Из книги «Житие святой Екатерины Сиенской» блаженного Раймонда Капуанского, её исповедника. Часть II. Глава 11d.
Ибо многие достойные веры лица обоих полов, которые однажды присутствовали на мессе во время причащения Екатерины, сообщили мне, что они отчётливо видели, как священная гостия вылетала из рук священника и влетала ей в рот; даже (по их словам) из моих рук, когда я протягивал ей освящённую гостию. А я, хотя и не осознавал этого ясно, всегда отчётливо слышал звук, который издавала священная гостия, входя ей в рот, – почти такой, словно бы ей туда издалека с силой забрасывали камешек. Брат же Варфоломей Доминичи, преподаватель экзегетики (sacrae paginae), а ныне приор-провинциал римской провинции моего Ордена, ещё говорит, что, когда он причащал её, почувствовал двумя пальца, которыми держал священную гостию, как она вылетела Екатерине в рот. Впрочем, я лично не осмелюсь ни утверждать, что так было, ни отрицать; благоразумие благочестивого читателя рассудит, что достойно веры в таких сообщениях, принимая во внимание множество даров благодати, описанных выше. Кроме того, выше было уже описано много случаев, которые было бы излишним повторять, а потому закончим здесь рассказ о дивных делах с Евхаристией и кратко пройдёмся по чудесам с мощами святых, дабы положить конец сей второй части.
Сей преподобной деве было открыто (что она втайне поведала и мне и другому своему духовнику), что в Царстве Небесном она обретёт равное достоинство с блаженной сестрой Агнессой из Монтепульчано и будет соучаствовать с нею вместе в вечном блаженстве. Сего ради она от всего сердца возжелала посетить её мощи, чтобы ещё в этой жизни получить начальный залог того вечного общения, которое ей предстоит иметь с нею в жизни вечной. Но чтобы незнание [того, как достигла] святости упомянутая святая дева Агнесса, не помешало тебе, читатель, понять знамения, о которых будет рассказано ниже, да будет тебе ведемо, что, когда я в молодости из послушания моему священному Ордену более трёх исполнял должность ректора в монастыре, где покоятся святые останки той самой девы Агнессы, то на основании нескольких рукописей, которые я там нашел, и рассказах четырёх сестер, которые были её ученицами и до сих пор живы, сам составил её «Житие», и в качестве краткого отступления приведу здесь для твоего сведения очерк о её святости и добродетелях.
Знайте же, что та дева, хотя и не внесена в святцы, однако милость Божия предварила её такими благодатными благословениями, что, когда она рождалась из лона матери, в том помещении все вокруг ясно видели огни, коих дивное появление и исчезновение по завершении родов показали присутствовавшим, сколь богоугодна должна быть девочка, которая только что родилась. Ну а в течение жизни, неизменно украшенная добродетелями и притом возрастая в них, она основала два девичьих монастыря, во втором из которых и покоится ныне, при жизни прославилась многими и великими чудесами, которые после её кончины стали ещё более явственны и многообразны.
А среди иных знамений, свершившихся после её кончины, было и есть то, что священное её девственное тело так и не было погребено, но доныне осталось нетленным, и не без великого чуда. Ибо когда местные, из-за чудес, которыми она прославилась при жизни, решили её тело забальзамировать, чтобы оно подольше сохранилось в целости, вдруг с концов [пальцев] её рук и ног начала капля за каплей течь драгоценная жидкость, которую сёстры, собравшие её, до сих пор хранят в стеклянном сосуде и показывают людям. Она имеет цвет бальзама, но, ценность, думаю, куда выше, ибо сим, возможно, всемогущий Бог мог показать, что священное её девственное тело, которое чудесным и сверхъестественным образом само производило бальзам, не нуждалось в бальзаме природном.
