Из книги «Житие святой Екатерины Сиенской» блаженного Раймонда Капуанского, её исповедника. Часть III. Глава 2.
Я уже прежде упоминал, что после нашего расставания с невестой Христовой, когда я, исполняя повеление Верховного понтифика, отправился в поездку, а она осталась в Городе, произошло много событий, достойных повествования, некоторые из которых, хоть и вкратце, были изложены выше. Но теперь, насколько Господь позволит, мы поведаем то, что являет верным светозарную святость блаженного конца [преподобной девы], послужив как бы некоей прелюдией её восшествия в славу.
Так вот, да будет тебе ведомо, читатель, что, когда святая дева увидела, сколько зол взрастает в Церкви Божией, пламенно ею всегда любимой, от того гнусного раскола, который (как мы сказали выше) она сама предвидела, и наблюдала, как тесним и преследуем со всех сторон наместник Иисуса Христа, слёзы её были для неё хлебом день и ночь (ср. Пс. 41:4), и не преставала она вопиять ко Господу о возвращении мира Церкви Его Святой. И утешил её Господь немного, ведь за год до её кончины в тот самый день, в который через год она преставится, Он даровал Святой Церкви Своей и Верховному понтифику двойную победу, а именно: над замком Св. Ангела, который раскольники, подняв большое волнение в Городе, удерживали аж до того дня, а также над некими вооружёнными иноземцами, которые, помогая раскольникам, терзали весь край, но тут были полностью разбиты, руководители взяты их в плен, а многие убиты. После этого Понтифик, который из-за вышеупомянутого замка не мог, несмотря на обычай, находиться в церкви Князя апостолов, по совету преподобной девы пришёл в оный храм пешком и без обуви, а за ним с немалым благоговением следовал весь народ, благодаря Всевышнего за сии и иные благодеяния Его. И так Святая Церковь вместе со своим Понтификом смогла немного перевести дух, и преподобная дева сим ненадолго утешилась.
Но скорби её вскоре возобновились (ср. Вульг. Пс. 38:3), потому что древний змей, который не смог достичь одним путём, достиг другим, более пагубным и жестоким. Ибо то, чего ему не удалось добиться через внешних и раскольников, он достиг через внутренних и своих по вере, посеяв раздор между народом Города и Понтификом, разросшийся так, что народ открыто грозил покушением на жизнь Понтифика. Услыхав о том, что святая дева в крайнем огорчении обратилась к своему обычному прибежищу – молитве, и изо всех сил непрестанно упрашивала Жениха своего ни в коем случае не допустить свершиться столь великому злодеянию. В то время, как она сама сообщила мне в одном из писем, она увидела в духе, что весь город полон бесов, которые всячески подстрекали народ к кощунственному отцеубийству и жутко вопили на молившуюся деву: «Окаянная, ты силишься помешать нам, но мы непременно предадим тебя жуткой смертью!» На что она ничего не отвечала, а продолжала много и горячо молиться, упрашивая Господа ради чести имени Своего и исцеления Святой Своей Церкви, потрясаемой столь страшными бурями, совершенно расстроить бесовские устремления, и наместника Своего сохранить невредимым, и не попустить народу свершить столь великий грех и такое чудовищное злодеяние.
И получила она однажды ответ от Господа: «Позволь народу сему, ежедневно хулящему имя Моё, впасть в это зло, дабы затем я мог отомстить за сие великое преступление и уничтожить его, поскольку моя справедливость требует, дабы я более не терпел беззаконий их». А она тогда взмолилась ещё ревностнее, молвив (дословно или по смыслу) таковую речь: «Всемилостивый Господи, Ты знаешь, как невесту, которую Ты искупил собственной кровью, рвут на части – увы! – почти во всём мире. Ты знаешь также, сколь мало у неё помощников и защитников; и не скрыть, как яростно разорители её и враги желают смерти и бесчестия Твоему наместнику. Если случится сие зло, то тягчайше пострадает не только этот народ, но и весь народ христианский вместе со Святою Твоею Церковью. Так умерь же гнев души Своей, Господи, и не презри народа Твоего, который Ты искупил столь великой ценою!»
