Из книги Мари-Умбер Викера «Доминик и его братья-проповедники», Харизма и иерархия в основании Ордена Братьев Проповедников, I. Основные этапы основания Ордена Братьев Проповедников, 1.
Первоисточник Ордена Братьев Проповедников следует искать в сердце св. Доминика, когда захватило его пламенная жажда спасения всех людей, жажда, которая поражала всех, кто окружал его, особенно братьев, которые были с ним дружны и слушали его доверительные слова. «Мне казалось, – свидетельствовал молодой Вильгельм из Монферрата, – что его оживляло рвение спасения людского рода большее, чем кого бы то ни было, кого я знал. Мы поклялись друг другу и согласовали, что когда он окончит старания, связанные с основанием ордена, а я закончу двухлетнее теологическое образование, мы оба отправимся обращать язычников в Пруссии и в других странах Севера». «Отличало его страстное рвение спасения душ, - говорит Фрогир из Пенны – не только христиан, но также и сарацин и других неверных… его апостольское рвение было столь огромно, что он решил после основания ордена отправиться к язычникам, был готов, если нужно, умереть за веру». Практически во всех свидетельствах процесса канонизации мы находим подобные высказывания, дополненные оригинальными подробностями. Как эхо, отвечает им Иордан Саксонский в своем Libellus, когда описывает позицию Доминика во времена, когда готовился крестовый поход против альбигойцев: «Он же занимался со всей своей пламенной ревностью завоеванием для Христа как можно большего числа душ. В его сердце пылала поразительная и почти невероятная жажда спасения всех людей».
Эта жажда спасения всех людей определенно уходила корнями в наиболее ранние годы жизни Доминика. Некоторые свидетельства его испанских товарищей, Иоанна Наваррского и Стефана Испанского, говорят о проявлениях этого стремления уже во времена его пребывания в Осме, и даже в Паленсии. Благодаря Иордану мы знаем, что в период его укрытой жизни, при соборе в Осме, «одной из четырех и особенно страстных его молитв, устремленных к Богу, была просьба, чтобы живила его истинная и действенная любовь к идее спасения ближнего. Так как был он убежден, что только тогда он станет воистину членом Тела Христова, когда сможет полностью посвятить себя изо всех сил завоеванию душ, так как Господь Иисус, Спаситель всех людей, полностью посвятил себя нашему спасению».
Возникает вопрос, когда именно это горячее посвящение себя делу спасения людей переродилось в стремление обращать язычников, которое было, как кажется, ведущей нотой его апостольского призвания, с течением жизни все более выразительной. Весной 1206 года это призвание было уже реальностью. Определенно, что Доминик полностью разделял тогда апостольский энтузиазм своего руководителя и епископа, Диего из Осмы, который умолял папу освободить его от епископских обязанностей, так «чтобы он смог свободно отправиться в мир и проповедовать Евангелие Христово язычникам». Ранее, до второго путешествия в роли послов короля Кастилии к датскому королевскому двору, ничто не позволяло предполагать, что епископ и св. Доминик имеют такие намерения. Если мы предположим, что когда они прибыли туда, король Вальдемар и архиепископ Лунда, Андерс Сунесен, как раз подготовляли миссионерскую экспедицию к берегам Балтики, экспедицию, которую хотели предпринять одновременно и в определенном соперничестве с экспедициями немцев из Бремена, Любека и Риги – то сразу появляется предположение, что мысли о миссии среди язычников пришли в голову епископу и Доминику именно в этот момент.
Следует ли стараться увидеть в этом какое-то неожиданное решение, чего-то в виде харизматического откровения? Может, это было так в случае с епископом. Это согласовывалось с харизматическим для него стилем, столь отличным, как мы это вскоре увидим, от стиля Доминика, решения которого зарождались в тишине и долго дозревали, чтобы узрев, наконец, дневной свет воплотиться с неповторимой действенностью.
Заметим, что в 1206 году апостольский дар Доминика был уже весьма выразительным, хотя полностью скрыт в послушании епископу, в доверительной верности, преданной воле настоятеля. Как socius, то есть – в тогдашнем евангельском понимании – товарищ служения и апостольской жизни самого епископа, он полностью разделял его решения и чувства, оставаясь им верным долгие годы, даже после смерти прелата, вплоть до конца собственной жизни.
В то же время епископ выказывал равно героическое послушание своему настоятелю, папе, который не принял его отказ и отверг самую возможность посылания его в нехристианские земли. Он не освободил его от епархии и приказал к ней вернуться. Иордан, который вслед за Петром из Во-де-Серне рассказывает нам о решении папы и о послушании епископа, отдает себе отчет в том, сколь провиденциальный характер имела позиция обоих этих личностей, и дважды замечает, что «Бог чудесным образом действовал в этом деле, сохраняя силы этого великого мужа для щедрого жнива иного вида спасения». Добавим – а с ним и силы св. Доминика.
Отправить комментарий