Из книги блаженного Генриха Сузо «Жизнь» (Vita), I. Глава 20.
Когда Бог запретил Слуге внешние умерщвления, угрожающие его жизни, его истощенная натура была так счастлива, что он плакал от радости. Когда он вспоминал предыдущие свои тяжелые узы, страдания и борьбу, так себе говорил: «Хорошо, милейший Господи, с этих пор буду вести спокойную, свободную жизнь и мне будет хорошо. Буду утолять жажду вином и водою, буду спать на сенном тюфяке, без уз. Ведь я так часто просил Бога о немножечко удобства еще перед смертью, так долго я умерщвлял самого себя! Наконец-то настало время немного отдохнуть». Такие смелые мысли, и другие подобные помыслы непрерывно посещали его – к сожалению! Не знал он, что Бог приготовил для него.
С этими подкрепляющими мыслями прошло много милых недель. Однажды, когда по своему обычаю он сидел на лавке, которая служила ему ложем, начал размышлять над словами истины, которые вышли из уст страдающего Иова: militia est, и т.д. – «Солдатской службой есть жизнь человека на земле»*. Во время этого размышления его чувства снова остановились в своем действии, и показалось ему, что стал перед ним величавый и храбрый юноша. У него были при себе пара элегантных башмаков и одеяния, которые обычно носили рыцари. Он подошел к Слуге, вложил на него этот рыцарский мундир и сказал: «Будь рыцарем! До сих пор ты был оруженосцем, Бог хочет, чтоб с этих пор ты был рыцарем». Когда он увидел себя в башмаках рыцаря, удивленный, в глубине души закричал: «Ради Бога! Зачем это пришло ко мне, что со мною случилось? Разве я должен стать рыцарем? Намного больше мне отвечает моя теперешняя спокойная жизнь». А к юноше обратился со следующими словами: «Если Бог хочет, чтоб я стал рыцарем, хотел бы я им стать в почетном бою». Юноша немного отвернулся, усмехнулся и сказал: «Не беспокойся, ты еще много повоюешь. Кто принимает твердое решение вступить в духовное Божье рыцарство, того ждут бои намного более многочисленные чем те, в которых сражались в минувших веках славные герои, рыцарские подвиги которых мир прославляет в песнях и рассказах. Представь себе, что Бог снял с тебя ярмо и освободил от оков, для того чтоб ты сейчас жил себе в удобствах? Нет, еще не время для этого. Бог не хочет освободить тебя от оков, а заменить их намного более тяжелыми, чем те, которые ты носил до сих пор».
Слугу испугали эти слова, и он так сказал: «Ах, Боже, что же теперь Ты собираешься со мною сделать? Я думал, что это уже конец, а все только начинается. Как мне кажется, это только начало моих страданий. Ах, Господи небес, что же Ты хочешь со мною сделать? Разве я единственный грешник? Разве это справедливо, что Ты только меня бедного бичуешь, а стольких других бережешь? Так поступаешь со мной с дней моего детства, во время которого тиранил мою молодую природу тяжкими, продолжительными болезнями; я думал, что хватит уже этого»! Он сказал: «Нет, еще не хватит. Если хочешь достигнуть цели, ты должен во всем поддать себя основательному испытанию». Слуга ответил «Господи, укажи мне, как много страданий еще меня ждет?» В ответ услышал: «Взгляни на небо. Если сможешь исчислить несчетные звезды, сможешь также исчислить ожидающие тебя страдания. А как звезды, хотя кажутся маленькими, на самом деле огромные, так и твои страдания; очам неопытных кажутся небольшими, а в твоем собственном ощущении будут гнетущей тяжестью». Слуга сказал: «Покажи мне уже сейчас, чтоб я знал, что меня ждет». Он возразил: «Лучше будет для тебя не знать их преждевременно. Но, не смотря на это, среди неисчислимых будущих страданий, скажу тебе о трех:
Первое: До сих пор ты бил себя своими собственными руками и переставал, когда хотел; также ты жалел себя. Теперь отниму тебя у тебя самого и отдам тебя беззащитного в неисчислимые руки чужих. Несколько ослепленных сделают так, что ты потеряешь свое доброе имя среди всех; эта мука будет более тяжелой, чем тяжелый крест, который ты до этого носил на израненной спине, ибо благодаря твоим предыдущим умерщвлениям ты стал великим в людских очах, а теперь будешь унижен и уничтожен.
