Из книги Духовных поучений (Die rede der underscheidunge) Мастера Экхарта.
Пока человек имеет еще добрую волю, пусть не боится ничего; и пусть также не грустит, если не может воспользоваться ею в конкретном деянии. Ибо пока он видит в себе правую, добрую волю, он недалек от добродетели, ибо она и всяческое благо коренятся в доброй воле. Если ты имеешь правую, добрую волю, ничего не может тебе недоставать – ни любви, ни смирения, ни какой бы то ни было другой добродетели. Если чего-то сильно хочешь, всей своей волей, то ты уже имеешь это, и не могут у тебя это отнять ни Бог, ни какое бы то ни было творенье, при условии, однако, что это нераздельная, воистину Божья воля, направленная на нынешнее мгновение. Поэтому не «хотел бы я когда-нибудь» - ибо это относилось бы к будущему, а «хочу теперь!». И послушай, даже если бы что-либо находилось за тысячу миль от меня, если я хочу иметь это, имею это более реально, чем что-либо, что по-настоящему прячу за пазухой, но как нежеланное.
Добро имеет равно огромную силу творить добро, как и зло – творить зло. Знай, что если бы я никогда ничего плохого не сделал, но хотел бы сделать, грешу так же точно, как если бы действительно сделал что-то злое. Одним только решением воли, даже без наименьшего действия, я бы мог совершить грех равно большой, как и уничтожение целого мира. Поэтому, почему добрая воля не могла бы совершить чего-нибудь равно великого? И действительно это возможно; может она совершить даже несравненно большее.
Воистину, при помощи воли все могу сделать. Могу взять на себя страдания всего мира, накормить всех убогих, совершить деяния всех людей и так далее – что только сможешь вымыслить. Если есть у тебя воля, а не хватает только силы, будь уверен, что пред Богом ты сделал все и никто у тебя этого не сможет отнять и даже на мгновение помешать. Ибо у Бога воля совершения чего-либо, в моменте, когда это станет возможным, имеет такую же ценность что и само свершение. Если бы я даже хотел иметь столько же воли, сколько её имеет весь мир, и это мое желание было бы великим и всеобъемлющим – имел бы её в действительности. Ибо все, что я хочу иметь – имею. Если бы воистину я хотел иметь столько любви, сколько все люди вместе взятые, если бы хотел равносильно прославлять Бога и тому подобное – что только не придумаешь – все это воистину будешь иметь, при условии, что твоя воля будет совершенной.
Мог бы ты сейчас спросит: когда же это воля является правой? Совершенной и правой будет тогда, когда отрешится всяческой корысти, отречется себя самой и превратиться, преобразуется в волю Божью. И чем в большей степени это произойдет, тем будет лучшей и более правой. При помощи такой воли можешь достичь всего: любви и чего только не пожелаешь.
Но ты спросишь: как же я могу обрести любовь, еще перед тем как начну её чувствовать и осознавать – такою, кокою я вижу у многих, кто совершает великие дела, у которых наблюдая необычайную набожность и другие прекрасные вещи, которых у меня нет совсем?
Вот, в любви ты должен различать две вещи: сущность и деяния или определенные внешние проявления. Обителью её сущности исключительно является воля и кто имеет её больше, имеет больше также и любви. Кто, однако, имеет её больше, этого никто другой не знает, остается это тайной одной только души, в глубине которой пребывает сокрытый Бог. Эта любовь находиться только и исключительно в воле и кто имеет больше воли, больше имеет и любви.
Но есть также и другая вещь, а именно определенные внешние проявления и дела любви, как например большая добросердечность, набожность, восхищение. Поистине бросаются они в глаза, но не составляют наибольшего блага. Ибо их источником не всегда бывает любовь; чувство глубокого счастья, внутренняя сладость могут иметь источник в самой природе, их причиной может быть влияния небес или даже чувства. Люди чаще переживающие подобный опыт не всегда при этом принадлежат к наилучшим. А если даже они действительно происходят от Бога, Он дает их людям, чтобы их поощрить и завлечь, и наверно также для того, чтоб их держать подальше от других. Когда, однако, эти же самые люди возрастут в любви, опыт таких чувств и переживаний может легко стать более редким и только тогда их любовь сможет подтвердиться. Знамением её подлинности будет несгибаемая верность Богу, проявляющаяся без таких определенных вспомогательных моментов.
Но даже в случае любви наиболее подлинной не стоит такие её проявления считать чем-то наилучшим. Почему? – Вот, иногда любовь наказывает отказаться от такого радостного восхищения во имя некоего высшего блага, когда нужно, например, совершить милосердный поступок по отношению к душе или телу. Неоднократно я уже это повторял: если бы кто-нибудь пребывал в восхищении, так как это приключилось со св. Павлом (2Кор 12,2-4), а узнал бы, что кто-нибудь болящий требует от него ложку снеди, считаю, что будет несравненно лучше, если возбужденный любовью, он откажется от восхищения и с большой любовью услужит нуждающемуся.
Пусть также никто не считает, что поступая так, он впустую тратит благодать, ибо то, что человек охотно бросает из любви, будет возвращено ему с царской щедростью. Христос ведь сказал: «Кто оставит что-либо ради Меня, получит в замен во сто крат более» (Мф 19,29). О да! что человек оставляет, от чего отрекается ради Бога – поэтому если бы он всеми силами жаждал таких утешений и сладостей и делал все, что находится в его силах, чтобы их пережить, но Бог бы ему в этом отказал и не уделил, а потом этот человек ради Бога отрекся бы от них – воистину, в Нем обретет все это. И если бы он владел всяческими благами, каки бы только существовали, а потом бы их оставил, освободился бы от них и отрекся ради Бога, во сто крат больше получит взамен. Ибо когда человек жаждет какого-либо блага материального или духовного, но отрекается от него ради Бога, все обретает в Нём, также точно, если бы он действительно имея что-либо, охотно отрекается от него. Ибо по любви и для Бога человек должен охотно от всего отрекаться, оставлять и отказываться от большого утешения.
То, что от таких внутренних переживаний надлежит иногда отрекаться из любви, подтверждает св. Павел, когда говорит: «за братьев моих я желал бы сам быть отлученным от Христа» (Рим 9,3). Имеет он ввиду не первый, а второй вид любви, ибо от той он не хотел бы быть отлученным ни на мгновение, ни за что ни на небе, ни на земле, ни за какое утешение.
Должен ты, однако знать, что друзья Бога никогда не бывают лишенными утешения, ибо в доброй и злой доле для них утешением является то, чего желает Бог.
Перевод: о. Ириней Погорельцев ОР
Отправить комментарий