Двое наших братьев из Монпелье, Петр и Бенедикт, одновременно лежали больными в лазарете. Приор, совершая ежедневный обход, спросил брата Петра, как он себя чувствует; тот отвечал, что весьма доволен и счастлив: «Потому что уверен в сердце своем, что вскоре отойду ко Господу; чтобы доказать вам истинность своих слов, открою вам, что брат Бенедикт умрет в тот же день». Тогда приор подошел к брату Бенедикту и услышал от него такой же ответ на вопрос о самочувствии. Вот что он сказал: «Когда вчера я размышлял о том, какое счастье – соединиться по смерти со Христом, я возжелал, чтобы скорее пришел час моего разрешения от плоти, и вздыхал об этом, призывая на помощь Матерь милосердия; тут мою душу исполнило такое невыразимое благоговение, что все иные желания оставили меня; о нет, я не могу более думать ни о чем, кроме Христа, который и есть мой исход». Брат Петр умер через два дня, и пока братья несли его тело в храм, как предписывает обряд, брат Бенедикт издалека услышал, как они поют псалмодию, и спросил инфирмария, кто скончался. Услышав, что умер брат Петр, он громко вскричал: «Пусть они приходят и за мной, потому что назначено мне умереть в этот же день!» По возвращении братьев в лазарет он и впрямь внезапно испустил дух и был похоронен рядом с товарищем, которого Господь даровал ему в спутники в последнее странствие. Брат, ознакомивший меня с изложенными событиями, сам при них присутствовал, а также неоднократно слышал эту историю от приора.
В том же монастыре жили двое, бывшие кровными братьями и близнецами. Они некогда вместе отправились учиться, вместе поступили в философскую школу в Париже, в один день вступили в Орден и вели в нем святую жизнь, а потом в один час отошли ко Господу. Старший из двоих, Петр, сотворил исповедь и принял последние таинства с великим пылом, после чего спросил приора, брата Понтия: «Отче, куда вы меня отправляете?» «К Господу нашему Иисусу Христу, брат», - был ответ. «А кого вы назначаете мне в спутники?» - «Не кого иного, как Христа, которого ты только что принял». Тогда Петр попросил о поцелуе мира, который по обычаю дают нашим братьям, находящимся на пороге смерти, и, получив его, отошел к вечным радостям. Его близнец, брат Арнольд, в тот час также был на краю могилы, и все отправились к его ложу в лазарете; когда над ним прочитали литании смертного часа, брат Винсент, лежавший на соседнем ложе, увидел, что в двери входит процессия святых. Гости окружили постель умирающего, и брат Винсент распознал среди них отца нашего Доминика, облеченного великой славой. Когда брат Арнольд выдохнул в последний раз, процессия последовала обратно, возглавляемая святым Домиником; мимо Винсента также прошли среди прочих святые братья Петр и Арнольд; минуя его постель, они сказали: «Готовься, ибо ты должен сегодня же уйти вслед за нами». Брат Винсент поставил об этом в известность приора, после чего вскоре и впрямь опочил во Господе.
Двое монашествующих из нашего монастыря в Арле, Вильгельм и Иоанн, были тяжело больны и лежали в лазарете. Приор явился навестить их, и Вильгельм в присутствии других братьев обратился к нему со следующими словами: «Я знаю, что умру от этой болезни, но я уйду не один: моя смерть придет в навечерие Успения, а брат Иоанн последует за мной на следующий день». Остальные захотели узнать, откуда он узнал подобные вещи, и больной ответил: «Мне привиделось, что братья в белых хабитах везли меня в лодке через широкие воды, и тут на берегу появился Иоанн, запыхавшийся от спешки, и закричал: “Брат, подожди меня, мы поплывем вместе!”» Слова умирающего в точности сбылись до конца недели.
Еще двое из того же монастыря вместе были в миссии, и там каждый из них предсказал другому день его смерти. Открыв это братьям-миноритам, в чьем монастыре они тогда останавливались, товарищи просили, чтобы их погребли в одной могиле. В то время они были молоды и полны сил, однако спустя несколько дней оба слегли больными в Гапе, скончались и были похоронены на праздник святого Лаврентия Мученика, как и открыл им заранее Господь наш.