Сим спором, если я правильно помню, она была занята несколько дней и ночей, весьма отягчая и утруждая тельце своё. Она непрестанно молилась, Господь ссылался на справедливость Свою, а бесы вопили на неё, как выше было написано, и такова была горячность молитвы её, что, как она писала мне в то время, если бы Господь (выражаясь её словами) не окружил бы её тело крепостью, как обыкновенно бочки скрепляют и стягивают обручами, то тельце её без сомнения совершенно изнемогло бы и растрескалось. Но, наконец, после столь тяжкой битвы, чуть не до смерти измучив своё тельце, дева победила и добилась просимого. Ибо Господу, ссылавшемуся (как было сказано) на Свою справедливость, она отвечала: «Господи, коль не может не свершиться справедливость сия, то молю Тебя не отвергнуть просьбы рабы Твоей, но какая бы кара ни причиталась народу сему, пускай она падёт на тело моё, ибо же я весьма охотно за честь имени Твоего и за Святую Твою Церковь испила бы сию чашу мук и смерти, чего я всегда, как истина Твоя засвидетельствует, желала с тех пор как по милости Твоей полюбила Тебя всем сердцем и всем разумением (ср. Мф. 22:37)». На сей глас, несшийся, скорее из души, чем из тела девы сей преподобной, смолк глас божественный, звучавший в её душе. Сим дано было уразуметь, что станет так, как она просила.
И стало так, что с того часа ропот в оном народе начал мало-помалу [стихать], пока под конец совсем не прекратился, но всю муку [за это] понесла дева, исполненная добродетелей. Ибо оные адские змеи, получив волю над целомудренным телом, по божественному попущению выказали такую яростную жестокость, что (как сообщили мне вышеназванные свидетели) невозможно было бы поверить в то, не удостоверившись воочию.
Ибо оное тельце день ото дня всё более утесняли необычайные тяготы, отчего у Екатерины кожа чуть ли не прилипла к костям – краше в гроб кладут. И при этом она всё равно ходила, молилась и трудилась, постоянно являя взорам видевших её, скорее, жуткое диво, нежели нечто естественное. Страшные муки телесные непрестанно усиливались; дева таяла на глазах и тем не менее не оставляла непрерывной молитвы – более того, молилась ещё ревностнее обычного и продолжительнее.
Сыны же и дочери, коих она родила во Христе и которые тогда пребывали с нею, ясно видели следы ударов и побоев, наносимых адскими врагами, однако не могли ничем помочь: и потому что воле божественной не могли воспротивиться, и потому также, что сама дева, несмотря на ослабление тела, по величию духа своего всерадостно поспешала навстречу мукам, которые, между прочим (как я узнал от вышеназванных свидетелей и как понял из переданных мне писем её), становились тем глубже, чем более она молилась.
Притом (как она писала мне) оные терзания часто сопровождались жуткими голосами, которыми бесы особенно мучили её, ужасно вопя: «Окаянная, ты всегда и везде нас до сих пор преследовала, а теперь грядёт время, когда мы сполна тебе отомстим! Ты изгоняешь нас отсюда, а мы вышибем тебя из этой телесной жизни!» А слова эти сопровождались и побоями, о которых уже было сказано выше.
Таким образом, с воскресенья Шестидесятницы* до предпоследнего дня апреля, когда последовало её блаженное преставление, преподобная дева терпела страдания, которые усиливались почти с каждым днём. В это время (как она писала мне) случилось кое-что достодивное. Ведь раньше из-за колик и некоторых иных недугов, которые её постоянно мучили, она обычно откладывала поход к мессе до часа Третьего, однако всю ту Четыредесятницу неизменно каждое утро ходила в храм св. Петра, князя апостолов, и, выслушав там мессу, сначала долго молилась и только вечером возвращалась домой, где застать её можно было только в постели. И если бы кто-нибудь увидел её в постели, то поручился бы, что она не сможет двинуться оттуда, однако же с наступлением очередного утра она вставала и шла быстрым шагом от улицы, называемой Виа-дель-Папа (где находился дом, в котором она обитала, а именно между Минервой и Кампо-деи-Фьори), до самого Св. Петра, каковой путь изрядно утомил бы и любого здорового человека. Однако при этом событии она, услышав призыв с небес, несколько дней пролежала неподвижно.
И, наконец, в день, о котором мы упоминали выше, то есть двадцать девятого апреля, которое приходилось на воскресенье, в год Господень 1380-й, в праздник бл. Петра, мученика Ордена проповедников, около часа Третьего, она преставилась ко Христу. И много примечательного произошло в это время, о чём мы вкратце поведаем в следующих главах, если Господь по её заступничеству позволит. Поэтому давайте просто положим конец настоящей главе.
* Sexagesima, 2-е воскресенье перед Вел. постом, перед которым идёт Семидесятница (Septuagesima), а следует – Пятидесятница (Quinquagesima), которую не следует путать с Пятидесятницей (Pentecoste) после Пасхи. – прим. пер.
Перевод: Константин Чарухин.
Отправить комментарий