Из книги Мари-Умбер Викера «Доминик и его братья-проповедники», Св. Доминик и инквизиторы, 1.
Ни один из официальных документов или литературных источников XIII века, связанных с историей св. Доминика, не приписывает ему ни пост, ни звание инквизитора. Следует взять источники начала XIV века, чтобы в творениях Бернарда Ги обнаружить утверждение, что Доминик исполнял «инквизиторское служение против заразы ересей, которое вверил ему силою своих полномочий легат Апостольского Престола на землях Тулузы»*. Это предложение было вписано Бернардом Ги в повествование написанного им Жития св. Доминика в том месте, где рассказывается о чуде, приведенном без комментария Константином Орвиетским. Присмотримся к нему подробней и проанализируем.
В очах доминиканского эрудита XIV века этот рассказ, безусловно, имел свои обоснования. Основывался он наверняка на вступительной части покаянного письма, выданного приблизительно в 1208 году, обращенному по имени Понсе Роже. Это письмо было им обнаружено в 1305 году в Тулузе, где как реликвию хранил его ризничий монастыря св. Иакова вместе с другим письмом, адресованном к какому-то скорняку из этого же города. «Силою полномочий (Арнольд) аббат из Сито, легат Апостольского Престола, который вверил нам это служение, делаем подателя сего письма примеренным…». Видел ли Бернард Ги в этом «служении» (officium) служение инквизитора, которое сам принял, служение во всем значении этого слова, которое позднее станет «Священной Канцелярией»? Сразу же заметим – поскольку только позднее вернемся к этим двум письмам – что даже согласно с самим титулом документа: Universis Christi fidelibus… frater Dominicus oxomensis canonicus, praedicatorum minimus, речь здесь ясно идет о проповедническом служении, которое Доминик получил в 1206 году от легатов, высланных против альбигойцев. Ведь проповедническое служение было основной частью власти легатов в их борьбе с ересью, поскольку обычно папа назначал их проповедниками. В другом месте мы будем иметь возможность исследовать, в какой мере соединялась с этим служением около 1208 года власть примирять с Церковью и назначать публичное покаяние.
Утверждение Бернарда Ги имело долгую историю, а еще большую – его транскрипция этих двух писем Доминика, которую в конце концов инквизитор Иоанн де Бом в 1322 году поместил в своих архивах в Каркассоне, в томе различных документов, под номером ССС. В начале века эти документы использовал доминиканский агиограф Петр Кало, заявляя: «Доминик был первым посланным Апостольским Престолом инквизитором, я читал два его письма, которые ясно упоминают об этом служении». Так с этого времени будет выглядеть интерпретация этих писем. Когда в 1357 году кардинал Роселл ОР поручил Иакову Доменеку собрать обширную коллекцию доминиканских документов, которая позднее, вплоть до XIX века хранилась в монастыре в Барселоне, оба этих письма были туда включены под следующим заголовком: «Item, письмо блаженного Доминика, замещающего инквизитора, подтверждающее примирение еретика обращенного из сектантства. Item, другое письмо того же блаженного Доминика, дающего отчет инквизиторского толка». Такие же самые выражения мы находим в аналогичной коллекции из монастыря в Экс, ныне хранящейся в Париже.
Легко можно представить себе успех этой теории среди инквизиторов, а также авторов учебников и формуляров для инквизиции. Титул инквизитора обычно приписывали св. Доминику знатоки канонического права. Хронисты и биографы торжественно приняли эту информацию, что можно прочитать в житии св. Доминика пера Иоанна Антония Фламиниуса (1527) или с оговоркой, как во Всеобщей истории св. Доминика и его Ордена Проповедников Фернандо де Кастильо (1584). В свою очередь протестанты, сплачивая ряды против Проповедников, обвиняли св. Доминика в том, что он был первым, кто сжигал христиан на кострах. Так писал советник Филипп Каммермайстер в своих Operae horarum subcisivarum (1602). В записях о толерантности этот автор забавлялся искажением первоначального значения доминиканского символа пса, держащего в пасти горящий факел. Пёс, которого видела во сне матерь св. Доминика (правдоподобно, как и матерь св. Бернарда), выходящего из её лона, согласно недвусмысленной и исключающей все иные интерпретации, обозначает «великого проповедника, который своей любовью должен был зажечь мир». Протестанты, однако, с тех пор видели в символическом факеле костер инквизиции.
