Из книги «Житие святой Екатерины Сиенской» блаженного Раймонда Капуанского, её исповедника. Часть II. Глава 7a.
Очень хочу я, читатель, дабы у тебя отнюдь не было сомнений в том, что если бы я попытался рассказать только о тех чудесах, которые Господь сотворил через сию преподобную деву после того, как я удостоился знакомства с нею, из которых я большую часть восприял собственными чувствами, то мне пришлось бы написать не только одну главу, но множество томов. Однако, чтобы не утомлять читающих, я сколько только можно свёл к объёму одной главы, дабы из увиденного ты смог судить о том, каково то, что я ныне ради краткости обойду молчанием. Затем, насколько дух превосходит тело, настолько же чудеса превосходят чудеса, свершаемые с телом, а поэтому я решил в первую очередь описать то, что Господь соделал через неё для избавления душ, а уж следом то, что было целительно для тел ближних.
Хотя при написании этих сего, я, насколько то подобает, и соблюдаю временной порядок, однако всюду я соблюсти его не в силах, поскольку из-за уже упомянутого разделения мне подобает описывать чудо избавления духа, сотворённое позднее, прежде телесного чуда, совершённого раньше, так чтобы достойнейшие предшествовали менее достойным в надлежащем порядке. Помимо того, хотя я намерен придерживаться такого порядка, однако во каждом из разделов, я постараюсь в меру возможности сохранить временной порядок. Правда, некоторые из этих чудес, и особенно духовные, были так неведомы людям и сокровенны, что о них не было иного свидетельства, кроме признания о них мне или другому [духовнику], но и они не лишены ясных признаков, которые достаточны для убеждения верных и набожных людей.
Итак, я хочу, дабы знал ты, преискушённый читатель, что Якопо, природный родитель сей преподобной девы после того, как обнаружил, что дочь его искренне служит Всемогущему Господу (о чём было упомянуто в первой части), неизменно относился к ней с почтением и любовью, строго наказывая всем в семье, дабы никто не смел хоть как-то мешать деве Екатерине, дочери его, творить всё, что ей угодно. Посему с каждым днём всё более и более возрастала любовь между отцом и дочерью, и она непрестанно молитвенно предстательствовала о спасении отца пред Господом, а он ликовал в Господе о добродетелях дочери своей, а также надеялся стяжать у Бога спасения себе по заступничеству её и мольбам.
Между тем завершились дни сей преходящей жизни Якопо, и он слёг в постель, отягчённый телесной болезнью. Как только дочь узнала о том, она тут же обратилась к своему обычному прибежищу – молитве - и взмолилась Жениху своему о выздоровлении отца. Ответом на молитву было то, что, мол, срок телесной жизни Якопо подошёл к концу, и не на пользу ему пойдёт продление его. Тогда она лично проведала родителя и, внимательно изучив расположение сердца его, нашла, что его душа его готова к преставлению и не сдерживает её привязанность к сей жизни, – за что она воздала огромную благодарность своему Спасителю.
Но не вполне довольствуясь сим даром, она вновь собралась духом умолить Господа, дабы уделил Он родителю её и кормильцу такую благодать, чтобы тот благостно оставил сию жизнь, не обременённый провинностями, то есть дабы Источник всяческой благодати соблаговолил прибавить [к Своим дарам] ещё один, позволив [отцу] воспарить к славе, минуя муки чистилища. На что ответ был таков:
- Нужно, чтобы справедливость была соблюдена хоть в чём-нибудь, и невозможно, чтобы душа, не очищенная до конца, обрела сияние столь великой славы. Ибо, хотя родитель твой, – молвил Господь, – по сравнению с другими, состоявшими в браке, прожил добрую жизнь и сотворил много угодного Мне, а в особенности то, что он сделал для тебя, однако же при соблюдении правосудия невозможно спасти его душу иначе, как чрез огонь, ибо на душе его осела и затвердела пыль земных привычек.
А она на то:
- Господи прелюбезный, каким образом вынести мне, что душа того, кто по милости Твоей породил меня, и усердно вскормил, и воспитал, и так утешал меня в течение своей жизни, хоть миг будет охвачена оным жутким пламенем? Посему заклинаю и умоляю Тебя всей Твоей благостью: не попусти душе оной покинуть тело, пока она так или иначе не очистится до конца, чтобы нисколько не нуждаться в огне чистилищном.
