О наивысшем взлете духа, испытанного во внутренней жизни

Из книги блаженного Генриха Сузо «Жизнь» (Vita), II. Глава 52.

 

Мудрая дочерь сказала: «Мне было бы очень приятно согласное с Писанием(1) выяснение следующего, возвышенного учения: Где и как разум хорошо испытанного человека, погруженного в бездонной Пропасти, должен найти свою окончательную цель, так чтобы его внутренние переживания были согласны со смыслом Писания».

Слуга почерпнул из Писания духовный ответ, укрытое значение которого можно выяснить следующим образом: «Столь благородный человек в простоте умиротворенного духа принимает глубокие слова, которые Вековечный Сын изрек в Евангелии: «где Я, там и слуга Мой будет» (Ин 12,26). Кто не устрашился этого «где» Сына в Его умирающей на кресте человеческой природе, кто этому скорбному «где» не боялся подражать, тот, согласно с Его обещанием, сможет во времени и в вечности, духовным образом и в полноте наслаждения, испытать также радостное «где» чистого Божьего усыновления – в большей или меньшей степени, соответственно со своими возможностями.

Ах, где же все-таки находится это «где» чистого Божественного усыновления? – В сверхъестественном свете Божественного единства и согласно с Его безымянном именем, это – Ничто; рассматриваемое в его сущности, это существенное спокойствие; согласно с внутренними происхождениями, это – природа Троицы; согласно с качеством, это – свет, источником которого является он сам; как несотворенная причина, это – сущее, которое дает существованием всем творениям. В этом темном отсутствии «способов» исчезает всяческое множество, дух теряет свое собственное бытие и свое действие. Такова окончательная цель, бесконечное «где», которого достигает духовная жизнь всех духов; растворение в нем навсегда – вот вековечное счастье.

Но чтобы ты еще раз лучше могла это постичь, ты должна узнать, что в сверхъестественном свете Божьего единства, находится имманентный источник происхождения Лиц, исходящих из всемогущего, вековечного Божества. Ибо Троица Лиц существует в единстве природы, а единство природы – в Троице Лиц, а она берет свою силу в единстве. Говорит об этом святой Августин в книге О Троице(2). Троица Лиц заключает в себе единство, которое является ее природной сущностью и поэтому каждое Лицо является Богом, и благодаря простоте своей природы является Божеством. Таким образом, единство выражается в Троице отдельным образом, Троица же, возвращаясь во внутрь, сверкает в простоте единства, поскольку это единство заключает в простоте. Отец является началом Сына, отсюда Сын является эманацией вечно исходящей из Отца как Лицо, но остающейся в Нем согласно сущности. Отец и Сын выдыхают свой Дух. А единство составляющее сущность первого Источника во всех Лицах является той же самой сущностью. То, каким образом Троица является одной, как она одна в единстве природы и как из единства происходит, этого невозможно выразить словами, по причине простоты этой бездонной Глубины.

Именно туда, к этому сверхчувственному «где», возносится дух человека духовного; силою вековечного Божества парит в бесконечных высотах, или вновь плывет над бездонной Глубиной. Тем не менее, в этом наслаждении Лицами в равной степени вечными и сильными, пребывающими в себе, и одновременно исходящими, дух сохраняет собственную природу и – освобожденный от всяческих затмений и действий, происходящих от низшего – дивно созерцает Божье высшее. Ибо, какое же может быть чудо большее, чем простое единство, в котором погружается согласно своей простоте Троица Лиц, а всяческое множество перестает быть множеством? Понимать это следует в том значении, что открывающееся в этом происхождении Лица неустанно возвращаются к единству этой сущности. А все творения, в своем имманентном происхождении остаются вечно в Едином, как существующие в жизни Бога, в Его познании и сущности – согласно со словами Евангелия: «То, что начало быть, в Нем было жизнью вечной» (Ин1,1-2).