Второе страдание: Не смотря на столько причиненных самому себе умерщвлений, по Божьему изволению ты сохранил нежную и жаждущую любви натуру; в будущем, всюду, где ты особенным образом рассчитывал на дружбу и верность, встретишь огромную неверность, боль и беды. Страдания твои будут столь разнообразны, что даже люди, которые были тебе особенно верны, из сострадания к тебе должны будут страдать.
Третье страдание: До сих пор ты был нежным и избалованным ребенком, плавал в Божественных сладостях как рыба в воде. Теперь я заберу это у тебя и оставлю в нуждах и холоде, чтобы ты жил оставленный Богом и всем миром, а также переносил гонения со стороны все, друзей и врагов. Короче говоря: что бы ты ни начал ради своего удовольствия и утешения, должно плохо закончиться, а удаваться будет все то, что причиняет тебе боль и огорчает».
Слуга так сильно был всем этим испуган, что задрожала вся его натура. Сорвался с места как сумасшедший, и потом пал на землю с распростертыми на крест руками. Взывал к Богу с криком сердца и с завыванием в голосе просил, чтобы – если это возможно – в своей милости и отцовской доброте отвел от него эти испытания. Но если это невозможно, пусть согласно с установленным веками порядком, исполнится в нем воля неба. И он пребывал долгую минуту в этом состоянии, пока не услышал в себе голос: «Не бойся! Я сам буду с тобой и своей благодатью помогу тебе победить эти необычайные беды». Слуга встал и предал себя в руки Бога.
Утром, после мессы он сидел подавленный в келье и размышлял над всем этим, при этом все больше замерзал, поскольку была зима. Вдруг какой-то внутренний голос сказал ему: «Открой окно, посмотри и учись!» Он открыл и взглянул. Увидел бегающего по клуатру пса, который нес какую-то старую тряпку и игрался с нею: подбрасывал, тащил по земле и раздирал. Слуга поднял взгляд, вздохнул в духе, а внутренний голос сказал ему: «Так же точно будет с тобою в словах братьев. Будут тобою пометать и рвать». Слуга подумал в себе: «Если не может быть иначе, согласись на все. Смотри только, как эта тряпка позволяет, чтобы нею пометали, и делай также». Он сошел в клуатр и отобрал эту тряпку. Несколько лет он хранил ее, как самое дорогое сокровище, а когда находился на грани терпения, доставал ее, чтобы в ней распознать самого себя и далее мужественно молчать.
Когда иногда невольно он отводил взгляд от своих гонителей, слышал внутренний голос, который говорил ему: «Помни, что Я, твой Господь, не отводил свое прекрасное лицо от плюющих на Меня!» (Ис 50,6). Тогда он чувствовал огромное сожаление и снова поворачивался к своим мучителям с добротой. Вначале, когда испытывал какое-то страдание, он так думал: «Ах, Боже, пусть бы оно быстрее закончилось! Чтобы я освободился от него!» Тогда, в день Матери Божией Громничной , явился ему Младенец Иисус и пожурил его такими словами: «Ты еще не умеешь хорошо страдать, научу тебя этому. Слушай, когда испытываешь какое-либо страдание, не жди его окончания и связанного с ним облегчения; лучше приготовься в это время уже к следующему, чтобы мог его терпеливо принять – вот правильное отношение. Поступай, как девица обрезающая розу: она не останавливается на одной срезанной с куста, но думает, каким бы образом она могла бы срезать больше. Подобно и ты: заранее приготовься к тому, чтоб принять новое страдание, когда окончится предыдущее».
