Из книги блаженного Генриха Сузо «Жизнь» (Vita), I. Глава 13.
Вначале Бог долгое время баловал его небесными утешениями, которых Слуга очень жаждал. Все, что касалось Божества, приносило ему наслаждение. Когда же он пробовал размышлять о Страстях Господа Иисуса и идти по Его следам, было это для него тяжестью и наполняло горечью. Тогда Бог однажды строго его выбранил: «Разве ты не знаешь, что Я – врата, через которые должны пройти все друзья Бога*, если жаждут придти к истинному совершенству? Чтобы действительно придти к моему чистому Божеству, ты должен пройти через мою страдающую человеческую природу». Слуга испугался, было это для него суровое слово. Тем не менее, поначалу с большим противлением, начал над этим задумываться и учиться тому, что перед этим было для него невозможным, и, в конце концов, согласился с этой неизбежностью.
Вначале, каждую ночь после утренней, в обычном месте, то есть в капитулярии**, он погружался в полноту сочувствия переживания всего того, что Христос, его Господь и Бог выстрадал. Он вставал и ходил из угла в угол, чтобы избавиться от сонливости, а потом – трезвый и оживленный, в полноте чувств переживал эти страдания. Присоединялся к Нему во время Тайной Вечери и шел за Ним с места на место, разделяя Его страдания, пока не приводили Его к Пилату. Потом находил Его перед судилищем, приговоренного, и сопутствовал Ему на Голгофу. Путь этот он начинал так:
Задерживался на пороге капитулярия, становился на колени и целовал первый след шагов Господа, оставленный в тот момент, когда после вынесенного приговора отвернулся, чтобы следовать к месту смерти. Начинал потом псалом о Страстях Господних: Deus, Deus meus, respice…, выходил в клуатр*** и этими галереями – как будто бы четырьмя улицами – шел вместе с Ним.
На первой улице, на которой Его сопровождал в пути на смерть, соединялся с Ним в жажде отречения от приятелей и временных благ, а также постанавливал терпеть ради Его славы отсутствие утешений, оставление и добровольную бедность.
На второй постанавливал отказаться от всяческих временных почестей и достоинств, а также добровольно пренебречь всем миром. Помогало ему в этом размышление о Христе, который также стал червем, всеми презираемым (Пс 22,6).
В начале третьей улицы снова становился на колени и целовал землю, а также – из-за страданий, который Христос испытывал в своем хрупком теле – добровольно отрекался от всех излишних удобств и забот о теле. Пробуждал также в памяти все, что о Нем написано и размышлял, как до конца иссякли Его силы, а природа приближалась к смерти, а также как все глаза наполнялись слезами и воздыхали сердца при виде безжалостно ведомого.
Когда он доходил до четвертой улицы, становился на колени по среди дороги, как бы стоял перед вратами, через которые Он ради него должен был выйти, а потом падал перед Ним ниц, целовал землю, взывал к Нему и просил, чтобы не шел на смерть без него и позволил ему присоединиться, когда будет проходить мимо него. Все это пробовал, как только мог точно себе вообразить и, повторяя молитву Ave rex noster, fili David****, пропускал Его.
А потом, обращенный к вратам, еще раз становился на колени, брал крест, произносил слова O crux ave, spes unica*****…, и снова Его пропускал. Потом он становился на колени перед ведомой перед Ним, исполненной непостижимой боли, милостивой Матерью. Видел Ее неизмеримую скорбь, горячие слезы, глубокие вздохи, печаль на лице и во всей фигуре. Он приветствовал Ее антифоном Salve Regina и целовал следы Ее стоп.
Потом он поспешно вставал и подходил к Господу, так чтобы находиться возле его бока. Эта сцена иногда так ясно представала его очам, как будто бы он действительно шел рядом с Ним. Думал он тогда о том, как выгоняли царя Давида из его царства, а самые храбрые из его рыцарей шли с ним у его бока и поддерживали его своей дружбой и помощью (2Сам 16). В этом месте он отрекался от своеволия и выражал готовность согласиться со всем, что Бог с ним соделает. Призывал потом в памяти следующие слова пророчества Исаии, которые читали во время Страстной Недели: Domine, quis credidit auditui nostro******… - текст, который так верно описывает ведение Иисуса на смерть. Размышляя о них, он проходил через двери хора и входил на амвон. Когда он становился под крестом, в том месте, где некогда получил вдохновение к написанию ста размышлений о Его страстях, становился на колени и смотрел, как с Иисуса обнажали и безжалостно прибивали гвоздями к кресту. Там он брал дисциплину, бичевал себя и, в жажде своего сердца, прибивал себя гвоздями к кресту радом со своим Господом, прося, чтобы его с Ним никогда не разлучили ни жизнь, ни смерть, ни радость, ни страдания*******.
