Из книги брата Гарина ОР, Житие Маргариты Венгерской, Девы (Vita auctore F. Garino Ord. Praedic., Margarita Hungarica, Virgo Ordinis Praedicat.), Глава III.
15. Также плоть свою она изнуряла воздержаниями и постами усердными. Часто, сидя вместе с прочими за трапезой, она большую часть времени, пока другие вкушали пищу, прикрывала лицо своё и молча молилась. Если ей приготовляли еду повкуснее или подавали вино получше, она гневалась и отказывалась это принять, а желала еды и питья только такого, как у всех. С Крестовоздвиженья и до Пасхи она всё время постилась, а когда настоятельница захотела дать ей послабление, она так долго плакала, что та, не устояв перед слезами, позволила ей поститься по своему благоусмотрению. Она постилась на хлебе и воде не только вместе со всеми в канун Рождества Христова и Святой Девы, но также в канун Пятидесятницы, перед торжествами апостолов и разных других святых, всю Четыредесятницу, каждую среду и пятницу; и в такие дни по особому разрешению вкушала втайне от посторонних взоров. От мяса она воздерживалась во все дни жизни своей, если только не принуждали её ввиду тяжкого и явного недуга.
16. Свои недуги она скрывала, насколько могла, дабы ради них не принудили её лечь в лазарет и есть мясо. Как-то раз она сорок дней страдала тяжёлым кровотечением и продолжала питаться вместе с остальными в трапезной, спать в дормитории и выполнять монастырские послушания, как здоровая, причём знала об этом только единственная сестра, которую та упросила не рассказывать остальным.
17. С четырёхлетнего возраста она постилась в день пятничный. А всё триденствие перед Пасхой она ежегодно не возлегала на ложе, не спала, не ела и не пила; но либо неизменно стояла прямо, возведя очи к небу, либо лежала простершись перед алтарём Святого Креста, когда там не шло богослужение, молилась, читала псалтырь, плакала и по своему обычаю сурово бичевала плоть свою, так что кровь текла ручьями. Тело её из-за воздержания, бдений и прочих тягот так исхудало и побледнело, что все видевшие её изумлялись.
18. Сёстрам она оказывала всяческое послушание, как смиреннейшая служанка. Подметала церковь, клуатр, дормиторий, трапезную и прочие помещения. Мыла на кухне чашки и горшки, чистила рыбу своими руками, из-за чего зимой у неё много раз обдиралась кожа на руках и текла кровь. Часто прислуживала она в трапезной и, расставив еду перед сёстрами, тайком убегала в церковь и молилась, пока они ели, а затем возвращалась снова прислуживать.
19. Служила она не только здоровым, но и больным, причём с большей охотой и старанием. Первая узнавая, что кто-то заболел, она немедля предлагала свои услуги: готовила на кухне пищу для больных, разводила огонь, приносила им мясо в собственной шапке или за пазухой; поправляла постель, подметала в лазарете и под кроватями, выносила нечистоты собственными руками, подготавливала ванны, носила из колодца воду, на собственных плечах таскала дрова, относила больных в церковь и приносила обратно, помогала им оправляться в отхожем месте, укладывала в постель, навещала снова и снова. Как-то раз, когда она жарила для кого-то из больных мясо на вертеле, одна из сестёр предложила ей прерваться, а она, мол, вместо неё покрутит вертел, и получила ответ: «Ни за что, сестрица возлюбленная! Ведь тогда ты стяжаешь плод смирения, а я лишусь его».
20. Она не страшилась нечистоты никого из болящих и не избегала зловония. Она собственноручно выскабливала и умащала покрытые гнойной паршой и полные вшей головы девочек: порой семерым за день. Одну прислужницу, чья плоть от парши, словно у прокажённой, краснела и сочилась, она выскоблила и умастила, и прислуживала ей во всём прочем. Если больных тошнило, а под рукой не было таза, она подставляла руки или мантию и выносила блевотину прочь. Также испражнения и мочу больных она относила в отхожее место. Когда лекарь назначил одной сестре пластырь из коровьего помёта и все, гнушаясь, отказывались накладывать его руками, она его размяла, наложила и привязала. Когда одна из болящих пожелала сосисок, то есть, свиных кишок, она похлопотала, чтобы их ей добыли, а когда они были доставлены вместе с нечистотами, прямо как их вытащили из свиньи, она чистила их от грязи, и не беспокоилась, что нечистоты брызгают ей на одежду, не снимала мантию, но, приготовив для той болящей угощение, попотчевала её.
21. Одна больная пролежала восемнадцать лет и наконец из-за поносов и рвоты дошла до такой немощи, что не могла двигаться; и так смердела она, что никто не хотел за ней ухаживать. Маргарита попросила у настоятельницы, чтобы ей доверили эту работу. Она получила согласие, но ей была назначена помощница, которая, однако, не смогла вынести смрада. Маргарита уговорила её не мучиться, а удалиться, и одна служила болящей во всех её нуждах, и многократно выносила судно с нечистотами, и мыла.
22. Она сновала по всему монастырю, ища кому бы послужить. Выполняя послушание, она бегала под дождём и снегом, мокла, и одежды её принимали безобразный вид. Много раз она готовила бульон для тех больных, за которыми ухаживала. От её одежды смердело, поскольку, в чём она ходила днём, в том спала ночью. Многократно вычищала она монастырский нужник и входила туда вместе с чистильщиками, хотели они того или нет, чтобы пособить им. Порой приходилось ей погружаться в кал по колено, а когда она выходила оттуда, все гнушались ею, но она не беспокоилась из-за этого, а радовалась.
Перевод Константина Чарухина
Отправить комментарий