Из книги «Удивительное житие и драгоценная смерть досточтимой сестры Розы Святой Марии из Лимы», авторства о. Леонхарда Хансена ОР. Глава VIII, Жёсткое ложе св. Розы и ночные бдения её, 106-107.
Наконец настал столь желанный миг: мать, получив позволение отцов-духовников, с величайшей охотностью разрушила мучительное ложе Розы. Оные отцы, коим Роза открывала помыслы, примерно за три года до её кончины призадумались, что силы её чрезвычайно иссякли, а хрупкое тело столь изнурено продолжительными самобичеваниями, постами, болезнями, что более не выдержит пытки столь тягостным и жёстким одром, если им не удастся убедить её дать себе передышку, то хотя бы по немощи своей или уменьшить муки [в числе], или умерить [их силу]. Итак, они предали подвижническое ложе Розы, отягчённое тройственным жертвоприношением*, нетерпеливой матери на разорение и разграбление. С каким огорчением это восприняла дочь, привязанная к подвигу более, нежели к жизни, нелегко сказать; но взбодрившаяся мать, словно по сигналу к атаке, набросилась на преужасный оный эшафот не иначе, как на вражескую крепость, посбрасывала чурбаки, поленья, бруски; вырвала колья; выгребла руками, высыпала кирпичные обломки и, наконец, выбросила их в ближайшую к городу реку, чтобы ими нельзя было снова воспользоваться; однако прежде решила пересчитать их и обнаружила, что острых осколков было немногим меньше трёхсот.
Так что после этого Розе пришлось иначе лежать и спать; впрочем, едва ли приятнее и удобнее, ибо вернулась на свои доски и колья, которые безо всякого тюфяка или соломы покрыла простой и ветхой занавеской, и так в пору сна наконец укладывала изнурённое своё тело опочить. Однако ей казалось, что и сие убогое ложе отдаёт роскошью, а посему в последующие годы жизни, что провела в доме казначея Гонсало, проводила ночи, скорчившись тельцем на убогом креслице и слегка склонив голову к стойке кровати, где спали меньшие дочки Гонсало. Таким образом Роза скорее поверхностно забывалась кратчайшим сном, чем погружалась в него, особенно в зимнюю пору, когда по большей части ночами она от холода так дрожала, застывала, коченела, что, поднявшись, едва могла устоять на ногах. Порой, пробудившись от чрезмерной стужи, она зажигала веточку розмарина наподобие фитиля и, улучив мимоходом от его дыма малость скоротечного тепла, пыталась согреться. Неприязненная, как мачеха, к своему телу, она и в бодрственном состоянии не желала нигде присесть на мягкое сиденье, но или стоя исполняла свои труды, доколе могла, или, когда по необходимости приходилось ей сидеть, использовала вместо табуретки жёсткую подпорку.
* Т.е. колючая подстилка, жёсткая подушка и бутыль с желчью. – прим. пер.
Перевод: Константин Чарухин.
