Из книги «Удивительное житие и драгоценная смерть досточтимой сестры Розы Святой Марии из Лимы», авторства о. Леонхарда Хансена ОР. Глава VIII, Жёсткое ложе св. Розы и ночные бдения её, 101-103.
И вот пришёл ей в голову новый и самый последний замысел, как жутчайшим образом ужесточить себе ложе. Она с необходимыми промежутками полностью выстлала плотно соединённые доски поленьями, а чтобы они не расползлись, стянула их ремешками из воловьей кожи. Затем она так заполнила щели между поленьями чрезвычайно острыми обломками черепицы, осколками керамической утвари и черепками горшков, чтобы каждая частичка была повёрнута острым концом к телу, да притом с такой плотностью набила их туда, что они никак не могли ни шатнуться, ни выпасть, к тому же снизу выпадению вполне надёжно препятствовали вставленные подпорки, а с боков их ограничивали поленья, чтобы они не раздвинулись в стороны. Кто бы мог подумать, что в итоге такого рода луг окажется достойным того, чтобы Розу покоить? Не лишилась столь благородная постель и достойной подушки, но об этом ниже. Сему де соответствовало покрывало, однако власяное, щетинистое да наподобие решета или сита, дабы одновременно и само кололось, и уколам черепков не препятствовало, но заодно и скрывало их. Сверх того, она в изголовье сей кровати тайком привесила бутыль, полную желчи, и не отходила ко сну, не сделав оттуда глотка, доставлявшего гортани страшной горечи, в память о том, как Жених испил уксуса и желчи.
Однажды Роза призналась, что сие желчное возлияние доставляло ей более всего тягот даже не тогда, когда она его принимала, но при частых пробуждениях, ибо тогда она чувствовала, что гортань у неё вплоть до миндалин и надгортанника полностью высыхает, язык от сухости становится почти неподвижен, бронхи всюду воспаляются, так что и само дыхание оказывается для сухого горла пыткой. Ввиду сего отнюдь не удивительно (как потом стало известно), что Розу, в прочих отношениях неустрашимую, часто до мозга костей пронизывал страх и ужас от одной лишь мысли о столь неласковом ложе: несчастная трепетала, волновалась, потела прежде чем хотя бы коснуться одра, памятуя, каковая там её ожидает «перина», сколько грозных гребней поднимается там на растерзание её, каковое ей предстоит сокрушительное терзание, как часто будет мучимо её хрупкое тело при повороте с боку на бок; наконец, знала она, что никак не встать ей с того ложа без того, чтобы все члены её онемели до оледенения, а бёдра, плечи, голени, руки оказались вывернуты, словно при переломе. Посему, когда спустя многие годы некая дама доверительно спросила её, как она могла вытерпеть хоть единую ночь на таком ужасающем и непереносимом ложе, Роза с остроумием (столь свойственным ей) и любезностью ответствовала, что от возлежания на нём вкусила столько боли, что достало хотя бы на принесение воздаяния Богу за кого-нибудь изрядно верного Ему.
Случилось вслед за тем, что Роза, словно бы почти не в состоянии справиться с закономерным страхом, надолго замешкалась в нерешительности: восходить ли ей на ложе, столь обильное муками. Однако к ней, сомневающейся и почти лишившейся чувств, Христос пришёл на выручку, зримо явившись деве в кротком облике и обратившись к ней тихо с сими словами: «Воспомни, дщерь, что куда суровее, жесточе, ужаснее было ложе Голгофы, на коем я почил за тебя сном смертным! Ведомо тебе, что там же я ради любви к тебе испил желчи; ты знаешь, что тогда не скудели, но железные жала пронизывали мне руки и ноги, доколе не исторгли самоё дорогую мне душу. Сие вспомни, сие возложи на весы супротив одра мучений своих и ясно станет тебе, что в песнопении любви [разумевается под словами]: «ложе у нас – зелень» (Песн. 1:15)». Удивительно, как глубоко проникли сии слова в душу деве, сколько прибавили они ей крепости и твёрдости, дабы не отпрянуть от ужасающего оного упражнения в терпении. Итак, она в течение оных шестнадцати лет непобедимо выстояла в сем подвиге жесточайшего мучения, и (что гораздо удивительнее) с ведома матери, которая, хотя и была недовольна, однако же закрывала на то глаза. Ведь она пыталась раз-другой отвратить дочь от столь крайней суровости и жуткое ложе разломать на куски, но, восприяв укол вразумления свыше, не смела ни силы рук употребить, ни приказательной власти. И вот, она предпочла повлиять на своё дитя через духовников, однако они, казалось, робели, словно бы перед задачей великой сложности, не зная точно, как её разрешить, – и то был вполне явственный знак, что Богу угодно сие сораспятие на прежёстком одре избранной Розы возлюбленному своему Жениху.
Перевод: Константин Чарухин.
Отправить комментарий