавшиеся в доме его отца, неоднократно молились, чтобы он умер либо среди них, либо в этом Ордене. И хотя юноша благодатью Божией редко впадал в грех и ради духовного совершенствования порой даже носил власяницу, а также подавал бедным и не пропускал литургии часов по будним дням и месс по праздникам, и каждый день ходил слушать проповеди в собор Богоматери***, однако же, слова Магистра Иордана или других проповедников никогда не трогали его настолько, чтобы пробудить желание вступить в какой-либо Орден. Получив степень магистра свободных искусств, он стал повещать курс канонического права и втайне от товарищей по утрам ходил в богословскую школу. Однажды в праздничный день после вечерни он задержался в церкви своего прихода, чтобы в одиночестве прослушать литургию по усопшим в отсутствие прочих школяров. Во время чтения на хорах к нему подошел приходской священник, и меж ними завязалась беседа. «Друг, - спросил священник, - могу я узнать, не из моей ли ты паствы?» «Думаю, что да», - отвечал юноша, объяснив, где он живет. «Тогда ты и впрямь из моих, - продолжал священник. – Раз так, я поделюсь с тобой своими мыслями. Помнишь ли, какие обещания ты дал Богу во крещении?» «Нет; и какие же?» - изумился студент. «Ты обещал отвергать сатану со всеми его деяниями и мирской суетой; ведь когда священник крестил тебя, он спросил, отвергаешь ли ты сатану, и восприемники, на чьих руках ты лежал, от твоего лица ответили ему и сказали: Отвергаю». «Но почему вы сейчас спрашиваете меня об этом?» – не понимал юноша. «Причина моего вопроса, - сказал священник, - в том, что здесь, в Париже, столько студентов долгие годы терпит нужду и лишения, чтобы закончить учение – а плодом учения становится все та же сатанинская суета. Школяр говорит себе: «Когда отучишься в Париже и станешь магистром на своем факультете, то сможешь вернуться домой знаменитым; тебя будут считать великим богословом и предлагать бенефиции, и, несомненно, ты займешь высокое положение в Церкви». Что же это такое, спрошу я тебя, как не сатанинская суета? Бойся, друг, в своем учении преследовать подобные цели! Подумай также, сколько профессоров и студентов сейчас отвергает мир, уходя к братьям-иаковитам**** – и поймешь, что все, к чему мы в земной жизни стремимся, не более чем суета». На этих словах священника чтение на хорах закончилось, и последовал торжественный ответ: «Горе мне, Господи, что я согрешил; что станется со мною, бедный я человек! Где мне укрыться, кроме как в Тебе, Бог мой!» Предостережение священника и слова литургии прогремели в ушах юноши, как две трубы, и плодом стало раскаяние духа и потоки слез. По дороге из храма в памяти его были живы эти ужасные слова: «что станется со мною, бедный я человек! Где мне укрыться, кроме как в Тебе, Бог мой! Они вновь и вновь звучали у него в сердце, и вдруг тихий голос в глубине души шепнул ему в ответ: «Укройся у Братьев Проповедников, в монастыре Святого Иакова». Через несколько дней он снова пришел помолиться в собор Богородицы, и такой пыл покаяния охватил его, что он в сердце своем отверг мир, отправился к знакомому брату из Святого Иакова и договорился, что вступит в Орден, как только расплатится с долгами. Потом он явился к своему профессору, который позже прославился в мире как кардинал Гугон Сен-Шерский*****, и поделился с ним своими планами, веря, что тот не станет чинить ему препятствий, будучи человеком добрым и бакалавром богословия. Выслушав студента, магистр возблагодарил Господа и заверил юношу в своей поддержке: «Знай, - сказал он, - что я имею такое же намерение, только прежде должен завершить важное дело, требующее времени и внимания. Ты же ступай с верой и будь уверен, что вскоре я последую за тобой». Студент вступил в Орден в день св. Андрея, а следующим Великим Постом магистр Гугон последовал его примеру, приняв хабит в праздник Кафедры святого Петра******.
Многие земляки названного брата, до сих пор живущие в его родном городе, подтверждают, что когда его отцу сообщили о новом рождении юноши, тот был в церкви, где молился о своей жене, мучившейся родами; и весть преисполнила его великой радостью. Достойный человек говорил даже, что ни за кого из своих многочисленных сынов и дочерей не бывал так счастлив, как за этого сына, младшего изо всех.
Один из старших братьев того юноши, очень его любивший, изучал в Болонье и Париже каноническое право. Однако пример брата подвигнул его вступить в картезианский Орден, по его мнению, более подходивший ему, нежели наш. Так дважды сбылась давняя молитва картузианцев, ибо младший брат вступил в наш Орден, а старший, единомышленный с ним, отправился к картезианцам и среди них вел весьма святую жизнь.
Когда Магистр Иордан проповедовал в Верчелли*******, в то время изобиловавшем школярами, за первые несколько дней пребывания там он помимо прочих привлек в Орден тринадцать знаменитых клириков-преподавателей. В то время магистр Вальтер Германский, известный своими познаниями в медицине, был магистром-регентом Свободных искусств, и его курсы стоили школярам огромных денег. Услышав о прибытии Магистра Иордана, он убеждал своих друзей и студентов не слушать брата-проповедника: «Опасайтесь его проповедей, не слушайте его, - говорил магистр, - ведь он, как куртизанка, искусно плетет речи, чтобы вас соблазнить». Но случилось чудо, несомненно, совершенное десницей Всевышнего: тот, кто отвращал других от Магистра, сам первый пал жертвой его слов – или, вернее, слова Божьего. Когда же его одолевала слабость, склонявшую его противостоять зову, Вальтер наносил себе по бокам сильные удары кулаками, восклицая: «Нет, ты пойдешь! Ты непременно пойдешь, несмотря на все свои чувства!» Он и впрямь пошел и был принят, впоследствии став в Ордене образцом для подражания.
