Из творения сестры Елизаветы Штагель Житие 33 сестёр-доминиканок монастыря Тёсс, Глава 22.
Nemo potest venire ad me, nisi Pater, qui misit me, traxerit eum»... («Никто не может прийти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня»… (Ин. 6: 44)). Эти слова в точности исполнились в жизни одной из сестёр обители Тёсс Адельхайд фон Фрауенберг. Отец Небесный избрал её Своей милостью и призывал к вечности ещё с детских лет.
(Сведений об этой сестре и её роде не сохранилось, однако, можно предположить, что она происходила из богатой семьи. В оригинальном творении Эльсбет Штагель называет Адельхайд «престарелой» насельницей монастыря. Возможно, здесь имелось ввиду, что эта монахиня была одной из первых сестёр обители)
В монастырь сестра Адельхайд пришла не сразу. Она была дочерью знатного барона, который принял решение рано выдать дочь замуж за богатейшего из господ тех мест. После свадьбы юная Адельхайд была окружена почестями, роскошью и уважением. Однако Господь устроил душу девушки так, что слава и богатства не радовали её, а наоборот исполняли печалью. Адельхайд, не желая жить среди подобного, стала просить Господа забрать её из этого мира. Когда желание девушки не было исполнено, баронесса умоляла Бога ниспослать ей тяжёлую болезнь, например, проказу, чтобы та привела девушку к смерти. Но Господь медлил и с исполнением и этой просьбы.
Адельхайд не переставала молиться. Особенно она любила читать «Отче наш» пяти знаком любви Христа (в почитание каждой из пяти ран, которые Господь получил на Кресте). В 24 года баронесса стала практиковать подобную молитву и не оставляла её до конца жизни. Даже если девушка не успевала из-за данного правила на трапезу, она предпочитает остаться голодной, нежели пренебречь молитвой.
Немалое внимание уделяла Адельхайд и делам милосердия. Особенно же девушка помогала одному прокаженному весьма неприглядного вида, который просил милостыню у ворот дома баронессы. Адельхайд сама перевязывала раны несчастному, кормила и одевала – заботилась о нем так, как не заботилась родная мать прокажённого о своём больном сыне. Из-за подобных дел милосердия руки баронессы часто были грязными, однако девушку не останавливали подобные обстоятельства.
Стремление к духовной жизни Адельхайд ускорило трагическое событие: скоропостижно скончался её супруг. Тогда баронесса обратила свой взор к монашеской жизни. Однако Господь послал Адельхайд ещё одно испытание: родственники девушки стали требовать, чтобы та второй раз вышла замуж за богатого дворянина, так как Адельхайд имела немалое наследство и была очень красива. Баронесса же преодолела данное испытание и пренебрегла желанием близких, решив уйти в монастырь. Немалую роль в этом сыграла молитва некой благочестивой сестры из Винтертура, которая хорошо знала Адельхайд. Совместно баронесса и эта монахиня умолили Господа об исполнении желания девушки.
Наконец, заветное желание Адельхайд исполнилось: девушка вступила в обитель Тёсс, как того давно желала. В тот день, когда баронесса удостоилась получить монашеское облачение, сестре из Винтертура, которая упоминалась выше, привиделось, что некая сияющая звезда спустилась с неба и опустилась на алтарь в церкви обители Тёсс. Удивленная монахиня пришла спустя некоторое время в нашу обитель и увидела: Адельхайд с благоговением, на коленях молится перед алтарем церкви.
Адельхайд, вступив в монастырь, во много крат увеличила свои подвиги ради Христа. В обители ей пришлось научиться ни о чем не волноваться, хотя причин к подобному имелось немало. Проявляла Адельхайд также кротость и смирение. Порой сестра, поставленная учить новициев (послушниц) монастырской жизни, не раз избивала девушку за проступки, однако и это бывшая баронесса терпела с великим смирением, хотя раны от побоев долго не заживали и болели.
