Интервью с о. Томашем Галушкой ОР, газете «Tygodnik Powszechny» .
- Инквизиция невообразимо обклеена идеологиями. На эту тему сказано столько несуразиц, что возникло две противоположные легенды: черная и белая. Эта первая приравнивает последствия ее действий к Холокосту. Согласно второй – инквизиции вообще не было. А если и была – то была огромным благом для человечества» - замечает доминиканец в разговоре с Мартином Мюллером, корреспондентом газеты «Tygodnik Powszechny».
Добавляет, что «некоторые историки готовы даже восхвалять общественно полезный аспект инквизиции: потому как благодаря трибуналам люди по вечерам собирались вместе, дискутировали, интегрировались».
- А как было на самом деле?
- Для того чтоб понять инквизицию, следует ее «демифологизировать» и «снять с нее поп-культурный налет – отвечает о. Томаш. В качестве примера такого взгляда он приводит недавно изданную по-польски доминиканским издательством «W drodze» книгу «Инквизиция и братья св. Доминика. Оправданное преследование» американской исследовательницы Средневековья Кристин Колдуэлл Эймс (Christine Caldwell Ames). Он ценит американскую исследовательницу за то, что помогает нам понять «менталитет инквизиторов» и «позволяет прочувствовать тех людей, понять в соответствии с какими механизмами они мыслили, и какова была их система ценностей».
- Чтобы вступить в диалог с людьми средневековья, сначала мы должны понять, в каких реалиях они функционировали, что читали, во что верили, как смотрели на человека - говорит доминиканский историк. Он напоминает, что жители средневековья «считали, что человек пользуется не только разумом, как склонны думать мы, испорченные современными концепциями человека, но что в равной степени важна была воля».
- И это – ключевой вопрос для понимания проблемы инквизиции: в средних веках господствовало убеждение, что для того чтоб человек надлежащим способом функционировал в обществе, он должен дисциплинировать свою волю. Наказание, к которому приговаривал инквизитор, не было только лишь карой. В него была вписана исправительная функция: речь шла о том, чтоб еретик после обращения и исполнения покаяния мог вернуться в общество.
На вопрос почему еретика не оставляли в покое и не позволяли, чтоб он верил «как хочет», доминиканец ответил, что «люди средневековья лучше чем мы понимали, что Церковь действует по принципу сообщающихся сосудов и грех одного тянет вниз всех».
- Церковь принимала на себя опеку над человеческой волей, чтоб она не сопротивлялась уже открытой истине. Инквизиторы знали, что человек может утратить спасение. Поэтому предпринимали спасательную операцию – даже если бы она приняла принудительный и бескомпромиссный характер.
Расправляется он также с существующим мнением, будто бы папские инквизиторы приговаривали еретиков к сожжению на костре, поскольку – как напоминает – смертные приговоры за ересь выносили светские трибуналы.
- Инквизиционный трибунал, прежде всего, прилагал все усилия для того, чтоб убедить еретика обратится. Если, не смотря на все усилия, инквизитор терпел поражение, он выносил вердикт, что данная особа не изъявляет желания исправиться, поэтому он отказывается от наложения покаяния. То есть передает еретика светской деснице.
Одновременно он напоминает, что в соответствии со средневековой правовой системой, «светские трибуналы имели обязанность преследовать еретиков силою своей власти, согласно с очень важным параграфом: оскорбление власти».
- Подчеркиваю: светская власть преследовала еретиков согласно с законом, так как они представляли угрозу социального и политического характера. Однако светский трибунал не имел понятия о теологии и доктринальных нюансах, поэтому каждое обвинение в ереси могло закончиться костром. Случались и самосуды.
Замечает, что то, «что вопросами ереси занялись специально выбранные Церковью люди – инквизиторы – спасло – нужно это сказать – сотни человеческих жизней», поскольку «процесс был скрупулезный, назначались эксперты и защитники, о чем в светских трибуналах можно было только мечтать».
Доминиканец признает, что инквизиторами также были особы известные своею жестокостью, поскольку «в средневековье, как и сейчас, попадались и великие и низкие люди». Предостерегает, однако, чтоб мы не оценивали инквизицию только через призму этих последних.
О. Томаш приводит среди прочих фигуру французского доминиканца Бернарда Ги, которого в негативном свете изобразил Умберто Эко в известной и экранизированной книге «Имя Розы», называя его «великим» и «святым» инквизитором. Доминиканец припоминает, что живущий в XIII/XIV веках Ги в течение 20 лет инквизиторской деятельности передал светскому трибуналу не более 30 лиц, в то время как в общей сложности вынес несколько тысяч приговоров.
- Поп-культура обходится с инквизицией жестоко и несправедливо. Старательно ищет патологию, после чего генерализирует, говоря: вот это и есть образ инквизиции. Мы должны приложить немалое интеллектуальное усилие, чтоб понять всю сложность, многоаспектность инквизиции.
о. Томаш Галушка ОР, историк-медиевист, директор Доминиканского Исторического Института (Краков) .
- Мы верим в идею развития, поэтому любим становиться в оппозицию к жителям средневековья и упиваться тем, насколько мы их лучше. Но это не они были лицемерами. Например, во время светских процессов использовались пытки – согласен, но они были кодифицированы, все о них знали. Правила были известны. Сегодня в наиболее цивилизованных государствах практикуется получение признаний под пытками, но это делается скрыто, неофициально. Это лицемерие уже дисквалифицирует нас как справедливых судий прошедших веков. С таким же успехом наши предки могли бы посадить нас на скамье подсудимых и осудить XX век за геноцид.
Отправить комментарий