Из книги Мари-Умбер Викера «Доминик и его братья-проповедники», «Дело мира и веры» на юге Франции (1203-1215), V.
Весной 1209 года Раймунд VI при виде войск, готовящихся к священной войне, возжелал выразить свое послушание. Поэтому он обратился к папе с просьбой прислать дополнительного легата, более склонного к примирению, чем Арнольд из Сито, политический талант которого привел именно к такому обороту всего предприятия, не исключая последних действий Петра де Кастельно. Послан был мастер Милон, папский нотариус, сановник, пользующийся особенным доверием. В действительности же ему было поручено реализовать планы Арнольда, который остался руководителем всей акции. Сразу после приезда, в конце мая или в начале июня, Милон собрал по совету Арнольда всех прелатов Юга, чтобы они ответили ему письменно, как, по их мнению, протекает negotium pacis et fidei, а особенно какую позицию они советуют ему занять по отношению к графу Тулузы. Оказалось, что все имеют подобное мнение. Было решено предпринять широкое мирное наступление, основанное на определенных гарантиях. И если бы не конфликт с виконтом Альби, эта акция, несомненно, могла бы привести к разрешению на какое-то время всего предприятия.
Посмотрим на отчет, который Милон выслал папе Иннокентию III в сентябре 1209 года. Все присяги, которые он требовал от баронов и городов в Сен-Жиль, это присяги мира. Дальнейшие действия в юго-восточном Провансе должны были привести к «восстановлению согласия между графами Прованса и Форкалькье». Сентябрьский синод в Авиньонете, который увенчал все эти старания, принес «пользу и мир всему Провансу». Гарантией этого мира было принятие замков, отданных в залог Католической Церкви. Таким образом, подытоживает Милон, «благодаря милости Божией, святейший Отче, ситуация изменилась таким образом, что во всем Провансе царит мир». Оставалось сохранять бдительность в отношении хитрости графа Тулузы, «недруга мира и справедливости», а также не отказываться легкомысленно от полученных от него залогов, чтобы обеспечить постоянство всего, что до этого времени было сделано против еретиков, и привести к миру и порядку во всем Провансе».
Теперь взглянем на одну деталь этих действий. В июне 1207 года Раймунд VI отдал Милону в качестве залога самого себя и семь крепостей, которые позднее перешли в руки Церкви. В Сен-Жиль 18 июня граф обязался дать ответ на 15 обвинений, по причине которых он был отлучен: первый из них говорил об отказе принести присягу мира. Легат приказал ему сначала отказаться от шести наиболее важных беззаконий. Сделав это, он был освобожден от кары и воссоединен с Церковью. Новый приказ он получил на следующий день, а касался он пятнадцати ошибок, среди которых наиважнейшей была дело веры и мира. В тот же самый день он обязался хранить неприкасаемость и свободу Церкви и церковных выборов. Отрекся также от наследственного права в шести провинциях: Вьенн, Арль, Нарбонн, Ош, Бордо и Бурж. 22 июня он получил крест и наконец, 23 июня присягнул хранить мир согласно с постановлениями легатов (мирная договоренность 1207 года).
Одновременно, начиная с 19 июня, консулы Авиньона, Нима, Сен-Жиль и других городов начали поручаться за собственную и графа верность Церкви и сами также предприняли ряд обязательств, касательно мира и веры. Господа из Бо и многие другие владетели, которые 18 июня подчинились юрисдикции Церкви, 23 того же месяца присоединились к присяге «согласно постановлениям мира недавно провозглашенными легатами».
Милон отправился, чтобы на лионском тракте присоединиться к крестоносцам, которые, как это было принято во время продолжения мирных переговоров, следовали без оружия, в благочестивом паломничестве. 25 июня в Оранж и 27 июля в Валанс Милон принимает новые присяги, а 12 июля в Монтелимар от консулов; то же повторяется 24 июля в Монпелье. Года легат переправляется через Рону, желая вернуться в восточный Прованс, получает от Вильгельма де Порселет (его родственник был убийцей Петра де Кастельно) замок, который это владетель воздвиг недалеко Арля на одном из островов на Роне, на месте незаконно присвоенного кладбища и двух церквей. Из этого замка он налагал выкуп на проезжающих. Легат приказал этот святотатственный вертеп сравнять с землей, а потом 30 июля принял присягу консулов из Арля, осчастливленных освобождением от зловещего соседства. Весь август он был занят делами Марселя. Наконец, 4 сентября в Эксе мастер Милон увенчал дело восстановления мира в Провансе принятием присяги от могущественного князя Форкалькье. Еще была присяга в Кавайон. 13 сентября все прелаты Юга собрались вместе с легатами на синоде в Авиньоне.
