Из книги Мари-Умбер Викера «Доминик и его братья-проповедники», Установление нищенствующего характера Ордена, III. Нищенство монастырей, 4.
8 декабря 1219 года Доминик получил от папы Гонория III энциклику, рекомендующую орден, весьма отличную от предыдущих. Предыдущая формула, от 11 февраля 1218 года, говорила о бедности только в классических формулировках. Братья упоминаются в ней как убогие, pauperitatis titulum praetulerunt и проповедуют Слово Божье gratis et fideliter, то есть правоверно и даром. Ничего взамен за свое проповедничество не требуют. Это было все, что говорило о бедности то послание. Послание же от 8 декабря 1219 года представляет братьев следующим образом: «отвергнув бремя мирского богатства» они не имеют уже собственности, «чтобы свободней (expeditius) могли бежать по владениям этого мира, стремясь к унижению в добровольном нищенстве». Термин abiectus является очень сильным и принадлежит к языку бедности. В собранном Моллатом списке выражений, характеризующих бедность, он находится рядом со словом pannosus – «в лохмотьях». Abiectus это тот, кто вызывает отвращение, которого отвергают, чтобы уже его не видеть. Это отбросок общества, отверженный нищий. Конечно, термин этот прежде всего вызывает ассоциацию с abiectio plebis, с Христом, отвергнутым Мессией, о котором говорят псалмы и пророки*. Но также с abiectus a mundo – монахом, столь бедным и столь смиренным, что мир не хочет его знать. Такого монаха ставил в пример своим братьям Стефан из Грандмонт: «Рекомендацией и заповедью нашей религии является, чтобы никогда не стараться получить назад то, что мы оставили ради любви Божьей – ни церквей с их окружением, ни каких бы то ни было имений, отделенных от нашей общины, ни земель, скота, десятин, регулярных доходов, пользы от ярмарок и торгов, даров посещающих нас родственников, прав жалоб или судов, как по отношению к нашим, так и к чужим, ни даже пожертвования, если в этот день мы имеем с чего жить, решившись до самого конца выстоять в пустыни, подобно мертвым, отверженным миром (abiectos a mundo)».
Еще более важное послание получил Доминик 12 декабря, через четыре дня после рекомендательного письма епископам. Это была привилегия отпущений. На это раз папа обращается к братьям, которые «оживленные огнем духа, отвергли бремя мирских ресурсов и сняли обувь со своих стоп, чтобы приготовиться предпринять евангелизацию и приняли решение, что ради спасения ближних примут звание проповедников в унижении добровольного нищенства, сами подвергая себя множественным трудам и опасностям». Папа, «чтобы укрепить их в этом спасительном решении, позволяет предназначить бедность и всяческие усилия, которые они должны будут переносить в исполнении этого служения, для отпущения их собственных грехов». Следует тут подчеркнуть, о чем мы будем писать далее, насколько значительную модификацию внесло это решение в интерпретацию смысла монашеских обетов.
Каждый монашеский обет должен считаться «обращением» в евангельском значении этого термина и имеет ценность покаяния за все грехи, принесшего обет. Но согласно с традицией ордена, кто соблюдает устав, уже исполняет это неустанное покаяние. Для Проповедников это была уже не только практика повседневной жизни, но труды и бедность, взятые на себя при исполнении нищенствующего проповедничества. Так вот представляется изменение шкалы ценностей, которую Доминик внес от имени папы на генеральном капитуле своих братьев в день Пятидесятницы 1220 года. Таким образом, он окончил труд убеждения братьев принять нищенство всегда и везде. Но только тогда, когда они проповедуют Слово Божье, но и в монастырской жизни.
