Из книги «Диалог о Божьем Провидении или книга Божественного Учения» св. Екатерины Сиенской, Послушание, CLVIХa.
Я рассказал тебе об общинах: это те ладьи, которые Дух Святой создал руками патриархов. Также Я сказал, что Святой Дух является хозяином этих ладей. Они были построены в свете святейшей веры, и свет этот учит нас, что управляет ими благость моя, сам Святой Дух. Мы оговорили общины, то есть ордена и их совершенство, теперь же Я скажу тебе о послушании и непослушании и о тех, кто находится в этой ладье. Не буду входить в подробности, не буду говорить более пространно об этом Ордене, чем о другом. Одновременно укажу тебе преступление непослушания и добродетель послушания, чтобы представить их более выразительно благодаря противопоставлению их друг другу, и укажу, как должен вести себя тот, кто хочет вступить в ладью Ордена.
Какой же путь должен выбрать тот, кто желает придти к особенному послушанию? Пусть следует за светом святейшей веры; он научит его, что он должен убить своеволие мечем ненависти к собственной чувственности, принимая невесту и её сестру, которых дает ему любовь. Невеста – это истинное и охотное послушание, сестра же – терпение. Сопутствует им кормилица, которой является смирение. Без этой кормилицы, послушание умерло бы от голода. Ибо послушание не может жить в душе, в которой нет этой скромной добродетели, смирения.
Смирение также не одиноко, его служительница – отречение, презрение к себе и миру, которое делает так, что душа признает себя ничем; не жаждет почета, а оскорблений. В таком состоянии смерти должны вступать в Орден те, кто достиг надлежащего возраста. Но, каким бы образом кто ни вступал – как Я сказал тебе, у меня есть различные способы призвания их – он должен завоевать и сберечь в себе это совершенство, взять отважно и несгибаемо ключ орденского послушания. Этот ключ открывает калитку, которая находится во вратах в небо. Эта калитка предназначена для тех, кто не остановился на общем послушании, на этом массивном ключе, который открывает врата неба. Они вооружились ключом более тонким, который позволяет войти через калитку низкую и тесную. Эта калитка неотделима от больших врат, как это можно увидеть и в обычных вратах. Когда они уже будут иметь этот тонкий ключ в руке, они должны его хранить; нельзя им его отбросить.
Таковые воистину послушные уяснили благодаря свету веры, что с бременем богатств и тяжестью своеволия не смогут пройти через эту калитку; что пытаясь это сделать, обессилили бы в напрасных стараниях и могли бы утратить жизнь; что шествуя с поднятым челом и не опуская головы, сломали бы, хоть не желая того, хребет. Поэтому они отбросили бремя богатства и своеволие, чтобы соблюдать обет добровольной бедности и уже не хотят ничего иметь. Ибо благодаря свету веры они узрели, какая опасность им грозила. Отвергли бы послушание, преступив принесенный обет добровольной бедности.
Отсюда прямая дорога к гордыне, ибо своеволие вздымает главу; если иногда они принуждаются к послушанию, склоняют чела не благодаря смирению, но с гордыней, опускают голову под принуждением. Только принуждение сокрушает их волю, и они слушаются с отвращением к Ордену и своему настоятелю.
Вскоре же они незаметно впадают в другую опасность, нарушают обет целомудрия. Ибо кто не освоил свои похоти, кто не отрекся от временных благ, тот ищет много знакомств и находит много друзей, которые любят его ради собственной выгоды. От знакомства они переходят к более близким отношениям; их тела алчут удовольствий. Поскольку не имеют кормилицы, смирения, ни сестры её, отречения, делают себе приятно, угождают себе в удобствах, не как иноки, а как господа. Оставляют бдения и молитвы. Не могли бы позволить себе этого и многого другого, если бы не имели денег, чтобы оплатить все эти расходы. Таким образом, они впадают в похоть телесную, или, по меньшей мере, духовную; ибо, если иногда сдерживает их стыд, если не имеют возможности удовлетворить свои злые намерения, допускают, однако это зло в свое сердце. При таких множественных знакомствах, при такой заботе о теле, при этом злоупотреблении едой и отсутствии тяги к бдениям и молитвам, как бы они могли сохранить целомудрие души?
Совершенно послушный, благодаря свету веры, издалека замечает все эти опасности, которые низводит владением богатствами и обременение своеволием. Он ясно видит, что должен пройти через тесную калитку и что не пройдет через неё живым, если не добудет, чтобы её открыть, ключ послушания. Я сказал тебе, что нет иного способа, чтобы пройти через неё. Нельзя ему оставить ладью Ордена. Хочет или не хочет, а должен он пройти через тесную калитку послушания своему настоятелю.