Также и в этом случае деятельность легата была продолжением тогдашних мирных предприятий на юге страны, и даже их увенчанием. Окончилось важное дело, начатое в 1202 году и продолжающееся в 1205 королем Педро II (Арагонским), который хотел восстановить мир между своим братом, графом Прованса и графом Форкалькье. Расширила она также мир легатов 1207 года на весь восточный Прованс и значительные территории на восток от Роны. Этот мир удалось удерживать до 1213 года, и даже до 1217. И это был действенный мир.
Эта деятельность была типичной для мирных акций Церкви. Она находила выражение также во множественных, классических в своей форме присягах, время от времени возобновляемых, содержание которых происходит из решений III Латеранского Собора и одновременно была адаптирована к определенным особенностям юга Франции. Легат принимал эти присяги и был их инициатором. Санкционировал их угрозами множественных церковных кар, будь то духовными, как отлучение или интердикт, будь то временными, как разрешение уз подданства и верности, конфискацией полученных от Церкви замков или ленных владений. Все эти санкции налагали независимо от светских кар, предусмотренных мирными договоренностями.
Принимая эти присяги, Церковь одновременно старалась, чтобы либо в самой формуле присяги, либо в серии предваряющих или дополняющих её обязательств заключить распоряжение исправления нанесенного ущерба и восстановления справедливости, как и удаления всего, что могло бы считаться достойным наказания нарушением христианского порядка или деятельностью возмущающей этот порядок.
Вот список дополнительных обязательств: отмена беззаконных дорожных поборов и права эскорта, обеспечение свободного проезда и безопасности на главных дорогах, воздать справедливость каждому, кто её требует после принесения мирной присяги, также людям бедным, не вверять евреям посты, которые бы давали им власть над христианами, изгнать рыцарей-разбойников и более не нанимать их, считать еретиками тех, кого таковыми признала Церковь, наконец, хранить свободу и неприкосновенность Церкви.
Как видим, постоянно речь здесь идет о negotium pacis et fidei. Мир – главная цель, к которой сводятся все старания; против нарушения мира направлены главные обвинения. Тем не менее, однако, в широком списке распоряжений, направленных Раймунду VI непосредственно после его примирения с Церковью 19 июня, акценты уже передвинуты. На первый план выступает дело борьбы с ересью. Раймунда обязали выдавать в руки крестоносцев всех еретиков на всей подчиненной ему территории и вне таковой, а также преследовать их самому, или при помощи крестоносцев. Атмосфера, в которой приближалась к завершению огромная акция, стремящаяся к водворению мира, ничем не напоминала атмосферу её начала. Теперь воцарилось настроение священной войны. Вот мастер Милон выходит напротив грозного воинства «паломников», в присутствии которого были принесены июньские присяги. Присяги города Монпелье и отступление Вильгельма де Порселет из своего гнезда, которое Милон приказывает сравнять с землей, состоялись два дня спустя после ограбления и резни в Безье.
Не следует удивляться связи движения во имя мира с крестовым походом. Разве распространение Урбаном II идеи Божьего Мира в 1095 году, во время собора в Клермонте, не оставалось в тесной связи с провозглашенным тогда первым крестовым походом? Вильгельм Тирский прокомментировал эту связь словами, заимствованными у Урбана II: «Оружие, которое вы мараете кровью взаимных бесправных убийств, лучше обратите против врагов веры и имени христианского!». Разве в 1195 году, когда в Монпелье легат Михаил и прелаты Юга настойчиво старались восстановить мир в нарбонской провинции, мир, который ненадолго до этого был установлен присягой, составленной по образцу присяги в Альби 1191 года, не делали этого имея в перспективе два крестовых похода против сарацин в Святую Землю и в Испанию? Вскоре после этого декрет IV Латеранского Собора Об освобождении Святой Земли должен был принести провозглашение по крайней мере четырехлетнего мира во все христианские земли.
