Из книги Мари-Умбер Викера «Доминик и его братья-проповедники», Евангельская бедность в «покаянном обращении» Проповедников, II, Состояние покаяния, 2.
Многие из братьев думали, прежде всего, об освобождении самих себя от наказания за грехи. Один из них с большим трудом переносил бедность и суровость жизни Проповедника, принял их, однако на себя в духовном порыве, когда исповедник напомнил ему, что они являются воздаянием за его предыдущую «мягкость» и источником отпущения его грехов. Тем не менее, на примере Генриха из Мерсебурга или испанского дворянина мы можем заметить, что многие братья старались нести покаяние за грехи других. В ордене известна история о том, как св. Доминик поучал одного из своих первых товарищей, Бертранда Гаррижского, позднейшего провинциала Прованса, чтобы он уже не оплакивал свои, но скорее чужие грехи. Этому брату было видение, которое склонило его к тому, чтобы пожертвовать свои молитвы за умерших в чистилище, хоть их поддержку считал прежде ненужной, поскольку они уже стояли на стороне добра, в отличие от грешников, которых следует спасать от опасности ада. Не убеждал ли братьев св. Доминик чтобы «вели себя повсюду как люди, которые ищут спасения - своего и своих ближних»? Наверное, следовало бы это перевести: «ищут спасения своего, ища его для ближних». Прежде чем братья начнут проповедовать грешникам Слово, уже начинают их обращать, заслуживая для них своим покаянием евангельской бедности отпущение грехов и освобождение их от наказания, которое они заслужили.
Сейчас следовало бы подумать о той роли, какую Доминик и его первые братья приписывали покаянию нищенской бедности в своем проповедническом служении, девиз которого звучал: verbo et exemplo – словом и примером. Раве очевидное бескорыстие, которое открывалось в нищенской жизни, не было уже самим проповедничеством? Практика добродетелей, которая шла в паре с суровой бедностью, также не могла не оказывать влияние на ценность этого проповедничества. А, кроме того, чтобы выжить, Братья Проповедники нуждались только в милостыни, которую повсюду могли просить. Это позволяло им быть мобильными по всему миру. С другой же стороны прелаты не колебались пользоваться их услугами, которые им предлагали даром. Наконец, разве исходной точкой великого апостольства не является ежедневный контакт с людьми, которого требовало прошение милостыни? Ограничимся тут только разговором об этой последней характеристике, которая тесно связывает евангельское проповедничество с состоянием покаянной бедности братьев св. Доминика.
Состояние нищенской бедности Проповедника вынуждала его делиться хлебом учения с теми, кто кормил его хлебом материальным. Обучение становиться, таким образом, обменом, в котором каждый что-то дает другому. Примером пусть станет часто упоминаемый рассказ, как Доминик на Орлеанской дороге с успехом завязал такой обмен с немецкими паломниками, язык которых практически не знал. Но если мы говорим об убогих членах социума, то контакт нищенствующего брата с ними приобретает вид более глубокого обмена. Основывается он на общей доле в ежедневной убогой жизни. Действительность этой бедности не имела в себе ничего от иллюзии или идиллии. Посмотрим тут на одного молодого брата, выделенного в качестве соция брату Проповеднику. Однажды вечером в Колонна, в епархии Фраскати привели их в находившийся на краю городка приют для путников, «полный деревенщины». В воздухе стоял смрад. «Размышляя о своей бедности, усталости, суровости устава и нужде, которую он должен переносить, брат тот пал духом. Переполненный огромной печалью и заливаясь слезами, лег он на узком ложе». Но во время сна Господь вернул ему отвагу. «Мужайся! Собери силы для дальнейших трудов! Приду к тебе и возьму тебя с собой!»
Ибо уподобление Брата Проповедника убогому является одновременно уподоблением Христу, галилейскому Проповеднику. Здесь, совершенно природным образом, приходит на ум третий аспект покаяния – обращение Брата Проповедника. Благодаря покаянию становится он новым человеком, образом Христа Искупителя, принимающим Его крест и Его бедность.
Отправить комментарий