Среди многих друзей Бога, которые предвещали Слуге его страдания, некая благородная, благочестивая особа пришла к нему и рассказала, как в день праздника ангелов, после утренней, она горячо молилась о нем, и вот в видении показалось ей, что привели ее на место, где находился Слуга; над ним она увидела прекрасный, роскошный розовый куст, чарующий своей формой и покрытый красными цветами. На безоблачном небе чудесно всходило ясное солнце, а в его лучах стоял прекрасный ребенок с распростертыми руками. Потом она увидела, как из солнца изошел луч и проник в сердце Слуги, а был он таким мощным, что от него разгорелись его вены и конечности. А куст розы наклонился, так как бы хотел гущей своих ветвей не допустить солнечный свет в его сердце. Но было поздно! Исходящие лучи были настолько сильны, что пробивались через все ветви и освещали сердце. Потом ребенок вышел из солнца. Она сказала ему: «Куда ты идешь, дорогое Дитя?» Он ответил: «К моему возлюбленному Слуге». Она на это: «Дорогое Дитя, что означает блеск солнца в сердце Твоего возлюбленного?» Ответил: «Его любящее сердце Я осветил таким блеском для того, чтоб исходящий из него отблеск разжигал любовью ко Мне людские сердца. Густой куст розы символизирует многие его будущие страдания; не смогут они помешать совершению этого благородного дела».
Поскольку обособленность приносит столько пользы начинающим, Слуга принял решение остаться более десяти лет в своем монастыре в полной обособленности. Когда он уходил из-за стола, закрывался в своей часовне и там оставался. Не хотел вести долгие разговоры возле ворот или в других местах, избегал даже взглядов на кого бы то ни было. Своим очам он назначил короткое расстояние, а именно – пять стоп и за эту границу нельзя было смотреть. Все время он оставался в монастыре, не ходил в город или в деревню, жаждал только испытаний и одиночества. Но вся эта осторожность, однако, не помогла ему, поскольку в те годы обрушились на него страдания, которые стали всем известны. Были они для него такой страшной мукой, что вызывал он сострадание, и в себе самом и в других.
Таким образом, он сам, без помощи цепей, приговорил себя к десяти годам заключения в часовне. Но чтобы это заключение сделать более сносным, заказал у одного художника образы древних святых Отцов вместе с их изречениями и другими благочестивыми текстами, которые помогают страдающему сохранить терпение среди бед. И это, однако, Бог смешал со страданием. После того, как художник сделал наброски углем на стенах часовни, у него заболели глаза, и он не мог окончить работу. Поэтому он взял отпуск и объявил, что его работа должны остаться в таком состоянии, пока он не выздоровеет. Слуга спросил, как долго это продолжится, на что тот ответил: «Двенадцать недель». Слуга посоветовал ему приставить лежавшую не полу лестницу к стене с набросками представляющими Отцов и сам вошел на верхушку; поводил руками по рисункам, а потом потер ними больные глаза художника и сказал: «Силою Божьей и святостью этих Отцов приказываю тебе, мастер, чтобы ты вернулся завтра рано утром с очами полностью здоровыми». На следующий день, ранним утром художник вернулся радостный, благодаря Бога и Слугу за исцеление. Но тот приписал чудо святым Отцам, портреты которых он тронул своими ладонями.
В тот период Бог поступал с ним так, как будто дал власть мучить его злым духам и людям. В день и в ночи, во сне и наяву, злые духи возвращались к нему бессчетное количество раз и мучили его отвратительными, недостойными сценами, с таким напором и дерзостью, что он многое вытерпел по этой причине.
Однажды пришло к нему одно искушение. Он очень хотел съесть кусочек мяса, от которого отказывался много лет. Как только он съел его и успокоил свое желание, как явилось ему некий ужасный призрак из ада и, припомнив стих Adhuc escae eorum erant…** зарычала к стоящим вокруг: «Этот монах заслужил смертельное наказание, и я сейчас его исполню». А когда те стали на его защиту, призрак вытащил какое-то ужасное сверло и отозвался к нему такими словами: «Поскольку не могу сделать тебе ничего другого, буду мучить тебя этим сверлом. Вверчу его в твои уста, а твоя боль будет настолько огромной, насколько приятным было вкушение мяса». Сказав это, он направил сверло в сторону его уст. У Слуги тотчас же напухли щеки, десна и губы, так что он не мог их открыть и три дня не ел ни мяса, ни чего бы то ни было иного, кроме того, что смог всосать через зубы.
* Иов 7,1. Вульгата: militia est vita hominis super terram, в синодальном переводе: «Не определено ли человеку время на земле».
** Пс 78,30-31: Аdhuc escae eorum erant in ore ipsorum et ira Dei ascendit in eos (Еще пища была в устах их, гнев Божий пришел на них) .
Перевод: о. Ириней Погорельцев ОР
Отправить комментарий