Дивное дело: Господь Бог в каком-то смысле послушался слова человеческого и пожелания, и хотя телесные силы Якопо совершенно иссякли, душа его не оставила тела, пока не окончился долго длившийся святой и благочестивый спор, в коем Господь настаивал на правосудии, а дева требовала милости. Наконец после многих [препирательств], дева заключила:
- Если невозможно оказать сию милость иначе как с соблюдением какого-то правосудия, тогда пусть оное правосудие свершится на мне, поскольку я готова понести за родителя моего все наказания, кои определила благость Твоя. На что Господь, согласившись, молвил:
- Вот, ради любви, которую ты безраздельно питаешь ко Мне, Я принимаю твою просьбу и освобожу душу природного твоего родителя от наказания целиком и полностью. Но ты будешь терпеть наказание, которое Я тебе назначу, до конца жизни!
Радостно приняв сие, Екатерина промолвила:
- Хорошо ты говоришь (1 Цар. 9:10), Господи; да будет так, как Ты повелел.
После сего она подошла к постели своего находившегося при смерти отца и утешила его, дивно порадовав [вестью] о совершенном спасении, дарованном Всевышним. И не отходила от него, пока не убедилась, что он окончательно преставился. Короче говоря, в то же мгновение, как душа его покинула тело, у девы начались колики, которые не прекращались до конца её жизни; и не было такой поры, чтобы она хоть как-то не чувствовала оных болей, о чём как она, так и её окружающие свидетельствовали мне сотни раз, да проявляла она совершенно явно признаки боли при мне и других, кто общался с нею. Притом, как ниже будет, коли даст Господь, описано, её добродетель долготерпения не шла вровень страданиям, а скорее уж несравненно превосходила их. Ну а всё сие вышенаписанное дева сама сообщила мне тайно, когда я, сострадая вышеназванным её болям, стал расспрашивать её о причинах столь тяжкой болезни.
Но не должно мне умолчать и о том, что при последнем издыхании Якопо преподобная дева выказала скромной улыбкою великую радость, сказав:
- Благословен Господь, вот бы и со мною было так, как с вами!
И не могла во время погребальной службы, когда все плакали, выказать иных чувств, помимо веселия и радости. Утешала же при том мать и других, как будто эти похороны вовсе не касались её. Ибо она видела, как душа, выйдя из телесной тьмы, тотчас же без промедления вошла в вечный свет, отчего Екатерина исполнилась неизреченной радости, скорее всего, потому, что незадолго до этого и сама испытала, что значит войти в оный свет, как было сказано в предыдущей главе. Ну а боли оные приняла с радостью, зная, что они помогут ей снискать для него высшую славу.
Ты видишь, читатель, как премудро действовало здесь Божественное провидение? Ведь [Господь], несомненно, мог бы очистить ту душу многими способами и соделать её пригодной для вхождения во славу, что Он и в самом деле сделал с душой разбойника, исповедавшего Его на кресте, но он не изволил свершить сего, предав телесным мукам деву, просившую о том, – не во зло, а на возрастание духовного блага оной девы. Ибо же достойно было, чтобы дева, возлюбившая с такой силою душу отца своего, нечто приобрела от этой любви, а поскольку она возлюбила спасение его души больше, чем здравие тела, то и сама спасение собственной души довершила через муку телесную. По этой причине она всегда называла те боли сладостными, и не без причины, ведь знала она, что от тех болей постоянно прибавляется сладость благодати, коей она удостоится здесь [на земле], и слава, которою будет вознаграждена в [веке] будущем, а потому только сладостными она и могла их назвать. Поведала мне втайне преподобная сия дева, что после смерти названного Якопо в течение долгого времени дух его, то есть Якопо, почти постоянно являлся ей, благодаря за благодать, которую обрёл по её предстательству, и открывая ей многие тайны, а также предостерегая ее от козней вражьих, да и охраняя её от всяких зол.
Перевод: Константин Чарухин.
Отправить комментарий