Еще другой проходил он внутренний крестный пути, а именно: Когда во время повечерья пели Salve Regina, он тонул в мыслях и представлял себе в своем сердце, что погруженная в материнской скорби пресвятая Матерь стояла еще в это время возле гробницы своего милейшего Дитя. Представлял, что пришло для Нее время отвести Ее домой, и что именно он должен это сделать. И он делал в своем сердце три вении, и ними Ее в своих мыслях провожал.
Первую он делал перед гробницей, в тот момент, когда начиналось приветствие Salve Regina. Его душа склонялась тогда перед Нею, он заключал Ее духовным образом в объятья и скорбел над Нею нежным сердцем, которое в тот момент было настолько полно горечи, покрыто презрением и смертельной скорбью. Утешал Ее, напоминая, что согласно словам этой песни, с этих пор получает Она в награду достоинство Царицы, является нашей надеждой и сладостью.
Когда далее вел Ее к городским воротам, шел по дороге перед Нею, поворачивался и смотрел, как скорбным было Ее возвращение, как была Она покрыта горячею кровью, капли которой падали на Нее из открытых ран Ее милейшего Дитя, как она переживала покинутость и отсутствие всяческого утешения. Тогда он снова обнимал Ее, а в сердце делал следующую вению и повторял слова Eia ergo, advocate nostra. Утешал Ее, припоминая, что отныне Она является нашей достойной Защитницей, и просил, чтобы – ради любви Того, в которого Она со скорбью всматривалась – обратила к нему свои милосердные очи и после этого изгнания указала ему своего дражайшего Сына – то, о чем мы просим в этой молитве.
Третью внутреннюю вению он делал перед дверьми дома святой Анны, Ее матери, к которому он Ее погруженную в страдании провожал. Выражал свое благодарение и вверял себя Ее милости и материнской сладости, повторяя эти благочестивые слова: O clemens, o pia, o dulcis Maria. И просил Ее, чтобы в момент отхода Она приняла его несчастную душу, сопровождала ее и защищала от Врага, а также через врата небес ввела его в вековечное счастье.
* Страшные природные катастрофы, голод, эпидемии, войны и другие несчастья, которые в XIV веке бушевали в Западной Европе и уничтожали ее население, одних склоняли к безумным забавам любой ценой, а в других возбуждали горячее желание оторваться от этого мира, искать спасение в своем внутреннем мире и в стремлении соединиться с Богом. Исполненные благородных идеалов они желали ежедневно жить духом Евангелия и, по словам Христа (Ин 15,14) они называли себя «друзьями Бога». В отношении к церковным структурам они не проявляли сепаратистских тенденций, и в отличие от бегинок и бегардов не создавали формальных организаций, тем не менее – для взаимной поддержки на трудном пути совершенствования, охотно искали контакты друг с другом.
** Капитулярием назывались в монастырях залы служащие для собраний общины (капитул), во время которых зачитывали какую-либо главу (лат. capitulum) из устава.
*** Клуатр (фр. cloître, от лат. claustrum, закрытое место, позднее — монастырь) — типичная для романской и готической архитектуры крытая обходная галерея, обрамляющая закрытый прямоугольный двор или внутренний сад монастыря или крупной церкви. Обычно клуатр располагается вдоль стены здания, при этом одна из его стен является глухой, а вторая представляет собой аркаду или колоннаду. Часто клуатром называют и сам открытый двор, окружённый галереей. В немецком языке XIV века слово Kreuzgang (клуатр) означало как «Крестный путь», так и монастырские галереи. Четыре «улицы» Иерусалима, которыми Слуга следует за несущим крест Иисусом, являются, таким образом, четырьмя клуатрами.
**** «Радуйся царь наш, сын Давида!»
***** «Радуйся Крест, единственная надежда!» - слова из исполняемого в Страстную Пятницу гимна Фортуната о Страстях Господних.
****** «Господи, кто ж поверит тому, что мы услышали?» (Ис 53,1)
******* Не существует достаточных оснований для того, чтоб считать Сузо создателем «Крестного Пути», тем не менее, в его аскетических практиках ясно видно ее начала. В позднейших веках они развились в известную ныне форму четырнадцати стояний.
Перевод: о. Ириней Погорельцев ОР
комментарии: о. Веслав Шимона ОР
Отправить комментарий