Заключенный в присягах приказ, чтобы дворяне и города обеспечили безопасность на главных дорогах, как можно лучше отвечал интересам священной войны против еретиков. Также полное спокойствие в Провансе по обоим берегам Роны могло благоприятствовать действиям крестового похода, начатого в июне 1209 года.
Когда в начале 1215 года на синоде в Монпелье прелаты Юга провозгласили 23 канона о мире, которые с юридической точки зрения представляют собой апогей законодательства о церковном мире благодаря своей обширности, умеренности и точным формулировкам, они хотели утверждения священного мира после – казалось бы – полного успеха священной войны.
Однако мир 1207-1209 годов, который мы так подробно проанализировали, не имеет фундаментальной связи с крестовым походом. Если речь идет о его происхождении, то он опережал военные действия в строгом смысле, и даже само провозглашение священной войны. Этот мир был основной формой действий, которые пред обличьем религиозных отступлений предприняли легаты и епископы Юга, чтобы склонить светские власти к поддержке действий духовных властей и проповедников, высылаемых папой с 1203 года. Все присяги, принесенные во имя мира в 1207-1209 годах, преследовали цель склонить князей к предоставлению Церкви военной помощи для поддержания христианского порядка. Если бы 10 июля Раймунд-Рожер, виконт Безье и Альби, не отказался принести присягу, решаясь тем самым на вооруженное сопротивление крестоносцам, этот мир достиг бы на какое-то время своей цели. Сотни странствующих рыцарей-разбойников, вальденсов, катаров были бы отданы на милость и немилость крестоносцев, изгнаны, а может быть даже безжалостно истреблены. Однако не дошло бы до настоящих военных действий, а множество бесправий, которые были плодом феодальных притеснений, были бы исправлены мирным путем. Даже после драмы в Безье и после падения Каркассона мастер Милон пребывал в иллюзии полной победы. Negotium pacis et fidei – думал он – благодаря деятельности легатов «развивается таким образом, что совершенный мир и согласие воцарились во всем Провансе».
В это время,13 сентября 1209 года, синод в Авиньонете завершает дело приведения в порядок жизни на юге Франции. Чтобы удержать этот дар Благодати Божьей, было принято несколько постановлений, которые обеспечивали благотворительное и гармоничное сотрудничество всех органов Церкви, духовный и светских.
- Епископы должны сами проповедовать Слово Божье и позволять, чтобы им в этом помогали. Таким образом, они должны были привести к ненависти к смертным грехам: прелюбодеянию, лжесвидетельству, ростовщичеству, гневу и насилию, и одновременно привести во все сердца совершенство добродетелей, мир, терпеливое перенесение обид и справедливость. Это та самая проповедническая программа, которую старался исполнить при помощи Доминика епископ Тулузы Фулько в 1210-1211 годах. Та самая, которую была вверена как задание для первого монастыря Братьев Проповедников в акте основания в 1215 году.
- Епископы должны склонять светских, так как это было сделано в Монпелье, к принесению присяги, что с этого времени они будут преследовать еретиков, что не будут вверять евреям власть над христианами, что будут справедливыми для каждого. Епископы словом и под угрозой наказания должны привести к уважению имущества и прав Церкви, соблюдению периодов мира, предупреждению грабежей. Эту программу Фулько частично реализовал в Тулузе в 1212 году.
- Епископы должны бороться с ростовщичеством, как среди евреев, так и христиан, противостоять отказу платить десятину, незаконным налогам, а прежде всего – отважней, чем до сих пор пользоваться своей широкой судебной властью, чтобы всюду устанавливать справедливость и привести к реформе жизни духовенства и монашества.
Так выглядел христианский порядок, сохранение которого должно было обеспечить мир. Можно бы было удивляться, что столько говорилось о порядке и мире, и ничего о крестовом походе, в тот момент, когда он начинал быстро организовываться, когда как раз разыгрывались наиболее кровавые акты религиозной войны, необъяснимая резня, которая нам сегодня кажется полностью противоречащей христианскому духу мира и любви. И поэтому самое время, чтобы в заключение того, что до сих пор было сказано, показать это особенное XIII-вечное понятие войны, мира и ереси, точно охарактеризовать то, что было предметом negotium pacis et fidei.
Отправить комментарий