В то же время, в 1586 году папа Сикст V предоставил агиографии Ордена Проповедников нового времени весомый аргумент в булле Invictarum, в которой устанавливал праздник в честь св. Петра Мученика. Своим авторитетом он поддержал традицию XIV века, о которой идет речь, провозглашая, что «его предшественники, Иннокентий III и Гонорий III, впервые вверили Доминику пост инквизитора». Этот взгляд в XVII веке стал среди Проповедников практически универсальным. В 1627 году Томас Малвенда утверждает, что «при согласии практически всех людей, он полностью уверен». Этот доминиканский хронист и первый официальный историк ордена, произведения которого, правду говоря, орден все-таки не признал, делал ударение на эту традицию, не колеблясь даже принять в поддержку своих выводов протестантскую интерпретацию символа пса с горящим факелом. Этот пёс означал для него как служение проповедника и сторожа овчарни, так и пост инквизитора, воплощенный Домиником и его орденом.
Что касается даты, когда Доминик принял этот пост, некоторые, как например Пегна, приблизительно подают 1200 год. Другие более точны. Доминик принял его первоначально от легатов, а позднее, в 1215 году, непосредственно от Иннокентия III – уверяет Малвенда. Фламиниус думает, что вверил ему этот пост Гонорий III в середине 1217 года. Нет никаких сомнений (haud dubie) – добавляет Малвенда – что в 1209-1215 годах именно при помощи Доминика Симон де Монфор сжигал еретиков.
Однако не все разделяли это мнение, что раздражало доминиканских историографов. Цистерцианский хронист, некий Манрик, а вскоре и некоторые его собратья заметил, что если Доминик получил инквизиторскую власть от цистерцианских легатов, то скорее им следует приписать титул первых инквизиторов. Целыми столетьями множились доминиканские опровержения. Хронист португальских доминиканцев, Людовик де Соза, требовал от цистерцианцев отозвать эти слова (1624). В то же время, со времен Бернарда Ги число документов, на которые ссылались, совершенно не увеличилось. Вся эта история, с такой уверенностью повторяемая со времен контрреформации, была основана только лишь на рассказе о чуде и двух письмах Доминика.
Разворот наступил в 1719 году, когда тогдашний доминиканский историк Иаков Эхард, превосходящий всех, благодаря своим изысканиям и изданием первоисточников, а также точности в научных исследованиях, а вскоре после него и Турон, отказались от предшествующих утверждений. Если даже Доминик ревностно преследовал еретиков, «то, не хватая их за горло или грозя огнем или железом, что относилось к его обязанностям», но, как согласно утверждают свидетели его служения в стране альбигойцев, «словом и примером совершенной жизни», что – добавляет Эхард – «было для них наиболее весомым и наиболее действенным способом преследования». Доминик не был и не мог быть инквизитором. До 1209 года не нужно было вести расследования, чтобы выкрыть еретиков, поскольку они действовали и вступали в споры совершенно открыто. Не могло также идти наименьшей речи о том, чтобы выдавать их в руки светского правосудия, что в этой стране вообще не случалось. Во время крестового похода происходила открытая война с еретиками, которые тем более не скрывались. Предводители крестового похода совершали среди них настоящие бойни, но делали это на свое усмотрение. IV Латеранский Собор назначает судьями веры среди альбигойцев только епископов, напоминая им их традиционную обязанность. Ни один официальный документ после 1215 года, ни один литературный источник не приписывал Доминику титул или функции инквизитора. Возобновление войны, в которой побеждали враги Церкви, сделало невозможным создание такого трибунала. Это произойдет только в 1231-1233 годах, уже после отъезда и смерти Доминика.
