Мари-Доминик Шени, предисловие к книге Викера «Доминик и его братья-проповедники» (Dominique et ses prêcheurs, Paris, Le Cerf, 1977).
К презентации этого сборника работ склонило меня не только братское расположение. Так случилось, что я стоял у начал университетской деятельности отца Викера, и с тех пор с вниманием слежу за его публикациями на том же поприще истории, которое и сам преодолеваю постоянно пересекающимися тропами. Поэтому я имею право радоваться публикации этого сборника, части которого до сих пор были не только разрозненны, ни и труднодоступны.
Об очевидном единстве всех этих частей свидетельствует та особенно выразительная черта, что личность св. Доминика вырисовывается в них не только в полноте своей оригинальности, но и указывает её значение в критическом моменте эволюции Церкви и светского мира в первых тридцати годах XIII века. Еще Отец Мандонне (†1937), предшественник Отца Викера на кафедре Университета во Фрибурге (Швейцария), решительно умещал основателя Братьев Проповедников на страницах всеобщей истории. Далекий от назидательной агиографии, он указывал земное измерение причин и мотивов его намерений и дел, которые его мудрый радикализм вывел из принципов Евангелия. Также, будучи учеником Отца Мандонне, могу оценить пройденный тут путь в свете намерений и методов нашего общего учителя.
«Образ Доминика является не только историческим, но и сознательно умещенным в истории, всемирной истории». Автор не только расширил и наново изучил первоисточники. Из его социологического анализа исходит внутренний порядок, который остается на службе исторического метода представления событий, личностей и самого гения Доминика. Его творческий характер – как это сейчас говорят, используя слова христианского порядка – харизма, бал также представлен во всех своих условиях. Раскрывается в этом совершенная полезность исторических наук, которые далеки от редуцирования веры и апостольской миссии Церкви к их светским координатам, открывают вехи, предоставленные историей человечества. Отец Викер читает нам прекрасную лекцию теологии, противную спиритуалистическим идеологиям. Мы оказываемся в полноте актуальности Церкви, Церкви «в мире» и в истории.
Если бы не то, что я не хочу выходить за рамки составителя предисловия, я бы с удовольствием указал самые существенные характеристики видения христианского порядка на крутом повороте феодального и монастырского мира XII-XIII веков – обновление нищенствующих общин и орденов. Я бы начал от самого определения нищенства мендикантов, в столь огромной степени реализованного в евангельском пробуждении. Потом я бы указал их странствия, как неотъемлемую черту этих проповедников, освободившихся от социальных обременений и уз монастырской стабильности. Потом урбанизация, появляющаяся одновременно с возникновением нищенствующих общин и равномерно с развитием экспансивной денежной экономики, которой они сознательно противопоставляли мистику бедности. Я бы представил плюрализм служений в одной общине, наконец – развитие университетов – двигателя западных культурных перемен общин средневекового мира, излюбленного поля деятельности мендикантов, при этом без ущерба для их связей с простыми людьми, которым они несли Слово Божье.
Если ныне будет позволено тому, кто рад дарованной ему харизме Доминика, выйти за рамки объективной истории или лучше – расширить её тайную однородность на протяжении того, что прошлое и настоящее – я бы хотел, изучая эти смелые объективные анализы, ощутить актуальность их содержания. Я бы осмелился сказать, что эта актуальность, даже и в нынешнем кризисе, позволяет мне лучше понять дело св. Доминика (а также св. Франциска) являющееся из старинных текстов первоисточников. Эта работа, я бы сказал, современная, а не книга о прошлом, в которой каждая ссылка попадает на установленную сверху модель. Во многих случаях я нахожу в современной промышленной цивилизации, с её детерминизмом и её кризисами, основания позволяющие понять те времена. Времена перед первой индустриализацией Европы, «палеоиндустриализацией», когда немногочисленные «пророки» смогли понять её человеческую ценность и евангельское измерение вопреки клерикальным массам, застрявшим в тенетах сельской экономики и феодального общества. Моя интерпретация основана на интуиции, на теологии истории, если таковая существует – а ей не были бы известны лучшие первоисточники.
Эти ощущения я бы мог однако поддержать призывом, данным Вторым Ватиканским Собором в его декрете об обновлении орденов, где сказано, что чтобы это обновление состоялось, должны одновременно появиться два движения. Первое – возвращение к первичным институциям, второе – осознание актуальности харизм. Simul – очень твердо гласит латинский текст. Это диалектика, в которой все относится к первоисточникам и все является отнесением к современности Бога.
Читатель простит мне эту метаисторическую интерполяцию, если имеет социологический и евангелический замысел исторического порядка, который также является христианским порядком, то есть актуальностью Слова Божьего и его харизм, является «местом» Традиции.
Перевод: о. Ириней Погорельцев ОР
Отправить комментарий