Из книги Libellus de principiis Ord. Praedicatorum бл. Иордана Саксонского (103-109).
Однако кроме чудес более действительным и прекрасным было то, что в нем царило такое нравственное совершенство и движим он был таким божественным рвением, что сам он был как сосуд благочестия и благости, сосуд украшенный всевозможными драгоценными камнями, вне всякого сомнения, подлинными (Сирах 50,10). У него всегда было ровное настроение, кроме тех моментов, когда его душевное спокойствие нарушалось состраданием или милосердием. А поскольку веселое сердце делает лице веселым (Притч 15,13), то его ясный и спокойный внутренний настрой был заметен снаружи благодаря его доброте и радостному выражению лица. Он обладал таким постоянством, что когда считал разумным перед Богом сделать то или иное, то редко или даже никогда не соглашался изменить принятое решение. И поскольку, как уже говорилось, лицо его всегда сияло свидетельством доброй совести, свет его лица никогда не угасал на земле (Иов 29,24).
Бесспорно, благодаря этому, он всегда с легкостью завоевывал всеобщую любовь и быстро и без труда приобретал симпатию всех, кто только лишь увидел его. Где бы он ни оказался – в пути с товарищами или в каком-либо доме с хозяином и его семьей, в обществе сановников, князей и епископов, он всегда находил слова для назидания и многочисленные примеры, благодаря которым, души слушающих, презрев мир сей, обращались к любви Христовой. Повсюду он был мужем евангельским, будь то в слове или деле. Днем, в обществе братьев или путников никто не был более общителен, чем он, никто не был приятнее, чем он.
Ночью же никто не был более постоянным в бдениях и заступнических молитвах за весь мир. Его плач был столь же долгим по вечерам, сколь радость – утром (Пс 29,6). День он посвящал ближним, а ночь Богу, зная, что днем явит Господь милость Свою, и ночью песнь Ему (Пс 41,9). Плакал же он помногу и весьма часто, и слезы его были для него хлебом день и ночь (Пс 41,4); днем, чаще всего, когда он служил ежедневную мессу, ночью же во время бдений, в которых он был самым неутомимым из всех.
У него была привычка так часто проводить всю ночь в церкви, что, кажется, он очень редко пользовался для отдыха постелью. Молился же он ночью и пребывал в бдениях столько, сколь долго мог побеждать слабость плоти. Когда же недостаток сна сражал его, и мысли начинали путаться, он от усталости преклонял голову у алтаря или в другом месте, но в любом случае на камне, как патриарх Иаков (Быт 28,11), и немного отдохнув, вновь пробуждался с рвением к молитве.
Всех людей он окружал своею заботливою любовью, и поскольку всех любил, также был любим всеми. Его девиз был: «радоваться с радующимися и плакать с плачущими» (Рим 12,15). Он изобиловал благочестием и отдавал всего себя служению ближним и состраданию обездоленным. Приятным для всех его делало то, что он всегда был очень прост, и что ни в словах, ни в делах его никогда не было никакой двуличности или лжи.
Был он истинным поклонником бедности. Всегда носил бедную одежду. В еде и питье его воздержание было крайним. Он избегал изысканных яств и охотно довольствовался одним простым блюдом. Он твердо властвовал над своей плотью. Употреблял вино так сильно разбавленное, лишь для того, чтобы удовлетворить потребности организма, не ослабляя ясность и восприимчивость духа.
Кто может сравниться добродетелями с этим человеком? Мы можем удивляться и думать, что его пример бесполезен в наше время. То, что он смог сделать, он сделал не благодаря человеческой силе, но по особой благодати, ибо доброта милосердного Бога избрала его для святости. Иначе, кто бы еще был на это способен? Будем же подражать, братья, насколько возможно, отеческому наследию и благодарить Искупителя, Который дал Своим слугам такого предводителя в пути, которым мы идем, и через него возродил нас к свету Своей жизни. Помолимся Отцу милосердия, чтобы Дух, действующий в сынах Божиих, царил также в нас, и в конце пути ввел нас в то же вечное счастье и бесконечное блаженство, в которое навсегда вошел Доминик. Аминь.
Перевод: о. Юрий Дорогин ОР
Отправить комментарий