Проповедь De tempore в четвертое Воскресенье после Пасхи Перегрина Опольского.
Vado ad eum qui misit me (Ин 16,5)
Люди, отправляясь в дорогу, обычно говорят домашним, когда собираются идти и когда вернуться. Так и Христос, когда должен был уйти из мира и вернуться к Отцу, возвестил это своим ученикам словами: иду к Пославшему Меня (Ин 16,5), а обещая вернуться, возвещает сошествие Святого Духа, который их утешит. Ибо знал, что апостолы будут весьма обеспокоены по причине Его отсутствия. И ничего удивительного, ибо Он послал их как голубей среди ястребов, как овец среди волков, как людей добродушных среди коварных. Посему, читаем в Деяниях Апостолов (20,37), что, когда Павел сказал своим ученикам, что его больше не увидят, те плакали и были весьма тронуты. Если же по причине отсутствия Павла его ученики плакали, насколько же более должны были рыдать апостолы, когда уходил от них Христос.
В словах этой евангелии было выражено три вопроса. Первый – это послушание Христа, когда Он говорит: иду к Пославшему Меня. Второй – утешение апостолов, заключенные в словах: если Я не пойду, Утешитель не придет к вам (Ин 16,7). Третий – обвинение грешников пред Святым Духом, что было выражено словами: Он, придя, обличит мир о грехе (Ин 16,8).
Если речь идет о первом, то следует подчеркнуть, что Христос, выполнив обязанность, возложенную на Него Отцом, идет к Нему. Вот послушание! Но посмотрим, для чего Он идет. Со всей уверенность для того, чтобы возблагодарить Отца за победу, которую одержал. Так и ты, человече, должен благодарить Бога за все благодеяния, которыми Бог тебя одарил.
Христос идет к Отцу также для того, чтобы передать Ему наши прошения. Было это представлено на примере первосвященника, который входил в Святая Святых, чтобы принести просьбы вверенного ему люда. Священник представляет Христа, который входит в Святая Святых, то есть в царство небесное, чтобы представить Богу Отцу просьбы вверенного Ему христианского люда.
Христос идет также для того, чтобы приготовить для нас, трудящихся, место отдохновения. Христос говорит: иду, чтобы вам приготовить место (ср. Ин 14,2). Подобно как какой-нибудь вельможа, который устраивая пир, не воссядет за стол прежде, чем не рассадит всех гостей, так поступает Христос по отношению к приглашенным. Одних, как например дев, усаживает на почетном месте, других, как вдов и грешников, которые исполнили святое покаяние, усаживает вдоль стены, еще иных, как например супругов, ближе к выходу.
Христос идет также к Отцу, чтобы своим рыцарям и слугам выплатить награду и не только тем, которые вступили с Ним в небо, то есть ангелам и святым, которых вывел из преисподней, но и нам, еще остающимся на этом свете. Было это представлено в Первой Царской Книге (1Сам 30), где читаем, что Давид сражался со своими врагами. После их поражения, солдаты, которые участвовали в битве и захватили добычу, не хотели поделиться с теми, кто оставался в лагере. Тогда Давид сказал: не так поступайте; ибо равная часть да будет и ходившим на войну, и оставшимся при обозе: на всех должно разделить (ср. 1Сам 30,24). И так на всех разделили добычу. Давид символизирует Христа, те же, кто были его соратниками в битве – ангелы. В качестве награды одержали они победу над Люцифером и его поверженными и низринутыми полчищами. Нам же, оставшимся в этом мире при обозе, ничего не хотели дать до Христовых страданий. Но Давид, то есть Христос, дает небесную награду всем, также как и ангелам.
Переходим ко второму вопросу, а именно к утешению апостолов.