Семь историй, которые мы приводим далее, прислал брату Гумберту, тогдашнему Генеральному Магистру Ордена, ни кто иной, как святой человек брат Эгидий Испанский, муж правдивейший и достойный всяческого доверия, бывший Магистру близким другом по новициату в Париже*.
Брат Петр из Сантарема, что в Испании, в миру бывший врачом, снискал к себе всеобщую любовь не только за свою природную красоту, но также и за великое добросердечие: он бесплатно лечил бедных, которые стекались к нему отовсюду; кроме того, в монастыре он также исполнял служение инфирмария. Однажды мирской брат по имени Мартин видел, как брат Петр во время созерцательной молитвы приподнялся в воздух, так что его голова касалась потолка; там он и пребывал в созерцании некоторое время, а потом медленно опустился обратно. После литургии часа девятого брат Петр пришел ко мне и доверил некоторые из тайн, открывшихся ему в молитвенном восхищении; но в тот день я остерег его, советуя никому более не говорить об этом, ибо таким путем суетная слава нередко находит путь к молитвенным душам, особенно когда об их видениях говорят другие, передавая из уст в уста. Едва он ушел, как за мной тут же послал брат Мартин; я поспешил к нему, и сей мирской брат спросил, рассказал ли мне Петр о своем восхúщении. «А ты как узнал об этом?» - удивился я. «Я своими глазами видел, как тот поднялся в молитве до самого потолка», - отвечал брат Мартин. Тогда я попросил его хранить благоразумное молчание обо всем произошедшем. Через некоторое время Петр молился перед алтарем, и дьявол, приняв облик брата, напал на него и поверг на пол, после чего принялся избивать ногами, да так сильно повредил ему, что нам оставалось только отнести израненного в лазарет. Вскоре он скончался, преисполнен глубочайшего благочестия; радуясь в предвкушении небесных блаженств, он отошел вечно пить из источника неизреченного счастья. Те, кто стоял у смертного одра брата Петра, видели, что лицо его светилось радостью, испуская лучи света, озарявшие весь лазарет и страницы книги, по которой приор читал ему последнее отпущение грехов. Вскоре после его смерти брат Мартин, видевший его восхищенным, также заболел и готовился последовать за ним в жизнь вечную. Видя Мартина в предсмертных муках, я велел ему повернуться к востоку, чтобы душа могла сразу полететь ко Господу; на что тот ответил: «Брат Эгидий, я умру не сейчас, но через восемь дней надеюсь и впрямь отойти ко Христу». И в самом деле он умер через восемь дней, а именно в ночь Рождества; когда мы на хорах пели предначинание: «Христос нам родился, придите, поклонимся», прозвучал сигнал, означавший смерть одного из братьев, и мы поспешили в лазарет, где обнаружили Мартина при последнем издыхании.
Субприор того же монастыря внезапно оказался при смерти; приор, умерший за некоторое время до того, явился одному из братьев, встав возле его ложа и разбудив его громким криком: «Поднимайся, брат, не время спать! Торопись, ваш субприор умирает». Брат немедленно вскочил с постели, но ранее, чем он успел разбудить прочих, по коридорам уже разнесся звук колокола смерти. Мы все поспешили в лазарет, на ходу читая «Верую», и обнаружили, что тревога была не напрасной. Из всего этого следует, что умершие праведники не перестают заботиться о своих живых преемниках.
Мирской брат по имени Доминик из того же монастыря умирал от водянки и попросил меня дать ему разрешение перебраться в самый тихий угол дормитория. Его желание было исполнено, после чего мы удалились на общинную встречу, которую устраивали дважды в неделю. В это время в дормиторий вошла девица удивительной красоты и скромности, одетая в белое, с лицом, закрытым покрывалом; присев на некотором расстоянии от ложа больного, она стала ласково беседовать с ним о вещах божественных, а потом так же таинственно удалилась. Инфирмарий, вернувшись, нашел больного онемевшим от изумления; но вскоре тот обрел снова дар речи и гневно вскричал: «Что за небрежение? Женщины могут свободно входить в наш затвор – и хуже того, никто, кроме меня одного, не видел этой девицы!» Встревожившись, инфирмарий отправился искать беглянку – но, обыскав весь монастырь, не обнаружил и следа ее; так что в конце концов он привел меня в лазарет, чтобы я расспросил больного, и таким образом я услышал чудесную историю во второй раз. Следующим вечером, в навечерие праздника святой Агаты, брат Доминик громко воскликнул, что час его настал, и умер, пока братья читали над ним молитвы на отход души. Из всего этого мы в конце концов заключили, что его прекрасной посетительницей была не кто иная, как сама святая Агата. Несомненно, она явилась препроводить к Господу Иисусу того, кто, подобно ей, был девственником и мучеником: мучеником вследствие длительных страданий по плоти и девственником, о чем он признался мне перед самой смертью холодеющими губами.