Это чистое единство является темным молчанием и полным спокойствием, которое может понять только тот, в ком светит это самое единство. Эта тишина и спокойствие излучает истинную свободу, в которой нет примеси злости, поскольку порождает она сама себя в уничтожающем возрождении(3). Там сияет тайная, свободная от какой бы то ни было лжи истина, которая порождает себя в том, что открывает свою укрытую простоту. Ибо тут дух лишается связанного с людской природой темного света, который сопутствует ему после явления этих вещей(4); тут освобождается от них, ибо ощущает, что существует другим способом, более реальным, чем прежде, когда себя познавал и в предыдущем свете – согласно со словами святого Павла: «Живу я, но это уже не я» (Гал 2,20). Таким образом освобожденного, его вводят в простое Божественное бытие, в котором отсутствуют способы. Тогда все вещи сияют в простой тишине; в этом простом, свободным от способов(5) способе дух не замечает непрерывно существующее различие конкретных Лиц. Ибо так говорит Писание: Особа Отца, одна, не дает счастья, подобнее и одна Особа Сына или Святого Духа; его дают три Особы, пребывающие в единстве Сущего. Такова сущность Лиц; в ней черпают свое бытие вся творения, в своем существовании естественном и сверхъестественном; она, простым и существенным способом заключает в себе образ всех вещей. А поскольку этот сверхъестественный свет сохраняет свою природу, вещи находятся в нем не несущественным образом, как фантомы, а по образу его сущности(6); а поскольку освещает он все вещи, имеет также свойства света. Таким образом, все вещи сверкают в лоне этого Сущего, в господствующей в нем тишины, в простоте сущности.

Это сверхчувственное «где», в котором вместе с Вековечным Сыном должен поселиться испытанный слуга, можно назвать бытующим, безымянным Ничто и там дух встречается с этим Ничто единства. Единство это называется Ничто, поскольку дух не может в нем найти никакого связанного со временем способа своего существования, более того, он ощущает, что его поддерживает кто-то иной, не он сам. То, что его поддерживает, является более чем-то, нежели ничем, но в этом его способе существования для духа является Ничем.

Когда же, не осознавая самого себя, дух находит свою надлежащую обитель в этой блаженной, сияющей темноте, тогда, как говорит святой Бернард, освобождается от всех препятствий и теряет свои свойства(7). А происходит это в большей или меньшей степени, в зависимости от того на сколько дух – в теле или вне его – умер для самого себя в Боге. Эта потеря самого себя имеет в себе нечто Божественное, поскольку, как говорит Писание, Бог стал как бы для духа всем. В этом погружении в Боге дух перестает существовать, но не полностью, ибо хотя и приобретает некие Божественные свойства, в природе своей не становится Богом. То, что его встречает, проистекает из благодати, ибо оно является «чем-то» сотворенным из Ничего, пребывающего вечно. Можно сказать только, что после растворения в Боге, в том восхищении исчезают удивление и неуверенность, поскольку в Его Бытии и в не осознании самого себя лишается собственного бытия. Ибо согласно с общепринятым способом изложения, дух, силою Божьего, сияющего Бытия, бывает схвачен в вознесен превыше своих натуральных возможностей и помещен в нагом Ничто, которое свободно от всяческого сотворенного способа, но в то же время имеет в самом себе присущий ему способ существования, отвечающий его сущности. Этим способом без способов является сущность Лиц; Они заключают его в себе простым способом, благодаря отвечающему их природе познанию себя. Как это уже было сказано, благодаря этому познанию дух теряет самого себя. Происходит это в Ничто единства, а Его непостижимом знании. Дух лишается присущего ему способа познания, ибо теряет осознание самого себя и забывает обо всем. Ощущает он это тогда, когда отворачивается в самом себе от своего собственного сотворенного бытия и от бытия всех творений, а также погружается в несотворенной наготе Ничто.

В этих диких высотах(8) пребожественного «где» находится и ведет свою игру ощутимая для всех чистых духов Бездна; именно там душа достигает тайной безымянности и непостижимой отчужденности. Это пропасть глубокая, недоступная никакому творенью, только сама знающая собственное дно; она закрыта для всех, кто не является нею самою – исключая тех, кому она хочет себя дать. Они же должны искать ее в оторванности, а познавать как бы благодаря ней самой, согласно со словами Писания: «Там познаем – так как познаны» (1Кор 13,12). Этим познанием дух не обладает сам по себе, ибо единство в Троице влечет его к себе, к его истинному, сверхъестественному жилищу, в котором он обитает превыше самого себя, в Том, который его влечет. Там, в дивных вещах Божества, полон жизни дух умирает. Его смерть заключается в том, что в своем уничтожении он не видит уже автономности своего собственного бытия. Когда, однако, он возвращается к себе, тогда снова видит отличие Лиц в Троице и каждую вещь познает в ее автономном бытовании – как Слуга изложил это в Книге Истины (9).

