Из статьи брата Григория Цверкевича ОР, Medicor sub iudice celo. Описание врачебной практики брата Николая Польского ОР на основе анализа текстов Antipocrates и Experimenta, 4.
Согласно Николаю – Бог единственная Причина выздоровления, который вложил наибольшие и чудеснейшие целительные силы в творения наиболее отвратные и самые распространенные. Лягушки, змеи, ящерицы, но также среди прочего, фекалии должны быть источником наибольшей целительной силы: «Также эта небесная доля уделена многим безобразным вещам, которые большинство попросту обходит стороной, ловля которых гнусна, а вид отвратен. Ни роза, ни мирт, ни самшит, ни терпентинное дерево, ни ядра плодов, ни гнилой корень (вызывающий) рвоту не пригоден для смесей. Не скрежещи зубами, завистник, но возрадуйся и извергни из сердца зависть, когда самые отвратные вещи наделяются прекрасной силой и не лишаются чести, а сияют небесными прикрасами». Отсюда же столь подробно и внимательно описанные Николаем в Experimenta методы приготовления составляющих из животных. Не смотря на обвинения, что болезни, от которых они должны помогать, часто перечисляются там стереотипно и без глубокой рефлексии, как и то, что наиболее правдоподобно они были списаны из других медицинских трудов, это все-таки солидно составленное собрание рецептов.
Из Experimenta мы можем узнать, как приготовить порошок из змеи или скорпиона, который «помогает также женщине при тяжких родах: следует привязать это порошок к голому животу, и она сразу же разродится». Появляется также описание производства пилюль: «возьми лягушек полевых или водяных (не жаб, но лучше полевых) и извлеки их внутренности, и высуши их в тени на ветру, а потом сотри в порошок в ступке; порошок немного смешай с медом и с мукой так, чтобы можно было это испечь».
Эти отвратительные для некоторых снадобья должны были помогать даже для красоты: «Лицо кровью этой помазанное, не принимает никакого пятна; придает лицу красу, румянец и веселье», как и для проблем с импотенцией. Легенды повествуют о своего рода нравственном скандале, который разыгрался в 1271 году во время съезда рыцарства при дворе Лешка Черного. Его супруга, Гриффина (Агриппина), публично обвинила его в импотенции и неспособности зачать ребенка. Предание повествует, что эту серьезную хворь, которой несомненно был «паралич члена», взялся вылечить сам брат Николай, который приказал князю пить отвратительное «масло философов» и одновременно натирать им член: «Также если кто-либо не может совокупляться с женщиной, дай ему описанным способом масло как питье, когда вступает на ложе, и пусть подобным образом мажет член, и хорошо будет совокупляться. Называется эта хворь: паралич члена».
Это бы подтверждало убеждение Николая, который считал, что чем более отвратительна вещь или создание, тем большие чудотворные силы в них содержатся. В этом проявлялась благость Бога, который не обращает внимание на внешность. Он также утверждал, что мы не должны сосредотачиваться на попытках пояснения, почему именно эти предметы помогают: «ни я не знаю, ни ты не знаешь…». Николай уклончиво отвечает на вопрос, поставленный некогда Галеном: «Лекарь, как ты можешь врачевать, не зная причины?», и говорит: «В этом трактате я покажу, что без познания причины можно прекрасно лечить, Гален». После чего в другом месте добавляет: «Если тебя не радует такое лечение, как же ты еще отваживаешься лечить?»
Такая позиция Николая имеет также свое отражение в его теологии. Со всей уверенностью он утверждал, что нам не удастся постичь мысли Бога. Никакое философское или теологическое рассуждение ученого не может равняться с верой и скромным благочестием. Николай прямо называет таких ученых иудами и с огромным восхищением относится к народной вере. Будучи проповедником, он наверняка встречался с жителями Силезии и не скрывал своих взглядов. Это позволяет выдвинуть тезис, что Николай был известен равно благодаря тому, что имел преданных пациентов, которые применяли его методы, как и благодаря тому, что возбуждал множество противоречий, а его диета была для большинства попросту отвратительной.
Интересным вопросом является также ссылка Николая на «магистра Альберта», у которого он якобы черпал свои убеждения о преимуществе опыта над схоластикой. Также в описании воздействия «чудесных» предметов, которые вешались на теле, он прибегал к его авторитету. «Альберт правдив и правдив во всех отношениях» — это наверняка псевдо-Альберт, автор De mirabilibus mundi. Этот трактат был распространен среди братьев доминиканской общины в Монпелье. Его содержание убеждало в удивительном воздействии на человека небесных сил. Там же Николай нашел множество примеров, как приготовить магические лечебные микстуры кроме прочего из змей. В Antipocrates явно видно восхищение идеями, приписываемыми Альберту. Однако с той разницей, что в отличие от псевдо-Альберта, Николай не сравнивал эти идеи с наукой и не признавал, что они менее ценны, чем наука, но трактовал их как нечто полностью от науки отделенное. Магические силы, которые согласно ему, нисходили с неба, входили в наиболее презираемые творенья, сочетались с ними, сгорали и оставались тайной. «Чудная сила, которая сплывает с небес в наихудшие творения, нисходя с просторов мира, выходит замуж за стихию и вместе с нею соединяется, когда могилу свою обретает в предмете и остается там скрытой». Согласно его мнению, не было необходимости стараться понять, а только уверовать в их магическую силу.
Такой подход, согласно мнению некоторых исследователей, свидетельствует, что он искал «дешевую славу». В его текстах, однако, более замета острая критика живущих в то время схоластов, чем попытка подпитывать суеверия и использовать отсталость польского села. Возможно, что Николай был преддверием появляющихся антиинтеллектуальных и антиавторитарных взглядов в университетских кругах. Защищали они от слишком рационального подхода к миру.
Его противление побуждало также ограничение Божьей силы и замыкание Его в материальном мире, а также сухие теории. Он был уверен, что вера и интуиция не могут быть утрачены во имя жесткой рассудительности, а Божьи чудеса чаще являются обычным, простым людям, чем врачам, философам и теологам. Этот прекрасный манифест собственного благочестия он помещает в самом начале Antipocrates: «О, Царь и Господь, Бог и Отец, Единый и Тройственный, и вечная Краса, направляй мой язык, учи мое сердце! Более того, освещай мои стихи, не напрасно прошу об этом, ибо против лекарей, по-вражески со мною воюющих, прошу Тебя дать мне это оружие, и поддержи меня, чтобы этот дикий род не превозмог меня!»
Отправить комментарий