«Только Тебя!»

Из книги Г. К. Честертона, «Святой Фома Аквинский», Глава V, Истинная жизнь святого Фомы, c.

Если мой поверхностный очерк этого достоин, я хотел бы передать хоть как-то ту поразительную убежденность, перед которой все его философские, даже богословские книги - просто ворох брошюр. Нет никакого сомнения, что это было в нем с самого начала, задолго до того, как он стал спорить. Это было в детстве, а его жизнь - из тех, где воспоминания и ощущения детства исключительно важны. С самого начала он был наделен тем свойством, без которого нет правоверного католика, - он пылко, нетерпеливо, нетерпимо любил бедных и всегда был готов беспокоить сытых, чтобы накормить голодных. Наверное, это никак не связано с излишней разумностью, в которой его обвиняли позже, тем более - с какой бы то ни было диалектикой. Вряд ли в шесть лет он хотел возразить Аверроэсу или знал, что такое causa efficiens, или даже создал уже свое учение о том, что наша любовь к самим себе искрення, постоянна и всепрощающа и ее надо (если возможно, в неприкосновенности) перенести на ближнего. Тогда, в детстве, он этого не понимал, он просто жил так, но очень важно, что в этом была особая, глубокая убежденность. Весьма характерно для таких вельможных семейств, что родители не слишком беспокоились, когда он раздавал все, что мог, нищим и бродягам; а вот старшие слуги сердились ужасно.

O fons…

Из «Книги Любви» блаженного Генриха Сузо, Глава 2, 29-32.

Изобильный Кладезь всяческого наслаждения, сладостная, небесная Дева! Когда неумолима смерть забрала Твое дражайшее Дитя, Искупителя мира, а Тебя, Деву вознесенную над свеем творением, в течение одного дня лишила милейшего утешения и сладостной любви, которые рядом с Ним столь много лет были Твоим уделом, тогда, рыдая и прижимая свое Дитя в материнских объятьях, Ты выразила желание, чтобы – поскольку не хотели оставить Его Тебе живого и для всех милого – отдали Его Тебе мертвым и столь жестоко израненного. А когда и в этом Тебе отказали, Ты просила, чтобы Тебя похоронили вместе с Возлюбленным. Когда и на это не выразили согласия, тогда Ты упала на могилу, сломленная страданиями. А когда св. Иоанн, Твой опекун, хотел Тебя оттуда забрать, со стоном молила его, чтобы избавил Тебя от этой скорби и не отнимал у Твоего милейшего Дитя, и позволил на этом месте ждать свой конец. Пример и образец всяческой чистоты, Твои стенания возбудили сочувствие и вызвали плач у всех присутствовавших.

А когда возлюбленный ученик, против Твоей воли, отвел Тебя от гробницы и вел в город, какое же скорбное лицо Ты являла людям! Дева милейшая, когда Ты брела в ризах, покрытых святой, горячей кровью, которая стекала по Тебе под крестом, этот вид возбуждал милосердие даже в каменных сердцах.

Но, как Страдания Твоего Дитя безжалостно Тебя изранили, так и Твое сердце возрадовалось, когда Он явился Тебе после своего воскресения. Ныне Ты своим возлюбленным Дитем вознесена над всем небесным двором в небесном дворце, как благородная Невеста всевышнего Царя, особенная заступница всех грешников, Богом награждена таким достоинством.

Поэтому, Матерь Милосердия, простри надо мной окровавленный плащ, залитый кровью Твоего единственного Сына, пусть он хранит меня в радости и страдании, среди невзгод этого мира. Вымоли для меня совершенную веру, правильное отношение, полное упование и Божественное утешение, чтобы я в радости вкушал присутствие Твоего возлюбленного Сына, восседающего одесную Отца в вечной славе. Аминь.

продолжение

О гонителях, подведение итогов…

Из книги «Диалог о Божьем Провидении или книга Божественного Учения» св. Екатерины Сиенской, Мистическое тело святой Церкви, CХVІII.

Я сказал тебе, дражайшая дочерь о чести, которую следует воздавать моим помазанникам, не смотря на их прегрешения. Эти знаки почтения, которые им воздаются, не принадлежат им ради их собственной персоны, но ради той власти, которую Я им дал. Их прегрешения не могут как-либо ослабить или разделить тайну Таинства. Точно также не должны уменьшать уважение, которое им приличествует, не ради их персон, повторяю, а ради сокровища крови.

Что же касается тех, кто поступает противно, Я сказал тебе слишком мало, по сравнению с тем, сколь тяжким гневом Меня пронзает и сколь огромную порчу приносит неуважение и гонение крови, как и союз, заключенный с дьяволом против Меня. Ты не можешь достаточно скорбеть над этим.

Я рассказал тебе в особенности о преступлениях тех, кто преследует святую Церковь. То же самое относится ко всем христианам, которые находятся в состоянии смертного греха и тем самым пренебрегают кровью, лишая себя жизни в благодати. Все Меня оскорбляют, но более тяжкая вина лежит на тех, о которых Я тебе говорил в особенности.

