Из книги блаженного Генриха Сузо «Жизнь» (Vita), I. Глава 16.
Более всех других испытаний, возжелал он носить на своем теле символ глубокого, сердечного сострадания со скорбными страстями распятого Господа. Для этого он сам сделал деревянный крест длиною вытянутой руки и соответствующей ширины, и вбил в него тридцать гвоздей, думая обо всех Его ранах, а особенно о пяти знаках Его любви. Крест этот он повесил на своем голом теле, на спине и на протяжении восьми лет, во славу распятого Господа, носил неустанно днем и ночью. В последний год вбил в него семь дополнительных гвоздей, таким образом, чтоб они проходили на вылет, а потом загнул их с другой стороны и так оставил. Раны, которые образовались от их острых концов, он носил во славу огромных страданий пречистой Матери, которые пронзили Её сердце и душу в час страшной смерти Её Сына. Когда первый раз он повесил на себя этот крест на голой спине, его человеческая природа ужаснулась, и ему показалось, что он не сможет его носить. Поэтому он снял его и немного пригнул на камне концы гвоздей. Но быстро пожалев об этой слабости, недостойной мужчины, при помощи напильника снова их выпрямил и снова вложил крест на свои плечи. Он разрывал его спину, особенно там, где касался костей, ранил и вызывал кровотечение. Стоял ли он или сидел, казалось, что покрывает его шкура ежа. Когда с ним кто-либо нечаянно сталкивался, или тянул за облачение, причиняло это новую боль. Чтобы этот скорбный крест соделать более терпимым, он вырезал на нем возлюбленное Имя IHS. Когда он практиковал это умерщвление, долгое время дважды в день принимал дисциплину*. Делал это следующим способом: Ударял кулаком сзади по кресту, так что гвозди сильно вбивались в тело, а выходили только тогда, когда он снимал облачение. Делал он это скрытно, так чтобы никто этого не заметил. Первую дисциплину принимал в тот момент, когда в размышлениях своих подходил к колонне, у которой так страшно бичевали Господа; он просил Его, чтоб его раны исцелил своими собственными. Вторую принимал, когда приходил к кресту, на котором распят был Господь; гвоздями он прибивал себя к Нему, чтобы никогда с Ним не разлучиться. Третью дисциплину не принимал каждый день, но только тогда, когда оказывался слишком мягким для себя, или позволял себе получать удовольствие в питье, еде и т.п.
Однажды, когда во время публичного собрания он сидел рядом с двумя девицами, не был достаточно бдительным и – конечно без каких бы то ни было сторонних намерений – взял их за руки. Сразу же он пожалел о своей неосторожности и решил, что должен понести покаяние за это недозволенное удовольствие. Оставив девиц, он ушел в свою часовню, в укрытое место, и за этот поступок бил по кресту так, что острия гвоздей вонзились в его спину. За это же самое преступление он наложил на себя кару изгнания, а именно запретил себе ходить после утренней в капитулярий, на обычное место молитвы, там, где в его размышлениях появлялось множество пречистых небожителей. А поскольку жаждал полностью возместить этот грех, однажды вошел туда с большим опасением, бросился к ногам Судьи и при помощи креста принял дисциплину. Потом по очереди обошел всех святых и принял тридцать дисциплин, так что вся спина истекала кровью. Таким способом он горько искупил непозволительное удовольствие.
Отпев утреннюю он шел в только ему одному известное место в капитулярии и делал сто вений и столько же коленопреклонений, к каждому упражнению добавляя отдельное размышление. Причиняли они ему серьезную боль, из-за креста, который прилегал к его телу так плотно, как обруч к бочке. Согласно со своим обычаем, тогда он становился на колени на земле и делал вению. Когда он падал на землю, гвозди вонзались в его тело, а когда вставал – выходили назад, когда снова падал, гвозди причиняли новые, очень болезненные раны; легче уже было переносить боль, если гвозди вонзались в то самое место.
Перед этой практикой он применял иное упражнение. Сам сделал себе дисциплину из ремней. Прикрепил к ней латунные, острые как стило шипы, по два с обеих сторон, при этом каждый из них имел три заостренные вершины, так что независимо от того, какой стороной попадал в тело, ранил его. Он вставал перед утренней, шел в хор и перед Святыми Дарами долго бичевал себя этой дисциплиной. Эту практику он применял на протяжении довольно долгого времени, а оставил ее только тогда, когда о ней узнали братья.
В день святого Климента**, когда начинается зима, однажды исповедовался. Когда стемнело, заперся в келье и разоблачился, оставив на себе только власяницу, потом схватил дисциплину с острыми шипами и хлестал себя по всему телу, руках и ногах, так что весь, сверху донизу, истекал кровью, как при кровопускании. Один из шипов этой дисциплины был специально загнут наподобие крючка и когда попадал на тело, дословно разрывал его. А хлестал себя с такой энергией, что дисциплина, в конце концов, распалась на три части. Одна часть осталась в его руке, а концы с шипами отлетели к стене. Когда он стоял окровавленный и смотрел на себя, вид этот был столь жалкий, что пришло ему в голову сравнение с образом милого, жестоко избичеванного Христа. Охватила его такая жалость к самому себе, что от всего сердца расплакался. Обнаженный и истекающий кровью, упал на колени в своей холодной келье и молил Бога, чтобы милостивым оком взглянул на его грехи и отпустил их.
В другой раз – было это в воскресенье Пятидесятницы – перед трапезой общины, он удалился в свою келью, как это и ранее делал, разоблачился и бичевал себя так сильно, что от ударов кровь стекала по телу. Когда хотел причинить себе еще более серьезные раны, появился один из братьев, который услышал звуки ударов. Поэтому он прервал бичевание, но натер свои раны уксусом и солью, чтобы таким образом причиняли ему сильнейшую боль. В день святого Бенедикта***, в который он явился в этот несчастный мир, во время ужина ушел в свою часовню, закрылся и разоблачился там как в прошлый раз, взялся за дисциплину и начал бичеваться. Один из ударов по левому плечу попал на жилу называемую медианой****, а может и еще какую-нибудь другую. Удар был настолько сильным, что кровь хлынула потоком по ногам аж до пальцев и разлилась по полу. Плечо моментально опухло и посинело. Он испугался и уже не имел смелости бичеваться далее. В это же самое время, как раз в момент его бичевания, в другом селении, некая благочестивая дева по имени Анна молилась. В видении была она приведена тогда на то место, где он бичевался. Когда она увидела, как сильно он ударял, охватило ее сострадание настолько глубокое, что она подошла к нему и в тот момент, когда он заносил руку для очередного удара, помешала ему, так что – как ей показалось в видении – удар пришелся на ее собственное плечо. Когда она вернулась к себе, обнаружила на своем плече черное пятно – как бы след от дисциплины. Этот видимый и болезненный знак она носила еще долгое время.
* Т.е. самобичевание; «дисциплиной» именовался сам инструмент для бичевания (плетка), «принимать дисциплину» - значит бичеваться.
** 23 ноября.
*** 21 марта.
**** Одна из главных вен внутренней стороны локтя.
Перевод: о. Ириней Погорельцев ОР
Отправить комментарий