Более того, в час её отхода, который свершился в ночной тишине, младенцы обоих полов, лежащие у кроватей своих родителей, воскликнули: «Ныне сестра Агнесса изошла из тела и теперь – святая на небесах!» А поутру множество малышек исключительно по Божию велению собрались в толпу, раздобыли свечи и, не допуская к себе ни одной испорченной особы, устроили шествие с зажжёнными свечами к обители Агнессы, принося целомудренной деве приношение целомудренной.
Много ещё и других знамений Господь явил чрез деву святую пред очами всех людей того края; по этой причине каждый год память её с дивным почтением отмечается местными с преблагоговейным приношением множеств больших свечей.
Итак, вознамерившись пойти поглядеть на сие девственное тело и почтить его, дева Екатерина, чьи деяния мы в настоящее время описываем, будучи чадом во всём послушливым, сначала испросила позволения – и у меня, и у другого духовника, – а когда она получила его, мы последовали за ней, чтобы посмотреть, чем это закончится, и, возможно, увидеть, не сотворит ли Всевышний какое-нибудь знамение при встрече сих избранных им целомудренных невест, что затем и последовало.
Ибо прежде, чем мы, духовные отцы её, следуя за ней, прибыли на место, дева, едва прибыв, сразу вошла в монастырский клуатр и с благоговением приблизилась к мощам девы Агнессы в присутствии почти всех сестёр упомянутого монастыря и своих спутниц – сестёр Покаяния бл. Доминика.
Когда же Екатерина, преклонив колени, расположилась у ног Агнессы и начала склонять голову, чтобы благоговейно облобызать их, священное оное тело, хоть и бездыханное, на виду у всех подняло для поцелуя одну из ног к Екатерине, чтобы та не утруждалась наклоняться. Она же, увидев то, тем паче прониклась смирением и склонилась ещё сильнее, так что нога девы Агнессы постепенно вернулась на прежнее место.
Тут я замечу, что дева Агнесса не без тайны подняла только одну из ног – ради неверующих. Ведь если бы она подняла обе, то можно было бы подумать, что от того, что верхняя часть бездыханного затвердевшего тела могла случайно отклониться вниз, отчего нижние части естественным образом, хотя и внезапно приподнялись. Ну а тут, поскольку приподнялась только одна нога, становится ясно, что сие содеяла божественная сила сверх естества, и невозможно было бы подстроить это нарочно.
Но я не без причины о том упоминаю. Ведь когда на следующий день мы, следуя (как было сказано) за Екатериной, прибыли на место, нас встретила молва о чуде, кое свершил Жених обеих дев ради заслуг их. Но при этом мы также обнаружили, что некоторые из насельниц монастыря, хоть и немногие, перед которыми совершилось чудо, клевещут на деяние Божие наподобие фарисеев, говоривших: «Силою веельзевула, князя бесовского…» и т.д. (Лк. 11:15). По каковой причине я лично, как получивший власть над этим монастырем от приорапровинциала сей провинции, собрал всех сестёр по обычаю Ордена на капитул, дабы согласно заповеди святого послушания произвести тщательное расследование упомянутого чуда.
После того, как все присутствовавшие дали на этот счёт совершенно ясные показания, я подозвал к себе одну из самых ярых клеветниц и спросил её, так ли всё было, как свидетельствовали другие. Она тотчас признала перед всеми, что дело было именно так, как они говорили, но хотела предложить такое толкование, будто блаженная дева Агнесса намеревалась этим чудом выказать нечто иное, нежели то, что мы думаем. На что я ответил ей:
- Дражайшая сестра, мы ничего у тебя не спрашиваем о намерениях Агнессы, поскольку знаем, что ты не душеприказчица её и не наперсница, а спрашиваем мы только: видела ли ты оное чудо поднятия ноги?
Когда же она сказала, что, мол, да, я за клевету, которую она распространяла, наложил на неё такую епитимию, к каковой меня побудила ревность Господня и необходимость дать пример другим, и в итоге записал сие большей уверенностью.