Другой мирской брат, по имени Гонсальво, будучи на пороге смерти, подозвал инфирмария и сказал: «Брат, если бы ты пришел чуть-чуть раньше, ты застал бы здесь моих умерших мать и сестру». Надо заметить, что обе эти дамы при жизни были щедрыми благотворительницами Ордена и подавали пример благочестия. «Они стояли здесь, подле меня, - продолжал брат Гонсальво, - всего несколько минут назад, и когда я спросил, как случилось, что умершие могут являться живым в зримом человеческом облике, они отвечали: “Мы получили эту милость заступничеством Матери Божией; теперь же приготовься, ибо ты умрешь завтра. Бесы изо всех сил будут пытаться устрашить тебя, но не бойся ничего, потому что мы придем к тебе на помощь вместе со всем воинством твоих усопших братьев. Когда же узришь Господа нашего Иисуса Христа, ни о чем не думай, кроме того, чтобы всецело предать себя Ему”». Так брат изложил свое видение, истинность которого подтвердила его внезапная смерть на следующее утро, так что он успел только выразить свое счастье по вступлении в радость Господа его и нашего.
Достопочтенный брат Фердинанд, в дни юности бывший певчим в кафедральном соборе Лиссабона и всеми считавшийся человеком высокопоставленным и авторитетным, после краткого, но святого пребывания на протяжении четырех лет в Сантаремском монастыре оказался на смертном одре. Перед тем как отдать Богу душу, он послал за мной, ибо я приходился ему родичем**; я пришел и стал расспрашивать, все ли с ним хорошо. На что брат Фердинанд спокойно отвечал: «Врата ада навсегда затворились передо мной, и я никогда не войду в них». Таковы были его последние слова, и когда он скончался, отец приор разразился слезами, что же касается меня, то я, напротив же, не мог устоять и не выказать своей радости; более того, пока братья оплакивали усопшего, вознося молитву: «Господи, не в ярости Твоей обличай меня» (Пс. 6, первый из семи покаянных псалмов), мне больше хотелось запеть псалом «Славьте Господа, ибо Он благ» (Пс. 105). Причина подобной радости заключалась в том, что я видел отошествие мужа, который распрощался со всеми земными благами и за столь краткий срок поднялся до таких высот совершенства, что нетрудно было угадать, какова его дальнейшая участь в вечности; ибо душевный мир на смертном одре после святой жизни есть вернейший признак вечного блаженства.
Был и другой брат из Сантарема, по имени Мартин, принявший хабит одновременно с епископом Лиссабона, капелланом при котором он служил; однако Господь захотел взять его к Себе и послал ему лихорадку, которая медленно, но верно его убивала. Когда я в навечерие Вознесения совершал обход лазарета, больной подозвал меня к себе и сказал: «Брат Эгидий, завтра я умру». После чего, возведя глаза горе, он прошептал: «Благодарю Тебя, Господи Иисусе, что Ты соблаговолил призвать меня из мира в день Своего вознесения, в праздник, который всегда более любого другого приносил утешение моей душе». Услышав такую речь, я не мог не сказать ему, что мне трудно в это поверить: ведь он выглядел достаточно сильным, чтобы прожить еще не менее недели. Однако брат Мартин продолжал настаивать, что отойдет ко Господу назавтра; и впрямь он принял помазание на следующее утро и мирно почил, как и предсказывал.
