Из книги «Удивительное житие и драгоценная смерть досточтимой сестры Розы Святой Марии из Лимы», авторства о. Леонхарда Хансена ОР. Глава IV, Истинная кротость души её, радушие, обходительность и прочие добродетели, 45-46.
Хотя ничто в сокровенных глубинах её не было непосредственно постижимо, однако, поскольку Роза постоянно была занята множеством дел, весь строй её смиреннейшей жизни оказывался предельно красноречив. Здесь мы представим лишь краткую подборку из множества [подтверждающих примеров]. Ей казалось мало того, что дома, забыв о своём положении [хозяйской] дочери, она занималась обязанностями, подобающими распоследней домашней прислуге, если не ниже того. В доме у родителей Розы служила некая Мариана, индианка родом, по-сельски простая. Зачастую Роза, повергнувшись в укромном уголке дома то ничком, то навзничь, молила, уговаривала, принуждала, чтобы та топтала её ногами и, словно бы презренную грязь, попирала подошвами, и даже требовала сверх того вдобавок плевков, пинков, ударов, ничего не пропуская, в чём выражается крайнее презрение к низкому существу. Если же Мариана пыталась жалеть её или исполняла повеления кое-как, Роза умоляла её ещё настойчивее и не поднималась с полу прежде, чем добивалась просимого. Сколько бы ни бранили её братья и мать за необычность жития, она верила, что заслуживает не только этих, но даже вдесятеро более тяжких оскорблений; более того, то, что они вменяли себе в вину, она обычно преувеличенно восхваляла, а свои проступки подчёркивала, лишь бы не показалось, что унижают и презирают её чрезмерно или незаслуженно, ведь она и так старательно доискивалась от всех неуважения и попрания.
В её обычае было скрывать тяжесть своих болезней (кои часто и пребезжалостно обременяли её измождённое и истощённое тельце), чтобы никто ей не помогал. Но когда по причине или чрезвычайно мучительных судорог, или силы [проявления] болезненных симптомов не могла оставить их без внимания, то признавалась, каковые её терзают мучения, дабы по безмерности её скорбей люди заключали, сколь Роза неправедна да грешна пред Богом, коли заслужила беспрестанного наказания справедливейшими карами от разгневанного Божества за столикие злодеяния. Она сама верила в то [что порочна] и горячо жаждала, чтобы другие также в то верили. Посему зачастую в присутствии задушевных друзей и близких знакомых она робко повторяла речи о том, что, мол, дивится, почему Бог доныне не ввергнул в бездну несчастный мир, терпящий эдакую грешницу. Также [она считала, что] по злочестию своему заслуживает в преисподней гнуснейшего (infimus) и самого позорного (infamis) места; что она лишь попусту обременяет землю, являясь отвратительной раковой опухолью человеческого рода, зловонным сором и отбросом; недостойной видеть небо, вдыхать воздух, возлежать на почве, ибо от прикосновения к ней осквернятся стихии, её злодейства отягчают землю и горечью отравляют океан. Все неудачи, сколько бы их порой ни случалось дома или вовне, она безо всяких сомнений приписывала своим проступкам; а поскольку она вполне всерьёз это и чувствовала, и говорила, то не могла терпеть, когда люди, осведомлённые о её невинности, отказывались верить в таковые [утверждения], а ещё тяжелее скорбела, если ей отвечали, что говорит она так просто из-за смирения, возражая на то, что лучше верить ей, ибо она одна себя знает.
Перевод: Константин Чарухин.
Отправить комментарий