Посему Христос говорит устами Исаии: как утешает кого‐либо мать его, так утешу Я вас (Ис 66,13). Матерь же так утешает плачущего ребенка: во-первых, говорит к нему нежным, успокаивающим голосом, во-вторых, осушает его слезы, в-третьих, дает ему фрукты или какие-то другие подарки. Подобно Христос будет утешать скорбящих. Во-первых, нежными словами, во-вторых, осушая слезы, в-третьих, давая дары, поскольку за один день соблюдаемого поста здесь, мы получим тысячу тысяч дней пира, за один день скорби, которую здесь переносим, тысячу тысяч лет радости, а за смерть преходящую – жизнь вечную. Святые никогда бы не перенесли тех тяжких мук, которые были их уделом на этом свете, если бы были лишены этого утешения.
Евсевий Кесарийский пишет об одном мученике по имени Теодор, которого палач так жестоко мучал с утра аж до десятого часа, что все дивились, как можно выдержать такую муку. Тот же ничего иного не делал, как только с ясным и радостным лицом пел псалом. Когда Евсевий встретил этого Теодора в Антиохии, спросил его, чувствовал ли он боль. Ответил ему Теодор, что небольшую, ибо возле него стоял какой-то юноша и холодной водой омывал от пота его лицо и осушал белоснежным полотном, что приносило Теодору такое облегчение, что снятие его с орудия пыток причиняло ему страдание. И посему я имею непоколебимую уверенность, что если бы Дух Святой не посылал мученикам утешения, то никоим образом они не смогли бы перенести тех страданий, которые испытали.
Задумаемся над третьим вопросом, а именно над обвинением Святого Духа, направленным против рода людского. У святого Иоанна читаем: Он обличит мир о грехе (ср. Ин 16,8). Убедит же Он мир, то есть людей, привязанных к миру, провозглашением слова Божьего о грехе, который они совершили, о праведности, которую отвергли, о суде, которого не страшились. Посему, кто не хочет, чтобы его обвинили в грехе, должен избегать греха. Действительно, следовало бы убегать от греха, ибо через грех человек обрекает на смерть свою душу. Именно так Иосиф не хотел согласиться на грех, когда сказал: как же сделаю я сие великое зло и согрешу пред Богом? (Быт 39,9) и посему бежал. Сирах говорит: Беги от греха, как от змея (Сир 21,2). Ибо если глупые создания, которым не хватает разума, бегут от смерти, насколько же более душа, наделенная разумом должна бежать от смертного греха. Августин говорит: «Овца бежит от волка, голубь от ястреба, птенцы от хищных птиц, волк от пса, птица же избегает силков. Раз пойманная, если ей удается вырваться из силков, уже не позволит так легко себя поймать». Человек убегает от змеи и не решиться с нею спать, но смертного греха боится намного меньше!
Господь убедит мир о суде, потому что мир, вынося на земле несправедливые приговоры, не боялся Божьего суда. Следует, однако, бояться такого суда, ибо не будет он вероломным, но честным и справедливым, не будет взирать на лица, окончательным, безапелляционным, охватывающим все, не уменьшая чего бы то ни было. А поскольку все атрибуты этого суда взаимно друг друга дополняют, посему есть чего опасаться, ведь не знает человек, достоин ли он любви или ненависти пред Богом (ср. Экк 9,1).
В «Житиях Отцов» читаем о аббате Сисое, который вел весьма святую жизнь. Когда же пришел его смертный час, у смертного одра его собралось много братьев. Тогда лик его воссиял как солнце, и он сказал: «Радуйтесь, братья, ибо по мою душу прибыли ангелы, однако я прошу, чтобы они немного подождали, чтобы я мог совершить покаяние». Братья ответили: «Отче, ты не нуждаешься в покаянии», он же ответил: «Воистину, говорю вам, что я даже и не начинал каяться». И братья поняли, что боязнь Божья в нем совершенна.
Также боязнь Божья очищает человека от грехов. В «Диалогах» читаем о некоем святом муже, который умирая, сильно боялся ожидающего его суда. После смерти он явился кому-то в белых ризах, и когда его спросили, справедливо ли он так боялся, ответил, что этот страх очистил его от всех грехов.
Просите же…
Перевод: о. Ириней Погорельцев ОР
Отправить комментарий