Обрати внимание на еще один момент: В оговариваемом здесь уничтожении, из единства истекает простой свет; три Лица посылают этот безличный свет духу, в его чистоте. Благодаря этому просвещению, он теряет самого себя и все свое сотворенное бытие, теряет также действия своих сил, лишается, таким образом, и своего деяния и самого себя(10). Причиной этого является восхищение, в котором он оказывается вне себя, теряется и уничтожается, для того чтоб оказаться в не своем бытии, в дивной тишине, в сияющей темноте, в нагом, простом единстве. В этом безличном «где» находится наивысшее счастье».

Дочерь воскликнула: «Ах, как же это чудесно! Как можно этого достичь»?

Слуга: «Пусть на этот вопрос ответит яснейший Дионисий. Он говорит своему ученику(11). Если жаждешь достичь укрытой Тайны, взбирайся смело, освободись от своих чувств внешних и внутренних, от собственных действий твоего разума и всего, что видимо и невидимо, от всего, что является бытием и что ним не является, а также стремись к простому единству. Погрузись в него без познания(12), в тишине превышающей всяческое бытие и знания всех учителей, благодаря простому восхищению бесконечного, простого и чистого бытия, вплоть до трансцендентного отражения Божественной темноты. Там следует сорвать все узы и от всего отречься, ибо в сверхсущественной Троице пребожественного Божества, на этой укрытой, неизведанной, ярчайшей и наивысшей вершине можно услышать тихий голос молчания, вещающий дивные чудеса; в этой ярчайшей и одновременно мрачной темноте, которая является ярчайшим блеском, превышающим всяческое откровение, в котором все отражается и который наполняет невидимый разум неизвестными, невидимыми, яснейшими сияниями – там мы испытываем новые, сверхземные и неизменные чудеса».

(1) Не только со Святым Писанием, но и со всем учением Церкви и авторитетных богословов.

(2) В книгах I и VII.

(3) In entwordener Wiedergeborenheit. Условием нового рождения, особенно в наивысшем, мистическом значении этого слова, является мистическая смерть человека (Entwerden), заключающаяся в уничтожении своеволия и полном отдании себя Богу.

(4) Два вида «света», которые здесь различаются, это познание самого природного разума и познание присущее высшим ступеням созерцания.

(5) «Способы» (Weisen), на языке рейнских мистиков «способ» означает воображение или понятие. У Экхарта см. комментарий (*)

(6) Идеи всех вещей существуют в Боге вечно и отождествляются с Его сущностью.

(7) Св. Бернард, De diligendo Deo 10,27n (PL t. 182, col. 990). Выражения Сузо, которые он использует для описания различных степеней мистического соединения человека с Богом, находятся в большинстве уже в работах XII-вечного теолога-мистика, Ричарда из школы св. Виктора. Из этого источника переняли ее позднейшие теологи и мистики.

(8) Это выражение происходит от Псевдо-Дионисия (De mystica theologia1,3).

(9) В главе 5.

(10) В таком состоянии дух видит все в Боге как одно и не имеет рефлексивного познания автономности самого себя и вещей. Это не значит, что он лишается всяческого действия. «Сон», «молчание» и другие подобные определения, которыми называют это состояние мистики, говорят только о том, что человеческий дух не познает тогда обычным для себя способом, при помощи натуральных понятий и воображений, но становится послушным инструментом Святого Духа.

(11) В De mystica theologia 1,1.

(12) Уже св. Августин сформулировал парадокс, согласно которому мы лучше познаем Бога незнанием, нежели знанием (De ord. II; De Trin VIII). Более близкий к Сузо св. Бонавентура говорил о «ученом незнании» (docta ignorantia), при помощи которого дух возносится превыше самого себя и помещается в освещающей его темноте (Brevil. 5,7).

Перевод: о. Ириней Погорельцев ОР

Комментарии: о. Веслав Шимона ОР

продолжение