Из книги брата Жерара де Фрашет «ЖИТИЯ БРАТЬЕВ», Часть IV. Развитие Ордена, Глава III.
Множество замечательных примеров смирения, послушания и других добродетелей брата Эгидия Испанского*, человека редкой святости, весьма прославленного в Ордене и в миру, записано Магистром Гумбертом, который в течение долгих лет был его товарищем и близким другом в Парижском монастыре. Не раз случалось так, что когда этому доброму брату по болезни было положено находиться в лазарете, он дожидался, пока все уйдут слушать лекции, и ускользал оттуда, чтобы прибрать в отсутствие братьев их кельи. Подобным же образом он брал на себя самую грязную работу в лазарете, и хотя в прошлом был искусным врачом, всегда с благодарностью принимал лекарства, которые ему давали, даже если те скверно сочетались друг с другом. Кто бы ни попросил у него помощи, брат Эгидий немедля откладывал все дела и с радостью предоставлял себя в распоряжение ближнего, поучая прочих словом и примером, что ради братской любви следует оставлять не только любое плотское занятие, но и молитву и дела благочестия. Никто вовек не бывал им обижен; он с готовностью подчинялся любому приказу священноначалия; вся жизнь этого брата была посвящена молитве, духовному чтению, наставлению и благочестивому размышлению, на менее же стоящие предметы он не тратил внимания. Будучи человеком весьма ученым, он однако же более всего любил слушать жития отцов Церкви и святых и часто цитировал их товарищам – ведь главной его радостью оставалось передавать знания другим, особенно в проповедническом служении. Вся жизнь брата Эгидия была научением для других братьев, ибо подвигала их сильнее любить Орден, святую нищету и истинное послушание. Новиции, делившиеся с ним своими горестями, всегда уходили утешенными. Обладая деликатным сложением и в последние дни, претерпев немало болезней, он, однако же, всегда был особенно внимателен к больным и подбадривал их веселыми речами. По своему обыкновению брат Эгидий советовал им не слишком доверять медицине, но больше обращать взор ко Господу, хотя и не отказываться от лекарств, предлагаемых врачами. Он утверждал, что все пойдет на благо – ведь благодать сильнее природы, а Христос могущественнее Галена. Когда при нем завязывалась пустая беседа и кто-либо из братьев принимался обсуждать мирские новости и сплетни, он сперва некоторое время молчал, а потом тихо и кротко вставлял несколько слов о Боге, тактично переводя разговор на более достойные предметы. Поэтому досужая болтовня никогда не процветала в его присутствии; и самого его нельзя было обвинить в том, что он хоть раз в году обронил суетное слово. Брат Эгидий никогда не отказывался от назначения, данного ему вышестоящими – только в случае крайней необходимости или когда от этого зависело благосостояние ближнего. Многократно он бывал столь углублен в благочестивые мысли, что совершенно не замечал посетителей, пришедших навестить его в лазарете и садившихся рядом с ним; после же, пробудившись от размышления – словно вернувшись из мира иного – вставал навстречу и приветствовал их, как только что вошедших. В письме Магистру Гумберту из Испании он писал, что сердца святых даже в этой жизни озарены внутренним светом, как и телесные очи их сияют светом души. Вряд ли он осмелился бы на такое утверждение, не основываясь на собственном опыте. Постоянный спутник брата Эгидия в странствиях рассказывает, что часто видел его восхищенным внезапным экстазом, когда тот сидел на обочине дороги, не обращая внимания на происходящее вокруг, а потом приходил в себя со стоном, сокрушаясь, что прекратилась эта небесная радость.
Один ревностный и честный брат, служивший Господу много лет в чистоте сердца, ни разу не удостоился испытать хотя бы одно из тех духовных утешений и радостей, о которых столько слышал и читал. И вот однажды ночью, стоя перед большим распятием в храме, он начал нетерпеливо сетовать Господу: «Боже, я слышал, что Ты по благости и милости Своей превосходишь все творение; смотри же, я служил Тебе долгие годы, держась пути уставов Твоих (Пс 118,33) и целиком отдавшись Тебе, всем сердцем стараясь не отступать от правил моего Ордена. Однако я уверен, что служи я хотя бы четверть этого времени под началом суровейшего из господ, он бы хоть раз поделился бы со мной каким-нибудь секретом, выказал мне свое расположение добрым словом или подарком, или хотя бы благосклонной улыбкой! Ты же, Господи, ни разу не удостоил меня небесной благодати, не явил ни малейшего знака благоволения. Ты, сама сладость и нежность, для меня горше горечи и жестче жесточайшего из господ. В чем же смысл подобного обхождения, какова его причина?»
И когда он произносил эти и подобные дерзкие речи, послышался треск и грохот, будто рушились стены церкви, а крышу ее терзала зубами стая голодных волков. В ужасе дрожа всем телом, несчастный брат обернулся и увидел за спиной жуткого демона с дубиной; размахнувшись, чудовище одним ударом сбило его с ног. Изувечен ударом, тот дополз до алтаря и остался там лежать, не в силах идти от боли. Там наутро его обнаружили братья – совершенно беспомощного и страждущего. Не зная, что с ним произошло, они отнесли увечного в лазарет, где тот пролежал три недели, и тело его начало так смердеть, что прочим было трудно к нему приблизиться. Наконец он начал исцеляться, и, оправившись от телесного и душевного увечья, возвратился на то самое место, где некогда роптал на Бога, в надежде именно там получить прощение, и вознес следующую молитву: «Господи, я согрешил против неба и пред тобою** и сознаю, что недостоин твоих милостей и редкостных благодатей. Ты поразил меня по справедливости и по милосердию исцелил меня». Простершись на полу, он трижды истово и от души просил прощения за неразумные мысли и слова - и тут неожиданно послышался голос: «Чтобы радоваться Моим утешениям и духовным дарам, сперва должно тебе в собственных глазах стать ниже червя, ниже грязи под ногами». Утешенный этими словами, он встал, благодаря Господа, и с того часа сочетался со святым смирением, в коем радостно пребывал до конца. Он сам поведал об этом случае Магистру Ордена, а впоследствии преисполнился совершенства в добродетелях и занял высокую должность среди своих братьев.
Другую историю рассказывают о немецком брате, который, просвещен благодатью, начал осознавать собственную ничтожность и размышлять над милостями Божьими. Однажды, когда он раздумывал над словами из Книги Премудрости: «Она нисходила с ним в ров и не оставляла его в узах» (10,14), пришло ему на память, во скольких бедствиях Господь наш не бросал его. Тут божественная любовь так воспламенила брата, что он пролежал в любовной горячке три дня и три ночи без еды и питья – кроме того немногого, что братьям удавалось влить ему в рот с ложки. И наконец, достиг он такого совершенного мира души, который ничто внешнее не могло поколебать даже отчасти.
* Эгидий Возельский, также Хиль Испанский (Gil de España), или Хиль Португальский, поскольку был уроженцем Португалии. Умер 14 мая 1265 г. Беатифицирован Бенедиктом XIV.
** Лк 15:18, притча о Блудном Сыне.
Перевод: Антон А. Дубинин ОPs.
Отправить комментарий