Из книги Мари-Умбер Викера «Доминик и его братья-проповедники», Установление нищенствующего характера Ордена, III. Нищенство монастырей, 1.
На протяжение года, с весны 1218 по весну 1219 года, практически нет непосредственных информаций о Доминике касательно его путешествия по Ломбардии, Испании, Лангедоке и Франции. Находим его только в Париже в конце весны 1219 года и там впервые слышим о его деятельности в защиту бедности. Иоанн Наваррский, который был свидетелем его пребывания в монастыре св. Иакова, упомянув не слишком суровую до сих пор бедность парижских братьев, добавляет: «св. Доминик постарался и достиг того, что братья всего ордена с презрением отвергают всяческие преходящие блага, сохраняют бедность, уже не будут ездить верхом, будут жить с милостыни и не будут брать с собой в дорогу деньги». Позднее, он уточняет, что французские имения будут отданы сестрам цистерцианкам. Отказ от собственности наступил в марте следующего года: «мы решили, что хорошо будет, если мы не сохраним никакой преходящей собственности, поскольку считаем, что состояние бедности умножает заслуги, вдохновляет к добрым советам и уменьшает жадность к материальным благам. Заботу о нашей нынешней и будущей жизни мы вверяем Божьему Провидению». Как мы убедимся, с лета 1219 года начинают поступать информации о деятельности Доминика, связанной с новым определением бедности Проповедников и новым для него вдохновением.
Таким образом, в 1215-1219 годах произошло изменение в программе бедности Доминика. Однако, это не было единственное изменение. Между 1216 годом, когда его проповедничество, казалось, хорошо укоренилось в околицах Тулузы, и 1217, когда он рассеял тулузскую общину по всей Европе и сам навсегда оставил южную Францию, в его программе проповедничества произошел существенный перелом, чему противилось все его окружение. Какие же события повлияли на эти изменения? Какой внутренний опыт, какие черты характера его к этому привели? Английский историк Кристофер Брук в заключении к своему полному тонкостей и эрудиции анализе, не боится говорить о некой импульсивности св. Доминика, скрывающейся под внешним спокойствием рассудительного и решительного в своих замыслах человека. В качестве причины наиболее важных «импульсивных» перемен, особенно рассеяния братьев летом 1217 года, он приводит встречу Доминика со св. Франциском.
Частично говорит об этой проблеме глава Харизма и иерархия в основании Ордена Братьев Проповедников. То, что один из историков считает харизматической чувствительностью, другой назовет более непосредственной импульсивностью. Тем не менее следует напомнить, что решение разослать братьев, столь неожиданное для властей Юга, которые почувствовали себя брошенными, и встретившее столь различное понимание у братьев, ни одним из них не было воспринято как непродуманная импульсивность, несогласная с более ранними постановлениями основателя. Слова Доминика, приведенные Иоанном Наваррским: «Не противьтесь мне, ибо прекрасно знаю, что делаю» - остаются в согласии с утверждением Иордана Саксонского: «Доминик сохранял такое постоянство в делах, которые считал правильными пред Богом, что никогда или почти никогда не позволял изменять решение, принятое после зрелого рассуждения». С другой стороны, решение разослать братьев на евангелизацию мира, принятое весной 1217 года, не противоречило его предыдущей концепции.
Ранее мы уже обращали внимание, как позитивное изложение веры, с самого начала присутствующее в служении Доминика в Лангедоке, приобретало все большее значение, а вскоре стало важнейшим, чем защита католических истин от еретиков. Полная и взвешенная программа проповедничества епископов, о которой папа вспоминает в 1208 году, в 1209 году синод в Авиньоне (канон I), предпринятая Домиником в 1211 году, сотрудничающим с епископом Фулько в Тулузе, стала в 1215 году официальной программой Проповедников. Предписывала она «искоренять отступничества ереси, подавлять пороки, учить основам веры (credo), прививать среди людей добрые нравы». Распространенная в то время, как в Тулузе, так и в Риме иллюзия, что катарская ересь уже побеждена, давало проповедничеству Доминика полную свободу позитивной евангелизации на всей этой территории. Позднее каноны IV Латеранского Собора о проповедничестве, а также придание миссии ордена всеобщего измерения, благодаря подтверждению его папой, о чем Доминик просил и что получил в 1215-1216 годах, позволили Проповедникам окончательно выйти из тесных рамок епархии или региона Тулузы и обратиться к евангелизации всего христианства. Таким образом, Доминик вернулся к первоначальному миссионерскому вдохновению, которому жаждал следовать еще до 1206 года, прежде чем послушный папскому решению был вовлечен в альбигойское приключение.
Поэтому харизматическое решение 1217 года касалось не столько всеобщего призвания проповедничества доминиканцев, сколько момента, в котором они смогли его предпринять. В исторической ситуации, царящей на Юге, Доминик узрел весной 1217 года знамение времени, которое до сих пор не понимал, а которое Дух Святой дал его ордену. Это решение не противоречило предыдущему опыту Доминика и его Проповедников, но его дополняло. Были ли также с вопросом бедности? Может показаться, что да, поскольку рассеяние братьев на «весь мир» подтверждало странствующий характер ордена, противопоставленного оседлому способу жизни, а что за этим следует – также нищенство.
Отправить комментарий