Из книги «Удивительное житие и драгоценная смерть досточтимой сестры Розы Святой Марии из Лимы», авторства о. Леонхарда Хансена ОР. Глава VIII, Жёсткое ложе св. Розы и ночные бдения её, 108-110.
Между тем, памятуя и мечтая о первоначальном своём ложе, она беспрестанно жаловалась духовникам, что праздно растрачивает свою жизнь, с тех пор как принуждена была от прежних покаянных подвигов перейти к бездеятельной жизни, что из-за послабления от отцов она осталась лишённой всяческой награды за терпение, что св. Отцу её Доминику ежедневно поётся* величание «Роза терпения», а она, будучи лишена того, что следует терпеть, перестала и Розой быть, и дочерью такового Отца; и так она досаждала слуху их, что они, наконец, позволили ей, коли ничего доброго творить не получается, хотя бы терпеть зло и усмирять тело. Получилось так, что один из духовников позволил деве в оном и следующем году (который стал для Розы последним) на всю Четыредесятницу вновь устроить себе по прежнему образцу жёсткое ложе, наполненное поленьями, черепками и кирпичами. Роза немедля поступила, как ей было позволено, и совместила предельное старание с предельной скрытностью – такой, чтобы и после её кончины (ибо она тогда ей впервые стало известно о том, [что она ей скоро предстоит]), второе сие мучительное ложе никак не могло бы быть обнаружено. Вероятно, когда вместе с Четыредесятницей закончилось и разрешение пользоваться оным, она сама разобрала свой эшафот, рассыпала осколки черепков, выбросила колышки и поленья, чтобы никто не смог о нём ничего узнать, какие бы тщательные поиски не предпринимались что в материнском, что в казначеевом доме.
Но и с приближением смерти не оставило Розу сие почти всю жизнь сопровождавшее её желание спать на ложе до крайности жёстком. Полуживая, в предсмертной агонии она на смертном одре скорбела о том, что лишена другого одра, до смерти скорбеносного. Но кто подготовил бы столь ужасную дыбу для невинной девицы, вот-вот готовой умереть? Она умоляла того, кому была препоручена, чтобы он переложил её пускай не на такую, а на более мягкую постель – наземь и позволил ей нагой умереть на каменном полу. Однако, поскольку она понимала, что от домашних этого не допросится, обратившись к стоявшему рядом родному брату с последним словом, умоляя его убрать подушки, а когда они были отчасти отодвинуты, умирающая возрадовалась, почувствовав, как её затылок и плечи прилегают к доскам кровати, чудесным образом удовлетворённая тем, что благодаря твёрдой их древесине хоть в какой-то мере сообразовалась с Распятым Женихом – и вскоре после того пребезмятежно испустила блаженный дух в руки Творца.
Притом всякому нетрудно понять, каковым бдениям Роза предавалась при таковой жёсткой постели, ведь само ложе лишало её сна. Серафическая Екатерина однажды призналась блаженному Раймонду, духовнику своему, что не было у неё врага равного сну, с коим ей довелось тяжелее всего бороться, но который она в итоге убавила так, что довольствовалась всего лишь двумя часами. Роза, ученица Екатерины, подвизалась такой же бранью и такой же соудостоилась победы, ибо она свой сон свела к скудной двухчасовой продолжительности, а порой и меньше времени сему назойливому мытарю уделяла. Ведь она так распределяла дневное и ночное время, чтобы в целом из него двенадцать часов отводилось молитве, другие десять предназначались ручному труду, коим она поддерживала родителей, а остающиеся два – телесным нуждам и краткому отдыху. Сие расположение к бодрствовнию подкрепляли продолжительные посты, ношение власяниц, и волчцам подобное ложе, и долговременное воздержания от всякого прохладительного питья, глубокие размышления и упорная устремлённость сосредоточенного ума к вышним.
* Rosa patientiae в антифоне O lumen Eccltsiae, повечерия в доминиканском обряде. – прим. пер.
Перевод: Константин Чарухин.