(В средневековых женских монастырях, к сожалению, имело место быть рукоприкладство со стороны более старших сестёр в отношении к младшим. Подобным образом, как они считали, возможно воспитать хорошую монахиню)
Сестра Адельхайд с усердием исполняла устав Ордена святого Доминика, непрестанно молясь Богу. В хор монастырской церкви она всегда стремилась прийти первой, с благоговением воспевая Господа. Даже в трапезной обители Адельхайд проявляла свои добродетели. Девушка от тяжёлой жизни в монастыре быстро потеряла здоровье, и потому ослабленное тело требовало хорошей пищи. Однако Адельхайд даже не прикасалась к тем блюдам, которые не имели другие сестры обители.
(Дело в том, что в закрытые женские монастыри средневековья принимали тех женщин, кто имел немалое наследство или приданное. Остальные, кто желал уйти в обитель, принимались в качестве конверсок — сестры, которые выполняли тяжёлую работу по хозяйству и жили отдельно от других насельниц. Пища во время трапезы у сестёр зависела также от их бывшего социального положения в миру и от той суммы денег, которую они пожертвовали обители при вступлении в неё. Потому некоторые насельницы монастыря не имели таких блюд, какие получали более знатные сестры. А так как Адельхайд была из богатой семьи, ей предлагали более изысканные блюда, чем иным сёстрам, от чего монахиня отказывалась, желая быть наравне с иными насельницами обители)
Несмотря на частые болезни, которые ослабляли тело несчастной Адельхайд, она всегда с усердием исполняла посты. Даже от пития в неурочное время монахиня воздерживалась, хотя порой её мучала ужасная жажда. Адельхайд никогда не позволяла себе куда-либо опаздывать. Когда на монахиню находила ужасная зябкость, она засовывала ноги в горячую золу, согреваясь подобным образом, и с радостью шла исполнять свои обязанности. Сестра Адельхайд была прилежна и в исполнении послушаний. Монахини чаще всего занимались молитвой и прядением нитей. Адельхайд всегда усердно пряла, исполняя за неделю большую норму, чем нужно было, однако из-за смирения сдавала свою работу как обычную норму. Монахиня настолько самоотверженное выполняла свои обязанности, что часто её пальцы опухали и покрывались мозолями, однако подобные обстоятельства не останавливали Адельхайд в её усердии.
(За неделю каждая насельница обители должна была выполнить определённый объём работы, в частности, напрясть определённое количество нитей)
Все, что делала сестра Адельхайд в обители, совершала она с великой любовью к Богу и ближним. Монахиня всегда старалась помочь нуждающимся в её поддержке, особенно немощным и больным. Адельхайд не раз ухаживала за одной болящей сестрой, которая из-за недуга имела весьма скорбный вид, от её истощенного тела исходили неприятные запахи, что заставляло иных насельниц обители обходить несчастную стороной. Однако милосердная Адельхайд с великой христианской любовью исполняла просьбы болящей сестры, хоть и сама немало страдала от ужасных запахов, однако монахиня не позволяла брезгливости взять верх над милосердием.
Сестра Адельхайд была усердна и в молитве Господу Нашему. После заутрени она по обыкновению своему больше не ложилась спать, а посвящала это время искренней молитве. Особое благоговение монахиня имела в размышлениях о детстве Христа. В своих мольбах Адельхайд не раз со смирением предлагала себя Владычице Богородице в помощь в уходе за Божественным Младенцем. Ради этого монахиня совершала немало подвигов, истощая свою плоть, дабы Господь презрел на её жертвенную душу. Сердечным и исполненным любовью желанием Адельхайд стремилась к тому, чтобы всё ее тело было истерзано во имя служения сладостному Дитяте Христу. Ей хотелось, дабы с нее была содрана кожа — нашему Господу на пеленочки, вытянуты жилы — в ниточку для Его распашоночки. Монахиня желала, чтобы ее костный мозг был растолчен в порошок — ради кашки Ему, и мечтала, дабы ее кровь была излита — Детяте для купанья; желала, чтобы кости ее были бы сожжены — Господу для огня. Также монахине страстно хотелось, дабы вся ее плоть была изъедена за всех согрешивших на земле. Она порой томилась сердечной тоской по тому, чтобы ей досталась хотя бы капелька молока, которая капнула, когда Владычица наша кормила Господа в младенчестве.
