Из статьи брата Мартина Рутецкого ОР, «Был ли св. Доминик инквизитором?», 3.
Проблема представления Доминика как инквизитора не касается только Бернарда Ги. Также много других доминиканских хронистов приписывало святому эту роль. На протяжении существования ордена достаточно сильно и на удивление долго держался этот неблагодарный образ его основателя. Следует согласиться с тезисом Кристин Колдвелл Эймс, которая выяснила, что делали это для того, чтобы монахи, принимающие обязанности инквизиторов, могли верить, что следуют по пути своего основателя и продолжают его служение. Однако же вопреки этому, как бы там ни было, обоснованному утверждению всегда следует иметь в виду исторические факты. Как упоминалось выше, Доминик из Калеруэги умер 6 августа 1221 г., тогда как пост инквизитора был установлен девятью годами позже для Ломбардии, и тринадцатью – для Лангедока. Как пишет Мари-Умбер Викер, из того, что доминиканцы были обременены обязанностями инквизиторов, еще не следует то, что св. Доминик был связан с Инквизицией. Кроме того не возникла как следствие основания нищенствующих орденов, а стала результатом развития контроля епископов над чистотой веры прихожан. Непосредственным поводом установления этого поста были совместные декреты пап и императоров, а также королей конца XII в., как и решения папы Иннокентия III и распоряжения IV Латеранского Собора, которые налагали на епископов обязанность юридической деятельности против ересей. Мнение, что Доминик был инквизитором, было достаточно широко распространено среди многих историков ордена, из которых особенно следует присмотреться к двоим.
Первая особа – это историк и инквизитор Гийом Пелисон*. В труде, написанном около 1263 г. озаглавленном Chronicon, он описал конфронтации между доминиканцами и еретиками юга Франции, охватывающие период от окончания крестового похода против альбигойцев в 1229 г. до 1244 года. Его работа изобилует описаниями действий инквизиции, судопроизводствами и казнями. В этой работе Пелисон выразил идею, что Доминик основал орден с выразительным намерением противостоять ереси при поддержке не только папы и епископа, но и Святого Духа. Этот автор убеждал, что как Доминик при жизни основал орден, который должен противодействовать ошибкам, так после смерти всегда будет помогать братьям в преследовании и наказании еретиков. В поддержку этого утверждения в Chronicon описал событие, произошедшее 5 августа 1234 г. когда доминиканская община в Тулузе принимала у себя местного епископа и заодно доминиканца, Раймонда дю Фальга из Мирмона. В этот день впервые праздновали канонический праздник св. Доминика. Прежде чем приступили к торжественному обеду «заслугами славного Доминика, торжество которого праздновали», приора монастыря Понсо из Сен-Жиля известили, что обнаружили еретичку – тещу «доброго человека»** по имени Пейтави Бурсье. Приор с епископом отправились к указанному дому, где старая и больная женщина, приняв их за еретиков, открыто призналась перед ними в своей вере. Когда епископ призвал её отречься от ереси, она отказалась. Признанная еретичкой, она тот час же была забрана из дома и сожжена на костре. Вернувшись в трапезную, епископ, приор и остальные собратья «кушали с весельем, вознося благодарения Богу и св. Доминику». Как указывает Эймс, Пелисон утверждает, что уничтожение еретика было результатом Божьего вмешательства и заступничества ново провозглашенного святого: «Господь это сотворил в первый праздник блаженного Доминика, во славу своего имени и имени слуги своего блаженного Доминика, чтобы прославлять веру и придушить еретиков и их верования».
Другим историком, который также представил Доминика в неправдивом свете, был Стефан де Саланьяк***. В своем труде De quatuor in quibus Deus praedicatorum ordinem insignivit, оконченном Бернардом Ги в 1305 г. он представил начала ордена. По мнению де Саланьяка этот орден деянием Провидения выбрал своей наиважнейшей целью борьбу с ересью, включая лишения жизни выказывающих упорство отступников. Стефан объединял видение Иоанны – матери Доминика – с конкретными библейскими текстами и их пояснениями. Он утверждал, что Бог предвозвестил, что святость Доминика будет проявляться именно в преследовании еретиков****. Он назначил святому роль судьи, который не только должен держать волков на расстоянии от стада, но также карать за преступления. В записях этого историка Доминику приписываются символы меча и огня, которые обозначали духовную метафору плотского суда. Этот суд, в понимании Стефана, должен был быть привилегией и доказательством его святости. Причем это не был трибунал земного инквизитора, но скорее Божий суд, обращенный против еретиков. Кроме того этот образ являлся парадигмой для братьев, которые посылали еретиков на смерть, и должен был показать, что вызывающее противление вынесение смертных приговоров было чем-то необходимым, признанным, и даже святым. Доминик, уже, будучи канонизированным, служил Богу как осуждающий от Его имени инквизитор, что обосновывало даже наиболее противоречивые действия братьев: экзекуции и эксгумации тел еретиков. Пёс из упомянутого видения Иоанны, символизирует также сыновей Доминика, «хождение по городу» которых было интерпретировано как защита Церкви от враждебных нападений еретиков. Следует добавить, что, по мнению Стефана де Саланьяк, одно чтение проповедей было слишком слабым оружием против ереси, поэтому то, чего не смогла научить проповедь, должно было быть достигнуто насилием.
Следует заметить, что хотя Пелисон и де Саланьяк представляют Доминика как того, кто духовным образом поддерживает действия Инквизиции, все-таки не отождествляют исторического Доминика с функцией и особой инквизитора, напрямую делает это Бернард Ги.
* Гийом Пелисон был назначен на пост инквизитора в 1234 г. Был соратником убитого еретиками Вильгельма Арнауда.
** Сами себя альбигойцы называли boni homines – добрые люди.
*** Стефан Саланьяк был приором доминиканского конвента в Лимож. Сам не был инквизитором, но был близко связан с инквизиторской деятельностью ордена. Как он сам, так и Г. Пелисон упоминают, что он был свидетелем казни тещи Пейтави Бурсье.
**** «Эти-то две вещи, а именно любовь и труд, были явлены его матери с неба в видении щенка, держащего в пасти горящий факел и поджигающего мир. В самой сути любовь (была явлена) в виде горящего факела; труд же – пса. Ибо псы символизируют проповедников, предводителем и отцом которых он сам является, а особенно тех из них, о которых написано в псалме: «возвращаются на закате» мира, говорит глосса: «и будут кружить по городу», и глосса объясняет: «Будут защищать Церковь от нападок еретиков». Для этой цели он трудился, как мог, и знал, что нужно делать. Его рвение и любовь были явлены в виде факела. В самой сути, он возник как огонь равно духовно, как и телесно подобно великому Илии. […] Блаженный Доминик несомненно жил непорочно в свете благодати крещения; его речи были неизменным мнением и он осуждал равно духовно, как и телесно, мечем и огнем». Стефан де Саланьяк, De quatuor in quibus Deus praedicatorum ordinem insignivit.
Отправить комментарий