Из книги Мари-Умбер Викера «Доминик и его братья-проповедники». I. Духовность св. Доминика, 2.
На встречу с ближним. На этот первый образ накладывается второй – Доминика, ежедневно идущего на встречу с ближним. Так как не следует по причине этих молитвенных бдений представлять его себе как отстранившегося пустынника, который как одинокая тень более свыкся с обществом диких зверей и скал, чем людей. Скорее наоборот, никто не любил более чем он быть с людьми. Он любил встречаться со своими товарищами, братьями, соседями, у которых просил в качестве милостыни хлеб для общины, с паломниками, бродягами, которых встречал в пути, с больными, которых посещал, с общинами, с толпами, которым проповедовал Слово Божье. С каждым он чувствовал себя хорошо и для каждого находил нужное слово. Его любили за открытость, простоту и непосредственность. Его лицо, обычно радостное, тот час становилась серьезным, при виде какого бы то ни было несчастья.
Милосердие. Разве тот, кто, будучи молодым студентом, продал все, что имел, включая пергаментную Библию, с собственноручно дописанными комментариями, сокровище своей студенческой жизни, чтобы основать приют для бедных во время великого голода 1195-1198 годов – не был, прежде всего, милосердным? Тот, кто дважды хотел отдать себя в рабство, первый раз, чтобы выкупить христианина из рук сарацин, а второй – человека, бедность которого сделала зависимым от помощи катаров. Еще большим было его сочувствие.
Мысли о тех, кто рискует погибелью из-за своих грехов, схизмы или ереси, потрясали его до глубины. «В его сердце – рассказывает Иордан Саксонский – горела восхитительная и право невероятная жажда спасения всех людей». Чтобы спасти душу ближнего, он жаждал отдать даже нечто большее, чем жизнь. Много раз он признавался в этом. Был готов понести длительное и жестокое мученичество, которое, не колеблясь, видел, согласно со средневековыми представлениями, в образе своего тела – ослепленного, поочередно лишенного всех членов, долго угасающего в луже, истекающей из него крови. Разве крестная смерть не является началом спасения?
Человек диалога. Он был человеком диалога и духовной связи. Ничто не угнетало его больше, чем ощущение отчуждения, даже если причиной было незнание языка, с теми, кого он встречал. Хотя он был кастильцем, быстро научился говорить на окситанском диалекте южной Франции. За один день общего путешествия с немецкими паломниками настолько схватил их язык, что смог обратить к ним Слово Божье. Еще труднее было для него вынести отсутствие взаимопонимания, истекающее из различных взглядов и верований. Он должен был найти контакт, преодолеть различия, найти глубокую общность, существующую между людьми, призванными к тому же самому спасению. Здесь мы находим источник его рвения в искании души ближнего – пламенную жажду спасения всех людей и прежде всего любовь Христову. «Он был уверен, – говорит Иордан – что только тогда он по настоящему станет членом Тела Христового, когда сможет полностью, изо всех сил посвятить себя спасению душ, так как Господь Иисус. Спаситель всех людей полностью посвятил себя нашему спасению».
Поэтому кроме устного контакта он искал также контакт сердца и это основное вдохновение жизни, в которых разыгрывается наша доля. Был «готов каждому дать отчет в надежде и вере, которые сам в себе носил» (ср. 1Петр 3,15). «Идите как люди, которые заботятся о спасении себя и ближних» - это девиз, который он дал своим братьям в Первых Конституциях (II, 31,7). Будучи путником во время своего первого пребывания в Тулузе он остановился на ночлег в некой гостинице. После первого разговора с хозяином, он понял, что тот – еретик, несомненно, какой-то катарский дьякон. Он дискутировал с ним всю ночь, увещевал и наконец, обратил. Нужно ли подчеркивать, в какой мере неустанные споры с вальденсами и катарами, о знании Святого Писания которых и их необычной тонкой экзегетике нам много сейчас известно, пробуждало в нем желание всесторонне и глубоко изучать теологию?
Совершенное подражание апостолам. Жажда идти как можно дальше в искании собеседников, помогла принять решение уже вначале его спасительного служения, что он принял тот способ действия апостолов, которые приняли также и самые главные отступники – альбигойцы, а прежде всего вальденсы, следом за отешльниками-проповедниками времен григорианской реформы, а именно – странствующее и нищенствующее проповедничество. Речь уже не шла только о том, чтобы как в Осме воссоздать братское единство апостолов, общинную бедность, молитву в храме и в горнице, но о том, чтобы подражая им, разойтись пешком, по двое, без денег, не рассчитывая на другую помощь, как только на гостеприимство и ежедневную милостыню Провидения, чтобы как посланники Христа провозглашать Благую Весть о Царстве Божьем. С 1206 года он полностью и всей душой принял метод «во всем подражать жизни апостолов», а позднее сделал её основным вдохновением своего ордена. Далее мы покажем, каково было участие евангельского источника, можно сказать – евангелизма, не только в образе жизни, но даже в самой идее Ордена Проповедников.
Отправить комментарий