Основными же в монашеской жизни Адельхайд были три добродетели: уединение, терпение и смирение, чего она всегда придерживалась с большим усердием.
Когда же Господь решил забрать сестру Адельхайд из этого мира, монахине была ниспослана страшная болезнь: за полгода несчастная сгорела от скоротечной чахотки. Мучаясь от страшной боли, Адельхайд спустя немного времени стала совершенно прикованной к постели, однако, несмотря на подобные испытания, она не переставала быть доброй и приветливой к окружающим, а за страдания только благодарила Господа.
Дьявол же однажды решил искусить монахиню. Он явился к ней в образе некой сестры и сказал: «Как ты терпелива и лишь повторяешь: “Господи, подай мне ещё (страданий)”, а Он тебе только и дал, что позабыл о тебе! Обозлись и возопи к Богу, чтобы Он даровал что-нибудь лучше сего». Услышав подобные слова, Адельхайд уразумела, кем на самом деле была эта странная «сестра». Исполнившись праведный гневом, монахиня воскликнула: «Убирайся, мерзкая тряпка для ног! Предаю волю мою в Божию волю. А ты, коль скоро не желаешь склониться перед волей Господней, будешь во веки веков лишена Его созерцания». Сестра Адельхайд настолько была возмущена словами дьявола, что захотела ударить его палкой, стоявшего рядом с кроватью, однако мерзкое существо стало расти у монахини на глазах, приобретая огромные размеры, пока не уперлось головой в потолок. Потом же дьявол исчез, оставив за собой лишь жуткий смех и рычание, а попытка искусить Адельхайд оказалась безуспешной.
Перед самой кончиной монахиня подверглась ещё более тяжким страданиям: она испытывала настолько сильную боль, что все её хрупкое тело содрогалось, казалось, будто бы несчастная желает вырваться из постели. Однако и подобные мучения Адельхайд переносила с терпением, говоря, что так она хоть немного соприкасается страданиям Христа на Кресте.
Одну ночь монахине было особенно плохо, и потому подле её постели остались две сестры, которые следили за состоянием несчастной. Вдруг среди ночи Адельхайд неожиданно воскликнула: «О Владычица, Царица целого мира, небес и земли!», а затем с радостью добавила: «Охотно, Владычица, охотно», и снова, спустя время, изрекла голосом, исполненным тоски и печали: «О, как сие было недолго» , и горько разрыдалась. Когда же сестры, бывшие рядом, спросили монахиню, отчего ей так горько, она отвечала в отчаянии: «Ради Бога, ступайте прочь от меня, вы мне не нужны!» Сестры же не желали уходить, приклонили головы к постели умирающей, опустившись на колени, и сделали вид, что заснули.
По прошествии довольно долгого времени Адельхайд поднялась с постели и, воздев руки благоговейно к небу, озарилась неземной радостью. Затем она нежно положила ладони свои друг на друга, прижала их пылко и страстно к самому сердцу, подобно человеку, который с радостным рвением прижимает к груди кого-то дорогого и близкого. Спустя ещё некоторое время, монахиня изрекла: «Возлюбленный Господи мой, разорви мне руки и ноги, голову, и сердце, и все мои члены тела!»
Позже Адельхайд снова горько расплакалась, но вскоре её печаль сменилась на радость и она нежно сказала двум сёстрам, бывшим рядом с ней: «Спите, детки, и не беспокойтесь обо мне».
