Из книги о. Томаша Галушки, «Инквизитор тоже человек». Часть I. Интервью. 13.b.
Как же получилось, что Тецель, воспитанный на творениях Фомы Аквинского, стал продавцом индульгенций?
Период здравого рассудка в определенный момент закончился – в XIV веке развилась финансовая система, появились крупные банки, и начала формироваться торговая ментальность. Деловой способ мышления начал переноситься также в религиозную сферу. С практиками отпущений были связаны количества лет отпущенного наказания; отсюда только шаг к тому, чтобы эти цифры накапливать. Постепенно также в сферу отпущений проникали деньги – поскольку, когда люди приходили на празднование в данную церковь, то вносили пожертвование.
Со временем начали появляться тарифы, связанные с папскими отпущениями: назначенные пенитенциарии могли от имени папы отсчитать количество лет отпущенного временного наказания. И, к сожалению, сопоставление конкретных сумм с теологией сокровищницы заслуг привело к тому, что начали думать о ней, как об обычной сокровищнице, ключом к которой являются деньги, а не любовь.
Иоганн Тецель прекрасно понимал, что сама покупка индульгенции является только официальным подтверждением внесения пожертвования, а для «открытия» сокровищницы необходима любовь. И он учил этому в своих проповедях, но люди не слушали, только топали ногами от нетерпения, дожидаясь возможности купить индульгенцию. А вдруг на всех не хватит?
Под конец XV и в начале XVI века возросла популярность покупки индульгенций, так как люди, осознавая свои грехи, опасались, что в чистилище будут вынуждены провести тысячи лет. Поэтому каждая выкупленная декада была связана с ощущением облегчения.
В Виттенберге саксонский курфюрст Фридрих III Мудрый собрал более 17 тысяч реликвий, которые «давали» в сумме более 127 тысяч лет отпущения! Но это еще не рекорд. В церкви в Галле, то есть 80 километров далее, было собрано правда только 8 тысяч реликвий, но среди них было 42 полных тел святых, что «давало» более 39 миллионов (!) лет отпущения.
Безумие…
Это калькуляция стала причиной того, что верные стали забывать об условиях, указанных Фомой Аквинским. Более того, вскоре начали мастерить теории не только касательно временного наказания, но и касательно вин. Некоторые полагали, что при помощи индульгенции можно выкупить не только отпущенные наказания, но также вины. Это теологическая чушь, ни Иоганн Тецель, ни другие проповедники отпущений (вспомним, что все они были выдающимися проповедниками!) никогда чего-то такого не провозглашали.
На Тецеля однако, хотел ли он этого или не хотел, смотрели как на продавца надежды, человека распределяющего благодать. Так как он, властью привилегии, уделял папские отпущения, такие «с высшей полки». Людям также не было безразлично то, что их пожертвования предназначались на великое дело строительства Базилики св. Петра.
Как выглядел такой сбор пожертвований?
Тецель, как полагалось папскому комиссару, не ездил в одиночку. Всегда имел с собой группу помощников. Надзор за специальным ларцом осуществлял не он, а нотариус. Чтобы открыть её, нужно было иметь три ключа. По одному из них имели нотариус, Тецель и клерк из данного города. Поэтому историки ясно указывают, что обвинения Тецеля в то, что он крал деньги, высосаны из пальца, поскольку он не имел доступа к ларцу.
Во-вторых, он был убогим, реформированным доминиканцем, необычайно ревностным проповедником. Если мы хотим увидеть Иоганна Тецеля, нужно присмотреться к Савонароле. Оба они были прекрасно образованными «зелотами», ревнителями. Савонарола говорил об огромном грехе людей и о еще большем милосердии Бога, как и Тецель, но он давал также надежду, чтобы к этому милосердию протянуть руку…
Что потом было с этими деньгами?
Половину отсылали папе, а вторую – по договоренности папы с банкирским домом Фуггеров – отдавали архиепископу Альбрехту Гогенцоллерну. И это действительно факт, который не может нас не возмущать, поскольку этот иерарх был человеком сомнительной нравственности. Он был закручен в спирали долгов: уже, будучи епископом Хальберштадта и Магдебурга, возжелал еще и Майнц. Занимать столько постов, было запрещено законом, поэтому Альбрехт дал папе взятку в размере 10 тысяч золотых флоринов за епископство и 15 тысяч за палий архиепископа. Конечно, столько денег у него не было, поэтому занял их у Фуггеров. Именно поэтому папа вместе с банкирским домом придумали механизм «продажи индульгенций», которые предоставили возможность Альбрехту выплатить долг. Что в свою очередь стало причиной того, что Фуггеры были заинтересованы в создании как можно большего спроса на индульгенции.
И в шестерни этого страшного механизма попал наш доминиканец – несомненно, полный благих намерений.
Уже тогда имя Тецеля было окружено такими фатальными слухами, которые мы знаем из позднейших протестантских источников?
Нет, люди массово прибывали во все места, в которые он приезжал. Тем не менее, кружили о нем различные ложные анекдоты. Приписывали ему упомянутое Вами вначале двустишье, рассказывали также, что Тецель ради денег продает индульгенции за грехи еще не совершенные. Кружила история, что в Липске доминиканец продал такой документ некоему человеку, а тот потом напал на него и ограбил, объясняя, что именно об этом грехе и шла речь.
Тецель представлял в проповедях правильное учение об отпущениях, но его не воспринимали слушатели. Начало XVI века – это уже время развития черной и белой магии; на индульгенцию смотрели как на талисман, паспорт в небо.
Отправить комментарий