Это было новшество. В то время еще мало было нищенствующих монастырей. Среди тех, кто испытал такую жизнь в XII веке, вспоминают общину, вызвавшую некую сенсацию на юге Франции, именно монахов из Грандмонт, которых Доминик знал наверно довольно хорошо и на которых неоднократно ссылался во время законодательного капитула в 1220 году. Мы встречались с ними во время разборки термина abiectio. Также из слов основателя Грандмонт Доминик почерпнул известный девиз – cum Deo vel de Deo**, который так сильно тронул Проповедников, поскольку является гармоничным синтезом элементов составляющих их жизнь. От братьев из Грандмонт Доминик хотел также принять важный элемент построения своего ордена, предлагая, чтобы братья-конверсы организовывали всю жизнь общины, и даже были настоятелями Проповедников. Такую власть осуществляли конверсы в созерцательном монастыре Стефана из Грандмонт. Монастырь в Грандмонт имел в своем уставе следующее постановление, касающееся нищенства: «Если Бог, желая подвергнуть вас испытаниям, позволит вам достичь такой нужды, что полностью не будете иметь средств к существованию, пусть после двух дней поста двое наиболее стойких и благочестивых братьев выйдут смиренно просить милостыню по домам и мельницам, как нищие, ища подаяния от двери к двери. Когда полученная милостыня будет достаточна на однодневное пропитание, пусть братья возвращаются в монастырь и воздав благодарение пусть раздадут её всем».
Так будет выглядеть ежедневная практика монастырей св. Доминика, начиная с 1220 года. С той только разницей, что монастырское нищенство, которое для созерцательных монахов из Грандмонт было только одной из возможностей выживания, для Проповедников станет единственным способом ежедневного пропитания.
Столь подробно запланированная св. Домиником институция не могла стать реальностью без согласия его братьев, собравшихся на законодательном собрании в Пятидесятницу 1220 года. В день 17 мая капитул в Болонье, первый генеральный капитул ордена, принял решение о монастырском нищенстве. Магистры канонического права, несколько таковых уже было в ордене, смогли выразить это решение в кратком предложении: Possesiones et reditus nullatenus recipiantur. Эта формула так хорошо описывает всю проблему, что на II Лионском Соборе послужит определением всех нищенствующих орденов. Это такие ордена, конституции которых предполагают, что не будут они иметь ни имений, ни доходов.
Нищенствующая бедность стала настоящим краеугольным камнем ордена, начиная с этого года. Решало о его единстве и силе в XIII веке. В духовной сфере собрало богатства и заслуги, проистекающие из ежедневного упования монастыря и Проповедников на Провидение, пользуясь только лишь милостыней ближних. В психологической сфере давало ощущение единства между проповедником, странствующим в своем служении, с и братьями, оставшимися в монастыре. В сфере служения вынуждало Проповедников искать контакт с евангелизированным людом. Соединяло послание с посланцем, который его провозглашал. Это действительно facere et docere. Проповедник проповедует и одновременно практикует оторванность от мира. В сфере распространения ордена неслыханно облегчило оно создание монастырей. Им легче выделяли церковь, когда они отрекались от десятин с ней. Могли они обосноваться там, где требовало этого их служение. Просить милостыню можно везде. Используя день ото дня то, что получили, они могли устремиться до самых пределов христианства, и даже за его границы, чтобы исполнять свою евангельскую миссию и обеспечить единство своего ордена.
Вот таким образом стала реальностью в ордене институция странствующего и монастырского нищенства.
* Ego sum vermis, et non homo, opprobrium hominum et abiectio plebis (Я же червь, а не человек, поношение у людей и презрение в народе) Пс 21(22),7. Ср. также: Пс 83,11; Иез 34,4; Плачь 3,45, Ин 2,5.
** Bonus homo debet semper loqui de Deo vel cum Deo; nam in oratione sua cum Deo, cum proximo suo loquitur de Deo (Liber Sententiarum, 30,2). Сам Доминик «распорядился записать в своем уставе» эту формулу следующим образом: Cum Deo vel de Deo, secum vel proximis loguendo (Первые Конституции, II,31). Если это правило было уже в Speculum praedicatorum от 1216 года, то влияния Грандмонт уходит корнями как минимум в те времена.
Перевод: о. Ириней Погорельцев ОР
Отправить комментарий