Из книги Мари-Умбер Викера «Доминик и его братья-проповедники», Духовные крестового похода, I,3.
3. Арнольд Амальрик и другие
Отдельную зарисовку я посвятил Петру де Кастельно. Хотелось бы также приблизить необычайно интересную особу второго легата, монаха из Фонфруад, магистра Рауля, который с начала своей деятельности в 1203 году, вплоть до смерти в начале 1207 года был чистой воды проповедником, а кроме того его деятельность ни в коем случае не принадлежит к вооруженной истории крестового похода.
Арнольд из Сито, напротив, принадлежит к ней полностью. Этот бывший аббат монастыря Поблет, позднее Сито, был человеком сильным, умеющим управлять. Был настоятелем приблизительно шестисот цветущих аббатств, рассеянных от восточных побережий Балтики до Англии, от Святой Земли до пределов Испании, где своеобразные «дальние форпосты» монахов-солдат распространяли эту деятельность на контакты с Сарацинами. Аббат Сито имел особенную позицию в этом централизованном ордене, многим отличную, например, от позиции аббата Клюни. Единство цистерцианского ордена определялось конфедерацией монастырей. Основывалось на генеральном капитуле, ежегодном собрании всех аббатов, которые принимали законы, назидали и управляли. Аббат Сито был не только председателем и инициатором этого собрания, он имел также исполнительную власть. Был гарантом принятых там законов и декретов, а также главным их исполнителем, требующим их исполнения от других.
Арнольд прекрасно следил за архивами. Ему мы должны быть благодарны, например за богатую и подробную документацию, которую передал нам Петр из Во-де-Серне в своей Hystoria Albigensis. Его скрупулезность в посылании папе периодических докладов и копий наиважнейших правовых актов, с просьбой о включении их в куриальные регистры, стала наилучшим источником наших знаний об истории negotium pacis et fidei.
Он также умел просить советы и получать их. Этим искусством овладели также тогдашние феодалы, но в иерархической форме. Аббат использовал его корпоративным способом, обязывая всех заинтересованных выражать свое мнение в конкретном вопросе. Когда в 1209 году новый легат Милон наладил отношения с прелатами Юга в Монпелье, тогда по совету Арнольда потребовал от всех, которые обладали какой бы то ни было властью, чтобы письменно представляли ему свои мнения. Мнения эти, как кажется довольно согласные друг с другом, старательно сберегались и служили основой проведения данного дела.
Поэтому ничего удивительного в том, что он также знал секрет организации коллективного нажима на непокорного противника и принуждения его уступить без борьбы. Мы покажем это в другом месте.
Он также умел принять решение в нужное время и действовать быстро, как истинный человек дела. Достаточно одного примера. В 1212 году, когда крестовый поход против альбигойцев переживал явный кризис, он оставил страну и во главе нескольких сотен рыцарей направился в Испанию, чтобы в решающим моменте включиться в битву при Навас-де-Толоса. Таким образом, он внес свою лепту в победу Кастилии над Сарацинами, последствия которой ощущались три следующих столетия.
Был он также великим политиком, то есть человеком, который умел старательно воплощать в жизнь свои далеко идущие намерения, используя наиболее соответствующие в данном моменте рычаги. Наверняка это он решал о политике прелатов Юга, которые старались повлиять на политику Иннокентия III, а временами даже открыто воспротивиться таковой. Наученные предыдущим опытом, что нельзя рассчитывать на искренность и добрую волю, равно как и на силы и возможности Раймунда VI в проведении дела мира и веры в южной Франции, прелаты, в конце концов, пришли к выводу, что следовало бы установить в Сен-Жиль какого-нибудь князя, который смог бы объединить Тулузу и Каркассон и обладал бы властью «монарха», то есть если не наибольшим королевским достоинством, то, по крайней мере, исключительной властью над всей страной. В 1215 году они решили, что лучше всего на эту роль подошел бы Симон де Монфор. Их надежды осуществил, однако, только король Франции.
Был ли Арнольд великим монахом? Признаем, что если даже следует назвать его фанатичным слугой христианства, стойким защитником веры и католической общины, владеющим обоюдоострым мечем светской и духовной власти, то трудно увидеть в нем черты настоящего монаха, питаемого верой и любовью. Пред обличьем целомудрия катаров и их верности собственным убеждениям, вплоть до жесточайшей смерти, пред обличьем героического посвящения себя Евангелии вальденсов, он не был ни тронут, ни потрясен, ни даже опечален мыслью об опасности, грозящей избранным душам. Согласно Петру из Во-де-Серне, его позиция имела нечто от непоколебимости Минервы. Когда солдаты требовали от него решения судьбы пойманных еретиков, он «горячо желал смерти врагов Христа, но как монах и священник не осмеливался приговаривать их к смерти». Поэтому он предлагал им жизнь в обмен на торжественное отречение от ереси, зная со всей уверенностью, что они на это не согласятся. Как же он отличался от Диего из Осмы, «который возбуждал любовь даже у отступников от веры», или Доминика, который во время своих ночных заступнических молитв, тронутый судьбой заблудших, «распространял свое сочувствие даже на осужденных в аду, по которым ронял горячие слезы».
Кроме главных легатов следовало бы упомянуть нескольких менее важных, которые не были цистерцианцами. Например, папского нотариуса, магистра Милона, Тедиса – генуэзского каноника, или, наконец, римского корректора Петра-Марка, который не был легатом, но папа прислал его, чтобы он поднял арендную плату, признанную Симону с его новых земель, и чтобы сохранил его для Святой Земли. Следует также упомянуть местных епископов, назначенных легатами, как Наварре де Кузеран и Уго де Риз. Наконец нужно бы было обрисовать особу легата a latere: Роберта де Курсона, который обремененный миссией подготовки Латеранского Собора на всей территории Франции, посчитал необходимым заняться между апрелем и октябрем 1214 года землей альбигойцев, или Петра из Беневента, которого папа выслал в конце 1214 года, чтобы защитил и воссоединил с Церковью побежденных под Мюре, а также подготовил окончательные решения Латеранского Собора по вопросу альбигойцев.
Отправить комментарий