Перевод: о. Ириней Погорельцев ОР

продолжение

Потаенное солнце, темное и сверкающее

Из книги Г. К. Честертона, «Святой Фома Аквинский», Глава V, Истинная жизнь святого Фомы, b.

Наверное, многие не поймут такой рассеянности. К несчастью, мало кто понимает, что такое спор и доказательство. Я думаю, теперь умеет спорить меньше людей, чем двадцать или тридцать лет назад; и святой Фома, наверное, предпочел бы атеистов начала XIX века мрачным скептикам XX. Как бы то ни было, истинный недостаток славного дела, именуемого спором, - его длина. Если вы спорите честно, как спорил Аквинат, вам нередко покажется, что спору нет конца. Святой Фома очень хорошо это знал - вспомним, например, его мысль о том, что людям нужно откровение, потому что им некогда спорить. Конечно, речь идет о честном споре - спорить нечестно можно очень быстро, особенно в наши дни. Сам он всегда был готов к спору, спорил честно, отвечал всем, всем занимался и потому написал целую библиотеку, хотя и умер довольно рано. Наверное, он не смог бы это сделать, если бы не думал все время, когда не писал, а главное - если бы он не думал воинственно. Я совсем не хочу сказать "желчно", "злобно" или "жестоко". Именно тот, кто не готов к спору, презрительно кривит губы. Потому-то в современных книгах так мало доказательств и так много презрения.

O virgo…

Из «Книги Любви» блаженного Генриха Сузо, Глава 2, 26-28.

Дева, всех прекраснейшая, Твои печаль и скорбь тронули сердца многих. Даже те, кто поначалу были к Тебе не доброжелательны, когда увидели огромную боль Твоего чистого сердца пред обличьем милейшего Сына, были тронуты столь глубоко, как будто бы Ты была их собственной матерью. Кто же даст очам моего сердца смотреть на Тебя, когда Ты стоишь под крестом и полная скорби взираешь вверх, а потом – когда отделили от креста руки Твоего единственного Сына – как Ты нежно приняла их в свои объятья, покрывала поцелуями и нежно прижимала к своему любящему сердцу. Господи Боже, почему же я не видел Спасение моего лица (Пс 42,5) снятое с креста, скорбно свисающее с Твоих колен? Почему я не узрел Твой горький плач, Твои душераздирающие вопли и воздыхания, когда Ты взглянула на свое сладчайшее Дитя, столь жестоко убитое? Почему я не увидел Тебя самой, лишенной всяческого утешения?

Ах, добрый Боже, почему я не увидел возлюбленного св. Иоанна, когда в тот трагический час он припал с болью к сердцу своего Возлюбленного? Св. Петра, бегущего с горьким плачем, Марии Магдалины, на очах у всех рыдающей от скорби над мертвым Учителем? Перепуганного св. Иакова, Его брата, оплакивающего святое Обличье, так подобное ему, а также всех других учеников, скорбных и горестно оплакивающих возлюбленного Учителя?

Дева чистая, как же невыразима была горестная скорбь Твоего чистого сердца, как невыносима рвущая его тревога! О, Дева сладчайшая, прошу Тебя, своим страданием неустанно разжигай мое сердце любовью к Твоему единственному Сыну и сохрани меня от всех искушений, единственный щит всех грешников! Аминь.

продолжение

Кандалы дьявола

Из книги «Диалог о Божьем Провидении или книга Божественного Учения» св. Екатерины Сиенской, Мистическое тело святой Церкви, CХVII.

Эти грехи склоняли и склоняют их к гонениям Крови. Они наносятся Мне, как Я тебе сказал, и это – правда. Хоть только мысленно разят Меня, чем могут. Хотя Я не могу получить рану или удар. Я как скала: когда по ней бьют, она нерушима, но отсылает удар тому, кто по ней бьет (ср. Притч 26,27). Точно так и брань тех, кто Меня оскорбляет, не может Меня коснуться. Отравленная стрела греха возвращается к ним, ранит их, лишая их в этой жизни благодати, которая является плодом Крови. И если в последний момент они не исправятся в святой исповеди и сокрушении сердца, пойдут на вечное осуждение, отрезанные от Меня и связанные с дьяволом, ибо с ним они заключили союз. Ибо если душа теряет благодать, тот час же впадает в силки греха, которыми являются ненависть добродетели и любовь преступления. По вольной воле они вложили в руки дьявола эти путы, которыми он их связывает: не могли бы быть связанными, если бы не хотели.