Брат Петр Феррандус, автор жития святого отца Доминика, вступивший в Орден еще в отрочестве и получивший степень доктора богословия в одном из знаменитейших испанских университетов, оказался при смерти в монастыре в Саморе. Один из тамошних братьев увидел во сне, что брат Петр восседает на возвышении, и лицо его сияет, как солнце, а по сторонам стоят ученики. На следующий день он рассказал мне об этом сновидении, из чего я сделал вывод, что брат Петр собирается вскоре нас оставить, тут же поспешил к нему в лазарет и сказал: «Брат, коль скоро ты отбываешь на небеса, прошу тебя, когда окажешься там, приветствуй от меня Преблаженную Деву и святого Доминика!» Трепеща от волнения и радости, он взглянул на меня и воскликнул: «Брат Эгидий, говори еще, поговори со мной еще о небесах – ведь так отрадно думать, что мы снова встретимся там!» Перед самым мигом его отошествия ко Господу я склонился к нему и прошептал ему на ухо: «Возлюбленный брат, прошу тебя вспомнить обо мне после смерти». Тогда он с воздетыми руками, будто собираясь принять венец, шепнул едва слышно: «Я тебя никогда не забуду; знай же, что только что я видел одесную себя Царицу Небесную и святого Иоанна Богослова, и каждый из них держал венец над моей головой. Скажи мне со всею прямотой и любовью, каково значение моего видения?» Будучи его исповедником, я не замедлил с ответом: «Первая из них знаменует награду твоей девственности, а второй – учению и проповеди, а так как ты и девственник, и доктор богословия, тебе и подобает принять этот двойной венец от Царицы девственниц и от орла Апокалипсиса». Тогда брат Петр обратил свой меркнущий взор к братьям и попрощался с ними следующими словами: «Братие, будьте неколебимы в любви к нашему Ордену, ибо в нем никто не любим так, как Бог». Сказав сие, он умер у меня на руках.
Брат Раймунд из Лозанны рассказывает, что брат Вильгельм из монастыря в Пюи-эн-Велэ, получив последнее помазание и будучи возложен на посыпанный золою пол по собственной просьбе, впал в бессознательное состояние; придя в себя после краткого забытья, он потер глаза, словно не понимая, где он и что происходит, и так обратился к братьям: «Возрадуемся же, братие, ибо на небесах царит неизреченная радость, и вскоре мы все сможем ее разделить; узрите – хоры полны ангелов, ожидающих меня». Потом он обратился к приору, который во время его болезни обращался с ним сурово и неблагосклонно, и продолжил: «Видите ли вы ангела, который только что склонился надо мной и дал мне поцелуй мира?» На этих словах приор, не склонный давать кому бы то ни было поцелуй мира, перебил его и спросил, не имеет ли больной взамен что сказать о состоянии своей совести; на что брат кротко ответил: «С этого часа я более не буду у вас под началом, но за меня вам воздаст Бог». С таковыми словами он мирно опочил во Христе. Брат Раймунд лично засвидетельствовал произошедшее и предоставил письменное подтверждение. Из этого примера начальствующие, равно как и подчиненные, должны научиться особой доброте в обращении с больными и стараться не огорчать их, ибо ангелы больных могут удостоить их посещения, желая препроводить души на небеса и утешить.
Брат Вигоро из Прованса много лет прослужил Господу в Ордене Святого Венца***, и наконец, получил разрешение перейти в Орден Проповедников. Возлюбленный братьями и всегда смиренный сердцем перед Господом, он провел среди нас пятнадцать лет, беспрестанно поднимаясь по лествице совершенства и с не иссякающим рвением слушая исповеди. В конце концов, он тяжело заболел в Бордо и совершил исповедь за всю жизнь перед провинциалом, но доктор нашел, что пульс его ровнее, чем предыдущим утром, и потому приор сказал брату Вигоро, желая его приободрить: «Не бойтесь, брат, врач сказал, что вы поправитесь». - «Насколько мне известно, - отвечал тот, - этому никак нельзя верить, да я и не стремлюсь поправиться». Когда прочие братья вышли из комнаты, провинциал во имя Господне велел ему ответить, по какой причине он так говорит; и брат вопреки желанию вынужден был ответить: «Вчера, как только вы оставили меня одного, выслушав мою исповедь, я лежал и продолжал просить прощения у Господа. Когда же я поднял глаза, мне явился наш Господь; стоя возле моего ложа, Он сказал: «Твою исповедь выслушал провинциал, но отпущение тебе дал Я. Не тревожься более ни о чем, ибо Я заранее пошлю Своих ангелов тебе навстречу». Брат Вигоро умер через несколько дней, и отец провинциал собственноручно записал все изложенные детали для предоставления Магистру Ордена.
