Из книги о. Томаша Галушки, «Инквизитор тоже человек». Часть I. Интервью. 12.c.
И именно в это время, когда патрули нравственности прочесывали флорентийские дома, жители города начали отворачиваться от Савонаролы.
Так бывает, что рвение в обращении других легко перерождается в террор. Реформирование людей, которых не любишь, никогда не имело смысла. Савонарола совершил ошибку, считая, что он знает лучше, что для всех будет хорошо. Обошелся с людьми как с детьми, которых следует иногда высечь ремнем. Следует, однако, принять во внимание, что в период доминирования Савонаролы во Флоренции происходили радикальные акты обращения, например свадьбы, были очень скромными, а супруги некоторое время воздерживались от сожития. Некоторые пары полностью отказывались от такового и приносили обет чистоты.
Но действительно оппозиция возрастала в силе: многим флорентинцам не нравились соглашения с Карлом VIII и нравственная строгость, введенная в городе. Симпатизирующие изгнанным Медичи приняли прозвище arrabbiati, то есть «разгневанные» - и назло Савонароле боролись за практически распутное понимание свободы. По противоположной стороне баррикады стояли сторонники Савонаролы, которых называли «плаксами». Кроме того появились центристские группировки, то есть гуляки, а ко всему этому следует добавить францисканцев, которые не могли стерпеть то, что доминиканец правит городом.
Переломный момент настал в 1496 году, когда Александр VI решил утихомирить своего противника, и издал бреве запрещающее Савонароле читать проповеди. Папа уже устал от того, что Савонарола напрямую, хоть и, не называя имен, обвиняет Рим в разврате, аморальном ведении римского двора, взяточничестве и непотизме.
Савонарола подчинился запрету?
Старался обойти его всеми возможными способами. Слал также папе послания, в которых извинялся и уверял, что «его неправильно поняли», что он не собирался подрывать авторитет папской власти, а только порицал злые нравы, которые могут касаться всех.
Александр VI игнорировал эти послания, не отвечал и не отозвал бреве. А 13 мая 1497 года по инициативе своего сына Чезаро Борджиа, подготовил и послал во Флоренцию экскоммуникацию Савонаролы. Шутки кончились: ведь экскоммуникация означала отлучение от Церкви, более того, грозила она также лицам, общающимся с тем, кого подвергли наказанию.
Тогда Савонарола совершил свою наибольшую ошибку. Написал, а его сторонники распечатали и разослали на все влиятельные европейские дворы, в том числе и в Польшу, послание, призывающее монархов созвать собор по примеру Констанцского, который бы, наконец, осудил папу Александра. Противники доминиканца только и ждали этого хода; Савонарола подписал себе смертный приговор.
В Рождество Христово 1497 года Савонарола отслужил мессу. Узнав об этом, Александр VI приказал правителям Флоренции окончательно разрешить проблему монаха-бунтовщика – под угрозой интердикта, то есть запрещения отправлять таинства во всем городе. Распорядился также, чтобы монастыри тосканской конгрегации вернулись в предыдущие структуры ордена и создали новую конгрегацию со столицей в Риме – что болезненно отразилось на Савонароле, так как означало лишение его поста генерального викария и de facto остановку его великого дела реформы.
Почему Савонарола совершал таинства, не смотря на экскоммуникацию его самим папой?
Он считал, что акт экскоммуникации не действителен, из-за важного формального недостатка. Кара была наложена за непослушание папе: Александр уже приглашал его в 1496 году в Рим с целью дачи объяснений, а Савонарола не поехал, только послал трактат, в котором объяснял свои взгляды. Кроме того речь шла о несогласии с ликвидацией тосканской конгрегации. Савонарола, анализируя экскоммуникацию, пришел к выводу, что она не согласуется с правом, поскольку не содержит error intolerabilis – серьезной доктринальной ошибки, которая должна была бы стоять за этим непослушанием.
Процессу Савонаролы предшествует еще вызов его на своеобразный поединок…
Некий францисканец призвал его поддаться испытанию огнем с целью доказательства истинности его пророческой миссии. На главной площади города, перед ратушей, были возведены два костра, а между ними сделали узкую тропу из кирпича. Савонарола должен был пройти между горящими кострами; если бы у него получилось, это бы доказало его невиновность. Савонарола посчитал этот вызов несерьезным. Но от его имени принял его соратник – Доминик Фьезоле, один из приоров тосканской конгрегации.
В день испытания доминиканцы вышли из своего монастыря в процессии, а брат Доминик заявил, что войдет между костров, но только держа в руках монстранцию с Пресвятыми Дарами. Францисканцы на это не согласились, посчитав такое требование святотатством. Началась яростная распря, закончившаяся неожиданным проливным дождем, который загасил огонь. В возникшей суматохе доминиканцы спрятались в своем монастыре, но городские стражи, подстрекаемые «разгневанными», ворвались в Сан-Марко, выволокли из монастыря Савонаролу, брата Доминика и еще одного сотрудника приора, брата Сильвестра. Трое доминиканцев были заключены в казематах Сеньории, которая назначила специальную следственную комиссию. Монахов обвинили во многих преступлениях, между прочим, также в подстрекании к убийству, поскольку во время суматохи от рук «плакс» погиб один из стражей Сеньории.