В 1734 году выступили болландисты. В своих Комментариях к житию св. Доминика иезуит Кейпер, с этой характерной для болландистов дискретностью, характеризующейся знанием предмета ясным объективизмом, полностью подтвердил критику Эхарда относящуюся к предполагаемой функции и титулу инквизитора, закрывая, таким образом, продолжавшуюся четыре века историю заблуждений доминиканской историографии. Обратил он, однако внимание Эхарда, что еще перед созданием инквизиции епископы с давних пор имели власть судить веру своих овечек, обвиненных в ереси, примирять сокрушенных и предавать светскому суду упорствующих. Также и цистерцианские легаты, посланные против альбигойцев, получили от папы, особенно в булле от 29 мая 1204 года, судебную власть. Поэтому и Доминик мог её получить либо от кого-то из легатов, либо от какого-нибудь епископа. Разве он не воспользовался частью этой власти, когда уполномоченный легатом Арнольдом из Сито около 1208 года примирил с Церковью Понсе Роже? Почему же он не мог совершать силою тех же полномочий другие функции судебной власти в области веры, например, осуждать и передавать виновных светскому правосудию? Болландист уверен, что именно на это указывает рассказ о чуде, переданный Константином Орвиетским, то есть третий документ, касающийся этого вопроса.
В 1756 году Томас Маммаки от имени первой исторической коллегии ордена в Риме дал ответ цистерцианцу Манрику, а также Эхарту и болландистам. Согласно его мнению, их аргументы не вносят ничего нового. Однако его резкая и полная гордыни реакция смогла только обнажить хрупкость тонкого основания источников, на котором было так много выстроено. К необоснованным утверждениям Бернарда Ги и Петра Кало, не говоря уже о мнении Сикста V, он мог добавить только рассказ Константина Орвиетского, два вышеупомянутых письма св. Доминика и один сомнительный документ – предложение Стефана де Саланьяка из его работы De quatuor in quibus (около 1278 г.). Относя к Доминику утверждение Псевдо-Епифана о пророке Илии: «судил он Израиль железом и огнем», Стефан писал: «Доминик судил железом и огнем, способом духовным, и даже телесным». Но Стефан тот час же пояснял значение слова «телесный», приводя речь, которую св. Доминик произнес, прежде чем оставил юг Франции, к народу, собравшемуся на праздник Пресвятой Девы в Пруйле, 15 августа 1217 года. «До сих самых пор и на протяжении многих лет я пел вам нежными словами, читая проповеди, умоляя, плача. Но – как гласит поговорка моей страны – более полезна палка, там, где не годится благословение. Вот мы призовем против вас князей и прелатов, соберутся против вашей родины народы и царства. Многие погибнут от меча. Крепости будут осаждены, стены разбиты и разрушены и, что ж за скорбь, все вы попадете в неволю!» Справедливо было удивление формулировкам, заключенным в этой речи. Она в 1217 году грозит крестовым походом, когда тот в действительности продолжается уже восемь лет. Может быть, это поэтому за два столетия перед Маммаки, Фламиниус, ссылаясь на тот же сам текст, поместил в этом месте другую речь, соответствующую истории, которую сам хотел написать: «Доминик объявил толпе, что Святейший Пастырь установил его инквизитором против еретиков и вверил ему стол важное дело святой веры. Уверил их, что собирается это дело воспринять всерьез (всех следует об этом известить), что он не пожалеет ни одного из врагов христианской веры, кого только сможет схватить. Если же духовное оружие не принесет успеха, он возбудит против них народы». Кроме анахронизмов, заключенных в речи процитированной Саланьяком нет в ней ничего из действий инквизиции. Если присмотреться к ней такой, как она есть, можно на ее основании заключить только то, что в момент своего отбытия из Лангедока Доминик подытожил всю свою тамошнюю деятельность полностью миролюбивыми словами: «Я пел вам нежными словами, читая проповеди, умоляя, плача».
Не смотря на запоздавшую реакцию Маммаки (1756) позиция Эхарда перевешивало с тех пор в доминиканской историографии. Однако остается ответить на вопрос, поставленный болландистом на основании аутентичных источников – двух писем и рассказе о чуде. Следует таким образом рассмотреть эти тексты, памятуя, что составляют они весьма небольшую часть изобильных источников касающихся служения Доминика.
* Predicando (!) aliquando viro Dei Dominico et gerente inquisitionis officium labem hereticam, auctoritate legati apostolice sedis sibi commissum in partibus tholosanis, contingit aliquos hereticos captos et per eum convictos, cum redire nollent ad fidem catholicam, tradi judicio seculari. (Бернард Ги, рукопись из Тулузы).
Отправить комментарий