Когда Людовик, наихристианнейший король Франции, собирался плыть в Святую землю****, некоторое количество наших братьев собралось в Монпельерском монастыре; один из них, по имени Петр Нормандский, тяжело заболел там и после исповеди за всю жизнь принял святой Виатик и последние таинства. Лежа по обычаю умирающих на посыпанном золой полу, головой на мешковине, он подозвал субприора, попросив его удостовериться, что более никого рядом нет (ибо из-за болезни глаза его ничего не видели), и раскрыл ему сердце следующими словами: «Возлюбленный отец мой, ради взаимного утешения я хочу сейчас поведать вам все, что Бог соблаговолил открыть мне; расскажите об этом братьям после моей смерти. Совсем недавно, когда вы читали в церкви службу часа девятого, я увидел небеса раскрытые и был удостоен лицезреть тайну Пресвятой Троицы; тогда же мне была дарована уверенность в спасении моей души». С этими словами на губах он и скончался, и, несомненно, без промедления был вознесен в радость вечную.
Брат Юлиан блаженной памяти, приор монастыря в Бордо, отправляясь на Генеральный Капитул в Лондон*****, предсказал свой скорый конец нескольким благочестивым мужам и попрощался с братьями так, будто более им не суждено было встретиться на земле. По прибытии в Бовэ он почувствовал себя дурно и слег; будучи на пороге смерти, он явился одной благочестивой женщине из Бордо, жившей по меньшей мере в дюжине дней пути оттуда, где он находился. Как раз в тот момент она молилась в церкви наших братьев – и вдруг увидела приора, восходящего на небеса в сиянии славы. На ее вопрос, куда он направляется совсем один, брат Юлиан ответил: «К Господу нашему, но я иду не один; скоро я позову за собой всю свою общину». Добрая женщина рассказала о видении субприору, утверждая, что приор, несомненно, скончался; субприор отметил день и час видения – и впоследствии подтвердилось, что брат Юлиан и в самом деле умер именно тогда. Время доказало его правоту, так как в течение лета скончался лектор монастыря, а вслед за ним – и еще одиннадцать братьев.
Примерно в то же время Марсельский монастырь был благословлен пребыванием брата Петра Диньского, юноши несравненной чистоты и всепобеждающей простоты. Почитавшая его набожная женщина рассказывала всем и каждому, что она видела сказанного брата Петра с факелом в руке, шествовавшего во главе процессии людей, облаченных в белое. Когда эти слухи дошли до самого брата, он пересказал их товарищу-монашествующему, добавив: «Думаю, что это был знак моей скорой смерти; не забывай молиться обо мне, когда я умру». И впрямь вскоре он во цвете лет завершил свой земной путь, ибо душа его нашла благоволение в очах Божиих.
Некий брат из провинции Англия, будучи на краю могилы, в бессознательном состоянии увидел сонм демонов, который рассеялся при приближении процессии святых в белых одеждах. Очнувшись, он рассказал о видении братьям, а также поведал, что видел венцы, уготованные для каждого проповедника и спутника такового, – ибо до того он часто угнетался мыслью, что никогда не удостоится апостольского венца, потому что он не был красноречив и не получал проповеднических назначений, но часто сопровождал других братьев в миссиях. И вновь он был восхищен духом, и, придя в себя, сообщил братии, что удостоился видеть отблеск славы небесной и узрел ангела, несшего в руках сияющую книгу Евангелия от святого Иоанна; со словами «Я должен идти, чтобы послушать его», брат и испустил дух.