Кроме того, по прошествии некоторого времени оная дева Екатерина снова приехала в монастырь блаженной Агнессы, чтобы отдать двух племянниц своих (а именно дочерей единоутробного брата) в оный монастырь на служение Всевышнему, и снова посетила мощи девы Агнессы, где получила новое чудо, о коем ни в коем случае не следует умолчать.
Пришла, значит, она в многократно упомянутый монастырь и, как было и в первый раз, только войдя же, тут же поспешила посетить мощи девы Агнессы, а за нею последовали прибывшие с нею сподвижницы её и некоторые из монастырских сестёр. Когда же она приблизилась к телу, то не стала в ногах, как в первый раз, но, исполнившись радости, подступила к голове. Быть может, будучи во всём смиренной, она хотела избежать чудесного подъёма ноги, а может быть, вспомнила о Магдалине, которая в первую очередь возлила благовоние на ноги Господа, а во вторую – на голову Возлежавшего. Когда ж она приблизилась к голове, она коснулась лбом шёлкового златотканого покрова на лице Агнессы и долго так стояла.
Но спустя какое-то время она обернулась к Лизе – доселе живой своей сподвижнице, невестке, а также матери тех девочек, которых привели [монастырь], – смиренно и радостно молвила:
- Что ж ты не смотришь на дар, подаваемый нам от небес? Почему ты так неблагодарна?
При этих словах Лиза, а с ней остальные, подняв взгляд, увидели, что с высоты, подобно дождю, сходит ман, или (говоря яснее) манна*, белизны и тонкости необыкновенной, и покрывает тело Агнессы и девы Екатерины, а также всех окружающих так густо, так что вышеупомянутая Лиза смогла наполнить руки этими зёрнами.
И не без причины явилось там сие чудо, ведь для девы Агнессы в земной её жизни было обычным оное знамение: манна изливалась на неё дождем – особенно во время молитвы. Так что часто девочки, которых она воспитывала для Господа, не зная тайны (ср. Мф. 13:11) и видя, что, когда она встаёт от молитвы, плащ её убелён, пытались отряхнуть его, но после скромного с её стороны запрета воздерживались, как я написал в её «Житии». Поэтому Агнесса, узнав, что дева Екатерина будет вместе с ней в небесах, обычным своим знамением уже на земле дружески приветствовала её и почтила. Что вполне уместно: ибо оный ман белизною своей и мелкозернистостью являл разумеющим чистоту и смирение, каковые-то качества особенно проявились в обеих оных девах, что для меня совершенно очевидно из «Житий» их, которые я не по моим заслугам, но исключительно из милости Спасителя по благодати, данной мне, и написал.
Кроме того, свидетелями этого чуда были все её сподвижницы, одна из которых – Лиза – доселе жива. И многие сёстры упомянутого монастыря свидетельствовали мне и братьям, бывшим со мною, что всё именно так и произошло; рассказывая и утверждая, что видели сие. Многие из них уже преставились с сего света, но их свидетельство доселе живёт [в памяти], как моей, так и тех братий, что были тогда со мной и ещё живы. Лиза же многим раздавала и показывала манну, которую собрала.
Много и других достодивных чудес явил Бог чрез невесту свою, пока она пребывала среди людей, о чём не написано в этой книге; сие же написано на честь и славу имени Божия и во спасение душ (ср. Ин. 20:30-31), а также дабы не оказалось, что я неблагодарен за небесный дар или положил вверенный мне талант в платок (чего да не будет), но да верну я его всемогущему Господу с хоть каким-нибудь, по мере убогих моих сил, прибытком. Итак, сей второй части я полагаю конец, чтобы перейти к третьей: о кончине святой девы и чудесах, свершившихся при и после её смерти, дабы числом «три» воздать вечной Троице хвалу, честь и славу во веки веков. Аминь.
* В Вульгате это слово встречается в двух вариантах: «man» (в Исх. И Чис.), что передаёт еврейское звучание, и «manna» (в прочих книгах) – греческое. – прим. пер.
Перевод: Перевод: Константин Чарухин
Отправить комментарий