Известный клирик из того же города, поднаторевший в изучении канонического права, узнав, что многие его друзья и студенты уже вступили в Орден, вскочил из-за стола, не задержавшись даже закрыть книги, и, забыв себя и все, чем владел, бросился бежать, как безумный. На улице ему встретился друг, пожелавший узнать, куда он так торопится, не взяв с собой даже слуги; клирик ответил на бегу, и не думая остановиться: «К моему Богу!» Он добрался до дома, в котором тогда жили Проповедники, еще не имевшие в городе монастыря; найдя среди братьев Магистра Иордана, он сорвал с плеч шелковый плащ, бросился на колени и вскричал: «С этого часа я принадлежу одному Богу!» Без расспросов и без малейшего промедления Магистр ответил: «Если ты принадлежишь Богу, мы во имя Его отдаем тебя Ему на службу»; и, подняв клирика, дал ему хабит. Эти два события записаны со слов того, кто был их очевидцем и одним из двух упомянутых мужей.
Два друга, парижские студенты, имели обыкновение ежедневно читать литургию часов Пресвятой Деве. Один из друзей, желавший вступить в Орден, часто звал другого последовать его примеру. Однажды они вместе читали вечерню последования Царице Небесной, и тот из двоих, что не чувствовал призвания, вдруг исполнился духа особого благочестия и со слезами на глазах сказал товарищу по окончании чтения: «Я более не отвергаю твоего щедрого предложения, но готов вступить в святое братство, куда ты меня так часто звал». Этой же ночью отправившись на заутреню в собор Богородицы, после службы они рассказали друг другу, что их более всего тронуло на литургии. Первый сказал: «Меня сильнее прочего задел комментарий святого Григория на Евангелие» (тогда было третье воскресенье Адвента). «А меня, - поведал его товарищ, - глубже всего тронул второй ответ: «Научит Он нас Своим путям», и второй стих ответа – «Придите, и взойдем на гору Господню, в дом Бога Иаковлева»********. Ведь Бог прямо призывает нас вступить в монастырь Святого Иакова – это Его дом, и стоит он на горе». Так друзья вместе вступили в Орден и возрастали в святости жизни.
Брат Петр из Люкрена долгое время вынашивал мысли о том, чтобы стать монашествующим, но по причине выдающегося положения, которое он занимал в миру благодаря своим талантам, он всегда старался отложить решение и многократно взвесить все резоны. Однажды вечером Петр читал комплеторий последования Святой Деве, и случилось так, что когда он произнес слова Псалмопевца – «Доколе, Господи, будешь забывать меня вконец, доколе будешь скрывать лице Твое от меня? Доколе мне слагать советы в душе моей?»******** на него сошел такой дух покаяния, что он ослеп от слез и не смог продолжать, но пал на колени, повторяя вновь и вновь: «Доколе мне слагать скорбь в сердце моем? Доколе врагу моему возноситься надо мною? Услыши меня, Господи Боже мой, просвети очи мои, да не усну я сном смертным!» Проведя всю ночь в подобном чтении комплетория, наутро он без колебаний предал себя Ордену.
* Реджинальд проповедовал в Болонье с 21 декабря 1218 по 11 октября 1219 г. Следовательно, обращение Монеты произошло на праздник св. Стефана, 26 декабря, а братом он стал в конце 1219 или в первых числах 1220 г.
** Речь идет о Гумберте Романском, пятом Генеральном Магистре, провинциале Франции в 1244 – 1254.
*** В знаменитый парижский собор Нотр-Дам, при котором, очевидно, он и посещал богословскую кафедральную школу.
**** То есть к парижским доминиканцам из монастыря св. Иакова. Иаковитами (или якобинцами) их называли по имени знаменитого монастыря, причем позже это имя по аналогии перешло к доминиканцам в целом. Монастырь действовал вплоть до Французской Революции, во время которой был захвачен республиканцами и превращен в их главный штаб; вместе с монастырем они временно «захватили» и нарицательное имя якобинцев.
***** Гугон (Гуго, Юк) де Сен-Шер (ум. 1264) – Парижский доктор канонического права и бакалавр богословия, вступил в Орден в 1225. Стал первым доминиканцем, получившим звание кардинала – 28 мая 1244 г. С помощью других парижских доминиканцев составил одну из полнейших сумм комментариев к Библии.
****** 22 февраля 1226 г.
******* Магистр Иордан проповедовал в Верчелли в 1229 (когда эти 13 новициев и вступили в Орден) и в 1231.
******** Ответ заутрени 3 Воскр. Адвента (по дореформенному чину) – по Ис. 2:3. Domus Jacobea может и буквально означать «дом Иакова», то есть монастырь Сен-Жак.
********* Здесь и далее - Пс 12:2-3.
Перевод: Антон А. Дубинин ОPs.
Отправить комментарий