Этот узел соединяет всех гонителей Крови, которые также как члены дьявола, исполняют служение дьяволов. Дьяволы стараются развратить мои творения, отвратить их от благодати и столкнуть в смертный грех, чтобы привести их в ту же беду, которая стала их уделом. То же самое, ни более, ни менее, делают те, которые стали членами дьявола; стараются соблазнить детей невесты Христа, Единородного Сына моего, разорвать соединяющую их связь любви; и, лишив их плода крови, заковывают их в кандалы, которые сами носят, в кандалы гордыни, в кандалы высокомерия, в кандалы рабского страха. Из опасения потерять временную власть, они теряют благодать и принимают наибольший позор, который могут испытать, лишаясь достоинства крови. Эти кандалы запечатаны печатями мрака: ибо они утратили чувство непомерного несчастья и нищеты, в которую впали и в которую толкают других. Не имея уже осознания этого, они не могут исправиться, но в своем ослеплении гордятся уничтожением своей души и своего тела.

Пёс Господень

Из книги Г. К. Честертона, «Святой Фома Аквинский», Глава V, Истинная жизнь святого Фомы, а.

Рафаэль, «Диспута», (фрагмент)

Даже в таком общем и поверхностном очерке приходится рассказать о том, что так трудно и так важно передать. Святой может быть человеком любого типа, но у него есть одна черта, которой у других нет. Святой отличается от обычного, рядового человека только тем, что всегда готов стать самым рядовым (слово это надо понимать в его первом, благородном значении, связанном со словом "ряд"). Святой ни в коей мере не хочет выделиться; только он из всех необычных людей никогда не властвует над другими. Это вытекает из главного его свойства, которым он никогда не станет кичиться, и все же оно есть у него, это как бы его собственность. Как всякому, кто здраво относится к собственности, святому совершенно достаточно, что это у него есть, и он совсем не хочет, чтобы этого не было у других. Из какой-то небесной деликатности он всегда пытается это скрыть, а святой Фома скрывал это тщательней всех. Чтобы об этом рассказать, лучше всего начать с самого внешнего, а постепенно, снимая слой за слоем, к этому приблизиться.

Внешность святого Фомы легче восстановить, чем внешность многих, кто жил во времена, когда еще не писали портретов. Сказано, что и обликом, и повадкой он мало походил на итальянца. Мне кажется, те, кто так считает, подсознательно сравнивают его в лучшем случае со святым Франциском, а в худшем - с поверхностным мифом о шустрых шарманщиках и вредоносных мороженщиках. Не все итальянцы - шарманщики, и очень мало итальянцев, похожих на Франциска. Нация никогда не сводится к одному типу, она всегда состоит хотя бы из двух или трех. Тип святого Фомы не очень распространен в Италии, но характерен для выдающихся итальянцев. Он был толст, и легко увидеть в нем просто ходячую бочку, любимый комический персонаж многих народов. Он сам любил посмеяться над своей толщиной. Может быть, он сам, а не какой-нибудь сторонник Августина или арабов пустил слух о том, что перед ним в столе была вырезана лунка. Во всяком случае, это, без сомнения, - миф. Рост его был заметней, чем толщина, а голова заметней всего. Судя по описаниям и каноническим изображениям, она была на удивление заметной. Когда видишь такие головы - большие, с тяжелым подбородком, римским носом и куполом лысеющего лба, - так и кажется, что в них есть полости, какие-то пещеры мысли. Такая голова венчала коротенькое тело Наполеона. Такая голова венчает теперь тело Муссолини - оно повыше, но так же неугомонно. Такую голову можно увидеть, глядя на бюст римского императора, а иногда – на итальянского лакея (обычно он оказывается дворецким). Этот тип лица так типичен, что мне всегда кажется: граф Фоско из "Женщины в белом", самый реальный негодяй викторианской литературы, списан с живого итальянского графа, слишком уж он не похож на поджарых наглецов, которых викторианцы пытались выдать за итальянцев. Если мы вспомним его спокойствие, его важную простоту, здравомыслие его речей и поступков, мы легче представим себе внешность святого Фомы - хотя, конечно, нелегко поверить, что Фоско стал святым.

О подлинном созерцании

Проповедь Иоганна Таулера.

И ныне прославь меня Ты, Отче, у Тебя самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира (Ин. 17, 5).

То, как Сын Божий, подняв глаза к Небу, сказал: «Прославь меня, Отче», учит и нас, подобно Ему, воздевать к небу свои руки и чувства, мысли и силы, молясь в Нем, с Ним и через Него. Это — самый благородный и совершенный труд, который свершает Христос, молитвенно в Духе обращаясь к Отцу.

Такое внутреннее обращение важнее любого внешнего. Многие предаются молитве и созерцанию, дабы достичь чего-то, или просят других помолиться о деньгах и добрых словах для их блага. К этому внешнему торгу Бог не имеет никакого отношения. Для Него существенно правильное внутреннее поведение, которое на самом деле заключается не в делании, а оставлении дел.

Всецело отвернись от себя самого и всего тварного и, уйдя за пределы всякой тварности, погрузи свои мысли и чувства в глубину бездны Божией, в истинную отрешенность от всяких низменных и возвышенных, внешних и внутренних сил, уйди за грань всяких чувств и всех чувственных желаний — в совершенное единение с Богом в сокровеннейшей глубине твоего существа.