Из книги о. Томаша Галушки, «Инквизитор тоже человек». Часть I. Интервью. 6.b.
После парижских годов Экхарт уже не вернулся на высшие орденские посты.
Власти ордена решили перевести его на еще иной трудный фронт: он стал викарием, опекающим в Страсбурге общины бегинок и бегардов. В те времена процветала совершенно иная форма общинной жизни. Группы мирян сами организовывали себе «монастырские дома». Собирались в них люди, которые не могли позволить себе вступить в орден. Вместе жили, работали, молились.
По мере того, как умножались такие формы квази-монашеской жизни, чаще всего лишенной духовной опеки, случались разного типа злоупотребления. Они искали необычайные ощущения: экстазы, видения, которые достигались благодаря различным формам аскезы. Бегинки вели далеко идущие теологические спекуляции, которыми не раз интересовалась инквизиция. Экхарт, принимая новую функцию, принялся за трудное задание успокоить пылающий разум этих женщин и формировать их своими проповедями.
Чему он их учил?
Призывал к тому, чтобы они не искали никаких духовных ощущений, никаких видений. Слушателям Экхарта было нелегко: он шаг за шагом отнимал у них опору в действительности. Они искали ощущения, а Экхарт говорил: нет, никаких ощущений. Искали утешение, а он говорил: никаких утешений. Искали облегчение в страданиях, а он говорил: нет, ибо страдание это то, что наиболее настоящее. Искали Бога, а Мастер говорил: нет, не используйте даже слово «Бог». Ибо тогда вы заключаете Его в неком понятии, а любой образ Бога является для Него темницей. Если мы будем придерживаться какого-то одного образа Бога, то этот образ завладеет нами и когда придет истинный Бог, мы Его не распознаем. Бог для Экхарта – ничто, ибо Его нельзя никоим образом определить.
Это должно было ужасать.
Экхарт шокировал, так как отказался от теологии позитивной, говорящей о том, что мы знаем о Боге. Он поступил так, поскольку считал, что уже слишком много всего было сказано. А слова, термины, дефиниции, изучения, это только тщетные попытки назвать действительность, которую невозможно назвать.
Экхарт избрал теологию негативную (апофатическую): сосредоточился на том, чего мы не знаем и чего не в состоянии о Боге сказать. Короче говоря, он решил предложить этому разогретому докрасна, полному споров миру, полностью замолкнуть, отвергнуть слова, понятия и образы. В его проповедях появляется формулировка, которую трудно перевести: Abgeschiedenheit. Оно обозначает попросту отвержение мира или пренебрежение им, но и не привязанность к чему бы то ни было иному.
Относил ли Экхарт свое учение также к тому, что о Боге говорит Библия?
Экхарт, читая Библию, замечал, что когда Мария Магдалина пришла к гробнице, не увидела ничего, не нашла в ней Христа. Все, что о Нем знала, и то, каким Его помнила, оказалось непригодным. Она нашла пустоту. Экхарт учил, что Бога нет в теологических понятиях. Они только мешают верить.
Второе, от чего согласно Мастеру следовало отказаться, это «желание» - то есть погоня за жаждой, формулировка и реализация целей. Так как желания могут овладеть человеком. Наказывал он также отвергнуть наибольшую жажду человека на земле, коей является поиск смысла жизни, действия. Из словаря должен был исчезнуть вопрос «почему?».
В-третьих, нужно было освободиться от собственности. Отказаться от «знать», «хотеть» и «иметь» - вот кратко представленная программа Экхарта.
Он проповедовал крайнее нищенство?
Нет, скорее речь шла об отношении к имуществу с определенной дистанцией, о том, чтобы быть в состоянии сказать о собственности «это неважно».
Как слушатели проповедей Экхарта реагировали на эти призывы?
Думаю, что для многих из них это было ведро холодной воды на голову. Так как до сих пор они слышали, что следует быть таким и таким, делать то и то – а в конце достигнешь спасения. Экхарт отвечал на это: Бог это не корова, которая должна тебе давать молоко и сыр! Ты не в состоянии что-либо для себя заслужить. Люди были в шоке. А Экхарт шел дальше: Не молитесь таким образом, как вы это делали до сих пор. Вам нельзя о чем-либо просить. Потому что это значит торговаться и ставить Бога в позицию кого-то, кто не знает, в чем вы нуждаетесь. Бог не склеротик, не купец, с которым можно торговаться. Смысл имеет исключительно молитва полная прославления и благодарения.
Кто-либо мог бы встать и запротестовать, ведь сам Христос призывал: «Просите и дано вам будет».
Экхарт бы ответил: Да, но где сказано, что ты должен просить словами? Скорее ты должен воспитывать в себе отношение полной открытости на дары, которые Бог хочет тебе уделить.
Учение Экхарта было таким шокирующим, поскольку он предлагал жить во тьме, а не во свете дня. Переживите ночь, чтобы потом могли познать, чем на самом деле является день – призывал он.
Враги Экхарта обвиняли его, что он не поощрял посещение Церкви и участие в таинствах. Есть ли что-то правдивое в этих обвинениях?
Можно было действительно – при поверхностной оценке – возыметь такое впечатление. Так как Экхарт говорил: вы засиживаетесь в церкви, потому что думаете, что-то для себя получить. Выходите из неё и как себя ведете? Бога оставляете здесь. В то время как Бог есть и вне церкви. Временами, унесенный проповеднической пассией, он провозглашал, что вне церкви Бога даже больше… Конечно, во все этой риторике речь шла об одном: вера это дело всей жизни, она как дыхание. Нельзя её ограничивать понятиями, предметами, местом или временем.
С течением лет Экхарт шел все дальше. И начал проповедовать, что каждый человек имеет в себе божественную частичку, идентичную Богу. Эта частичка, которую он называл «искоркой», является глубочайшей сущностью человеческого бытия, и одновременно его вершиной; городком, в котором живет сам Бог, в котором Он рождает своего Сына. Таким образом каждый человек становится кем-то по образу Второго Лица Святой Троицы…
Это уже пантеизм или утверждение, что Бог всюду и во всем?
Теологи до сих пор спорят, был ли Экхарт пантеистом. Во многих своих высказываниях он подчеркивал, что если бы представить эту искорку как идентичность, то это бы не была сущностная идентичность Бога и человека, а идентичность в акте. Легче всего это понять на примере глаза и предмета. Когда глаз смотрит на предмет, он становится частью глаза в акте зрения. Является как бы сущностно с ним соединенным. Конечно, легко привести целую серию цитат из проповедей Экхарта гласящих, что это сам Бог находится в человека. Но амвон руководствуется собственными правилами и позволяет немного более…
Вообще Экхарт в своих проповедях был во многом непоследовательным. Язык проповеди вообще далек от языка лекции, напоминает более вдохновленный текст. Проповедь должна была вдохновить слушателей начать воистину духовную жизнь. Слушатель Экхарта должен был перейти от понимания Бога как коровы к пониманию Его как личности, с которой человек встречается и которую не использует. Для Экхарта встреча Бога и человека на этом глубочайшем уровне, в этой искорке, является полностью бескорыстной. Настолько бескорыстной, что должны встретится «ничто с ничто», свободный со свободным. Ибо Бог – абсолютно свободен и хочет встретить человека, приходящего к Нему свободно и полностью бескорыстно.
Отправить комментарий