Одна из сестёр обители, которая была особенно близка к Адельхайд, на следующий день стала расспрашивать монахиню, чем было обусловлено её такое странное поведение нынешней ночью. Адельхайд долго не желала открывать свою тайну. Однако та сестра упрашивала монахиню рассказать о пережитом ею ночью ради Божественной любви, обещая, что при жизни Адельхайд она ничего не поведает о рассказанном другим. Тогда монахиня, поддавшись уговорам, сказала: «Чего же больше желать? Господь наш и наша Владычица были здесь!» Сестра спросила, как Они выглядели. Адельхайд отвечала: «Наша Владычица была ко мне ближе, чем Господь наш. Она меня очень любезно утешила и сказала: “Держись, я и Чадо мое будем тебе вечной наградой, однако тебе еще много предстоит пострадать”. А я ей на это отвечала: “Охотно, Владычица, охотно!” А затем, когда она мне уже была не видна, я сказала: “О, как сие было недолго”, и стала рыдать». Когда же сестра спросила монахиню, каким она увидела нашего Господа, она печально ответила: «То, каким я узрела Его, никогда не уйдет из моего сердца». Адельхайд расплакалась и продолжила: «Я увидела Его на кресте с кровавыми ранами, Он парил надо мною, посреди, над кроватью, а при Нем была Его Матерь. Она стояла, положив одну руку на крест. Господь же наш склонился с креста, обнял меня с великой любовью и, прижав нежно и ласково к Своему божественному сердцу, изрек мне сладостным голосом: “Держись, Я буду твоей вечной наградой”. Задумавшись, я спросила Христа: “Увы, Господи, когда это будет?” И Он ответил с великой любовью: “Тебе надлежит ещё немало пострадать”. На это я сказала Владыке: “Господи, разорви мне руки и ноги, голову, и сердце, и все мои члены тела, я это охотно перенесу!” И тут наш Господь вновь поднялся, все раны Его исцелились, И Он сказал мне: “Смотри, ты Мне исцелила все Мои раны своими горячими слезами, каковые часто проливала из сожаления о страданиях Моих, и своим терпением, с каковым переносишь свои невзгоды столь стойко и радостно, во славу страстей Моих”. И после этого я Господа больше не видела».
После данных слов сестра, расспрашивающая Адельхайд, снова задала вопрос о том, была ли Дева Мария при разговоре с Господом? Монахиня ответила: «Сего я тебе сказать не могу. Моя любовь к Богу тогда была столь велика, а сердце мое и мой разум были пронизаны великим ликованием, что если бы даже тысяча мечей проткнули меня, то я бы сего даже не почувствовала. Когда же я больше не видела нашего Господа, то узрела нашу Владычицу, бывшую очень красиво одетой, столь приятной для глаз, такой грациозной и нежной, что никакой язык того изречь не сумеет. Она распахнула ниспадавшее с нее одеяние, позволила мне рассмотреть опоясывавшую ее красивую юбку и произнесла: “Смотри-ка, сия юбка у меня от тебя, ибо ты честно работала на свою общину в монастыре”. А потом прибавила с немалой любовью: “Поелику ты помогала мне преданно взращивать Чадо мое, то вот я выполняю желанье твое и хочу напитать тебя молоком, которым кормила мое святое, любимое Чадо”. И более я ее не видала. Когда у меня прошла сия несказанная сладость, то печаль моя была настолько велика, что я горько расплакалась».
Позже сестра спросила Адельхайд, что имела в виду наша Владычица, говоря: «Поелику ты помогала мне преданно Взращивать Чадо мое»? Тогда монахиня рассказала, какое благоговение она имела всю свою сознательную жизнь к детству Господа Нашего, и подобное стало угодным Владычице Богородице. Сердце Адельхайд в этот момент исполнилась радостью, и она сказала: «Сдается мне, я отхожу туда, куда так стремилась попасть!» Спустя время монахиня добавила: «Мне, в моем сердце, весь мир всё равно что нечистоты. Если бы предо мною сидели мой единственный сын, которого я сильно любила, и все родственники, когда-либо бывшие у меня, то я бы на них не подняла даже глаз, чтобы увидеть их».
Монахиня Адельхайд прожила ещё шесть недель, а сердце её было исполнено радости. Наконец, спустя время, она мирно скончалась в своей обители, распростившись с этим миром без страха и сожалений.
Отправить комментарий