Начался процесс, во время которого противники Савонаролы преследовали единственную цель: утихомирить его окончательно. Этого нельзя было достичь, вынося приговор тюремного заключения. Арестованных поддавали жестоким пыткам (кроме прочего подвешивали их за руки, вывернутые назад), требовали абсурдных признаний. Савонарола признал, что никогда не исповедовался в том, что не признавал смертных грехов, что нарушал тайну исповеди, что имел на совести грехи против нравственности. Всем было ясно, что все это было сказано под принуждением и фальсифицировано. А Савонарола апеллировал к папе. Хотел, чтобы его доставили в Рим и судили там.
Он рассчитывал, что в Риме, под надзором своего наибольшего врага, он сохранит жизнь?
Парадоксально, но папа также хотел привести Савонаролу в Рим. Александр VI отдавал себе отчет в том, что имеет дело со святым человеком. Допускаем, что он собирался его утихомирить, посадив в темницу, наверняка он не жаждал его смерти. Но Синьория на это не согласилась. Поэтому папа выслал двух комиссаров: некоего испанского священника и упомянутого уже генерального магистра доминиканцев Иоахима Торриани, который не питал к Савонароле особой симпатии.
В темнице Синьории Савонарола написал две свои последние работы, комментарии к псалмам 51 (Смилуйся надо мною, Боже, в милосердии своем) и 90 (В тебе, Боже, упование мое). Почему он не написал чего-то более практичного, какой-нибудь трактат в свою защиту?
Когда Савонарола попросил стражу дать ему бумагу и что-то для писания, все решили, что он будет творить собственную апологию. Что объяснит свое положение, ясно очертит, кто добрый, а кто злой, обвинит своих преследователей… В то время как были написаны два прекрасные трактаты (Тюремные размышления), благодаря которым мы можем понять его способ мышления и духовность. Этими текстами восхищались – и обращались – такие святые, как Филипп Нери или Екатерина Риччи, это был также любимый текст Мартина Лютера, который видел в Савонароле своего предшественника.
Савонарола подчеркивал в этих работах, что он большой, и даже величайший грешник. Что когда придется ему предстать пред Богом, то не сможет представить ни одной заслуги, которая могла бы его уберечь. Есть, однако, надежда: её источник – милосердие Божье, которое больше человеческой грешности. Это исповедание веры в Бога, который является любовью и спасает, не ожидая заслуг. Человек не может никоим образом заслужить милости для себя, поскольку спасение дается ему даром. Это – характерная черта мистиков: те, кто ближе всего к Богу, ближе к Его свету, видят свое ничто. Приходят на память слова доминиканки св. Екатерины Сиенской: «Бог – тот, кто есть, а я – та, которой нет».
Конечно, нашлись таковые, для которых тюремные работы представлялись доказательством вины Савонаролы. Его противники в Сеньории приговорили его к смерти, а папские комиссары подтвердили приговор. Следует, однако, добавить, что Александр VI отважился на необычный жест: предложил приговоренным полное отпущение, освобождающее их от всяческих кар чистилища и прощающий все прегрешения. Савонарола и его братья приняли это отпущение перед самой казнью: таким образом, умерли в состоянии освящающей благодати. 23 мая 1498 года на площади перед ратушею были повешены, а их тела сожжены на костре. Прах бросили в реку Арно – так, чтобы не осталось никакой реликвии. Находились такие, кто в отчаянии бросались в речной поток, чтобы хоть что-то все-таки выловить… Быстро также возник, живой до сих пор, обычай приносить розы на место, в котором стояла виселица Савонаролы.
Это честь, воздаваемая великому, святому человеку, который наверно слишком быстро хотел воплотить в жизнь свои пророческие видения – и как пророк был убит среди своих.
А его дело?
Продолжилось. Ренессанс – это эпоха великих индивидуальностей и выдающихся творений. Среди них – также Савонарола, человек, который придал один из первых толчков великой реформе Церкви. Это весьма важно, что ни один из пап – даже Александр VI – не позволил осудить Савонаролу (запретил только печатать несколько из его проповедей, острее всего критиковавших папство). Следующий папа, Юлий II, распорядился изобразить Савонаролу в Сикстинской Капелле рядом со св. Фомой. Только в позднейшие времена, когда протестанты начали считать Савонаролу своим предвестником, папа Павел IV хотел было признать его еретиком, однако созданная для этой цели теологическая комиссия отвергла эту идею.
А что случилось с тосканской провинцией?
Была включена в римскую конгрегацию, не смотря на протесты большинства конвентов. Но дело реформы монашеской жизни не удалось затормозить, оно сияло и приносило плоды, например даже на польской земле.
Предпринимались ли какие-то попытки канонизации Савонаролы?
Да, а в Италии продолжается его неформальный культ. Он никогда не был утвержден, поскольку теологи имеют проблему с оценкой экскоммуникации и непослушания Савонаролы. По моему мнению, его жизнь, учение, дела и тот факт, что он умер в состоянии освящающей благодати, дают основания признать в нем святого. Может быть, это когда-нибудь настанет.
Есть ли смысл сегодня возвращаться к проповедям этого радикала пятнадцатого века?
Конечно. Особенно сейчас, в Год Милосердия, мы должны перечитать его необычайные, и даже шокирующие Тюремные размышления. Мы не сможем полностью принять Божье милосердие, если прежде не осознаем свою греховность. Восхитительны те последние слова брата Иеронима, сказанные им за минуту перед разведением костра на флорентийской площади: «Христос много за меня претерпел».
Отправить комментарий