Молодой монашествующий превосходного образа жизни и прекрасной наружности, на редкость одаренный проповедник по имени брат Вильгельм из Норвича, что в Англии, тяжело заболел и, в конце концов, оказался на краю могилы. Братья собрались у его ложа и пели долженствующие псалмы и литании на отход души; больной получил последнее помазание и обратился к ним с такими словами: «О, братие, как только вы начали молиться обо мне, Господь Иисус Христос удостоил меня Своим посещением и возрадовал, открыв передо мной видение святой Горы, на вершине которой я услышал Его священный глас, и голос Его матери, и хоры поющих ангелов». Помолчав немного, он продолжил: «Более ничто не может меня обеспокоить и встревожить – ведь я избрал истинную веру и целиком предал себя в руки Пресвятой Девы». После чего, попрощавшись с братьями, он мирно отошел ко Господу, словно бы покойно опочив со святым именем Марии на устах.
Весть о приближающейся кончине брата Вальтера из Корка в Ирландии, мужа великой простоты и ревности в служении, была открыта брату из того же монастыря. На следующий день брат Вальтер слег больным и на расспросы, как он себя чувствует, радостно отвечал: «Намного лучше – ибо страх смерти совершенно оставил меня с тех пор, как Господь наш Иисус Христос явился мне и обещал, что придет забрать меня отсюда в следующий вторник». Тогда было воскресенье, так что по прошествии понедельника после полуночи он начал читать вслух мессу за усопших, лежа на смертном одре. Торжественно пропев префацию, он на время погрузился в молчание перед тем, как начать евхаристический канон, после которого прочитал «Отче наш» - и скончался на рассвете вторника, как Христос и предрекал ему. Эту историю мы в точности излагаем со слов приора.
В монастыре в Бреслау брат Генрих Польский******, перед тем как умереть, приняв последние таинства и исповедавшись в грехах, начал петь следующий антифон, устремив взор на распятие: «О Крест святой, к тебе я ныне прибегаю с верой и радостью; возрадуйся и ты, ибо вскоре примешь ученика Того, кто некогда был на тебе распят». Брат, от которого я впоследствии узнал эту историю, спросил его, что он видит перед собою в этот миг; на что брат Генрих ответил: «Вижу Господа нашего Иисуса Христа и Его апостолов». – «Что же, брат, допущен ли ты в их блаженное сообщество?» - «Несомненно; также будут причтены к ним все наши братья, кто сохранит верность Ордену до самой смерти». Он повторил эти слова несколько раз со счастливой улыбкой, плеща ладонями в знак радости, переполнявшей душу. Через некоторое время братья услышали его восклицание: «Се, сюда идут проклятые демоны, чтобы похитить меня у моей веры; но я твердо верю в единого Бога, Отца, и Сына, и Святого Духа». С этими словами на устах он и испустил дух.
Брат Раймунд из Лозанны, о котором уже говорилось выше, повествует о событии, произошедшем, когда он был инфирмарием в Болонье. Некий больной брат среди ночи попросил его о последних таинствах; Раймунд, однако же, полагал, что непосредственная опасность тому не угрожает, так что решил отложить таинства до утра и отправился спать. После заутрени он явился навестить больного, и тот немедля начал прежалостно попрекать инфирмария за нерадивость: «Брат, что же ты наделал! Если бы только я причастился тела Господня вчера, как и просил тебя, сейчас я уже вкушал бы вечное блаженство на небесах, которые я удостоился лицезреть в обществе магистра Реджинальда и брата Роберта, и иных братьев. Они радостно вышли мне навстречу и посадили посреди себя, и пока мы вели дружеские беседы, вошел сам Христос, Господь наш, и обратился ко мне: «Уходи отсюда тотчас же, ибо ты еще не принял Меня». Из каковых Его слов я сделал вывод, что прими я святой Виатик прошлой ночью, мне было бы позволено остаться в том прекрасном месте с нашими святыми братьями».
* Были в новициате в Париже в 1225 г.
** Не забудем, что в этой истории, как и в трех предыдущих и трех последующих, речь идет от лица брата Эгидия (Хиля) Испанского.
*** Т. е. он был регулярным каноником св. Августина в монастыре Святого Венца возле Ангулема.
**** Людовик IX выехал из Парижа 12 июня 1247 г и отправился в Эг-Морт. Следовательно, брат Петр скончался в конце июня.
***** Капитул 1250 года. Также брат Юлиан упоминается в Acta, Reichert, 54.
****** Возможно, имеется в виду тот брат Генрих, который приходился другом и соратником святому Гиацинту, «апостолу Польши».
Перевод: Антон А. Дубинин ОPs.
Отправить комментарий