Вот так совершенно послушный возносится превыше себя самого и овладевает собственной волей. Живой верой он возносится превыше собственных чувств. В доме своей души он умеет ненависть сделать своим слугой, который помогает ему изгнать неприятеля, себялюбие. Ибо он не хочет, чтобы его невеста, послушание, данная ему матерью любовью, и обрученная перстнем веры, была бы хоть немного им оскорблена. Поэтому он использует ненависть, чтобы изгнать неприятеля – себялюбие, и отдать невесте её спутницу и кормилицу, с которой она не может быть разлучена. Любовь к послушанию, таким образом, приводит к нему истинных друзей невесты, настоящие добродетели, обычаи, практики Ордена. Когда эта сладостная невеста входит во владение своим домом, сопутствует ей сестра – терпение, и кормилица – смирение, в свите которых находятся отречение и небрежение к себе. Когда послушание уже вошло, таким образом, в душу, имеет там мир и тишину, ибо все неприятели были изгнаны. Живет в саду истинного воздержания, зеница веры вбирает свет солнца разума, созерцая свой единственный предмет – мою Истину. Находит в ней огонь, который разжигает этот жар всех слуг, составляющих её свиту, ибо с пламенной любовью соблюдает устав Ордена.
Какие же неприятели подстерегают снаружи? Главный из них – себялюбие, которое творит гордыню – врага любви и смирения; потом – нетерпение, которая уничтожает терпение, непослушание – враг послушания; неверие, которое гасит веру; высокомерие и упование на себя, которое противиться истинной надежде, которую душа должна полагать во Мне; несправедливость, несогласная со справедливостью; глупость с рассудительностью; неумеренность с умеренностью; нарушение нравов Ордена с верностью монашеским правилам. Сверх того – злые нравы тех, которые живут в грехе и не могут приспособиться к истинной жизни добрых монахов…
Вот жестокие недруги послушания. И сколько же других! Гнев, враждебный благожелательности; жестокость враждебная милосердию, страсть, враждебная доброте; ненависть к добродетели, враждебная любви к добродетели; вожделение, враждебное целомудрию; пренебрежение обязанностями, враждебное рвению; невежество, враждебное познанию и долгий сон, враждебный бдению и постоянной молитве.
Когда душа, благодаря свету веры, уразумела, что все это – недруги, готовые надругаться над её невестой, послушание призывает ненависть, чтобы она изгнала всех врагов, и любовь, чтобы окружила её друзьями. Ненависть своим мечом убивает извращенную волю, которая, питаемая себялюбием, давала жизнь всем недругам истинного послушания. Свернув голову этому главному врагу, который поддерживал всех иных, душа освобождается и живет в неподдельном спокойствии. Не боится войны, ибо избавилась от всего, что могло быть для неё причиной горечи и печали.
Что же могло бы её расстроить? Оскорбление? Нет, ибо она терпелива, а терпение – сестра послушания. Отягощают её правила Ордена? Нет, ибо послушание наказывает ей их соблюдать. Или само послушание является для неё тяжким бременем? Нет, ибо она растоптала своеволие и не хочет ни подвергать сомнению, ни осуждать волю настоятеля. Благодаря свету веры она видит в его воле мою волю. Приказывает ли настоятель или молчит, она во всем видит только мою благость, которая всем управляет ради её спасения. Испытывает ли она оскорбление или скуку, исполняя низкое служение Ордену, или перенося насмешки и издевательства, порицания, унижения и пренебрежения, которые встречают её с боку людей? Страдает ли от того, что её считают ничем? Нет, ибо она возлюбила самоотречение и презрение к себе; питает к себе совершенную ненависть; ей нравятся её страдания, она дрожит от радости, исполнена радости в обществе своей невесты – истинного послушания. Печалится только при виде оскорбления, нанесенного Мне – её Творцу.
Общается она только с теми, кто по-настоящему Меня боится. Если же все-таки должна столкнуться с теми, кто восстал против моей воли, то не для того, чтобы подражать их заблуждениям, а для того, чтобы вырвать их из их беды. В своей братской любви она хотела бы делиться с ними добром, которое носит в себе, ибо видит, что больше хвалы и славы воздаст имени моему, если увеличит вокруг себя число тех, кто соблюдает порядок. Поэтому старается монахам и светским припомнить их обязанности, словом, молитвой, любым возможным способом, желая только извлечь их из тьмы смертного греха. Поэтому, общается ли она с праведниками или с грешниками, все отношения истинно послушного являются благими и совершенными, направляются щедрою любовью и исполнены порядка.
Перевод: о. Ириней Погорельцев ОР
Отправить комментарий