Из книги «Житие святой Екатерины Сиенской» блаженного Раймонда Капуанского, её исповедника. Часть II. Глава 5a.
После того, как несравненный и вечный Жених испытал возлюбленную Свою невесту в горниле многочисленных мучений и в бранях различных научил её побеждать своего древнего врага, оставалось Ему лишь одарить её триумфальной наградою сообразно Своей щедрости. Но поскольку души смертных, которым она помогала, ещё не вполне распознали плодов её, каковые были от вечности Женихом сим предуказаны и обещаны, для свершения Божественного промысла нужно было, чтобы невеста осталась для сего на земле для этой цели, получив, тем не менее, залог вечной награды. Сего ради оный Жених и Господь, желая ещё в сей юдоли плача положить в невесте Своей и рабе начала небесной жизни и вместе с тем приобщить её земным обитателям, уделил её следующее откровение.
Ибо, когда она однажды молилась в своей комнатке, явился ей Спаситель и Господь рода человеческого, Который предсказал нечто невиданное, что собирался совершить с нею, таковыми словами:
- Знай наперёд, вселюбезная дщерь, – молвил Он, – что предстоящая тебе земная жизнь будет исполнена столь невиданных даров Моих чудных, что сие породит изумление и недоверие в сердцах невежественных и плотских людей, даже множество тех, кто любит тебя, усомнятся и сочтут обманом то, что свершится по Моей чрезмерной любви. Ну а Я изолью в душу твою такое обилие благодати, что она чудесным образом перельётся и в тело твоё, от чего само тело твоё воспримет и обретёт необыкновенный образ жизнедеятельности. Сверх того, ради спасения ближних твоих сердце твоё воспылает так горячо, что, позабыв собственный пол, ты совершенно переменишь прежнее житие и не будешь, как присуще тебе, гнушаться общества мужчин и женщин; мало того, ради спасения их душ ты будешь по мере сил предпринимать всевозможные труды. От сего многие соблазнятся и будут противиться – да откроются помышления многих сердец (Лк. 2:35). Ты же ни от чего не смущайся и ничего не бойся, ибо Я всегда буду с тобою (ср. Исх. 3:12) и всегда избавлю душу твою от языка лукавого (ср. Пс. 119:2). Итак, мужественно верши то, чему научит тебя помазание, ибо чрез тебя Я исторгну многие души из пасти преисподней и посредством благодати Моей приведу их в царства небесные.
После того, как Господь сказал, и, как она признавалась мне втайне, не раз повторил сие (особенно же до слов «Не бойся и не смущайся»), преподобная дева ответила:
- Ты Господь мой, я же ничтожная раба Твоя; да будет воля Твоя вовек; однако памятуй обо мне по великой милости Твоей и помогай мне!
И на том видение исчезло. Раба же Христова собирала слова сии в сердце своём (ср. Лк. 2:19) и размышляла, что за перемены ей предстоят (ср. Лк. 1:29).
И стала тогда со дня на день благодать Иисуса Христа возрастать в сердце её, и дух Господень умножаться в ней, так что она сама изумлялась и от изумления как бы изнемогала, воспевая с Пророком: «Изнемогло сердце моё и плоть моя. Боже сердца моего и часть моя, Боже, во век!» (Пс. 72:26), и ещё: «Вспоминаю о Боге и трепещу; помышляю, и изнемогает дух мой» (Пс. 76:4). Ибо недужила дева Христова любовью к Нему (ср. Вульг. Песн. 2:5), и от недуга сего не имелось лекарства, кроме плача духовного и телесного – отсюда ежедневные стенания, ежедневные слезы, но и они не вполне помогали от недуга. Тогда Господь внушил сердцу её и соделал очевидным, что угодно в очах Его (ср. 2 Пар. 25: 2) часто приходить к алтарю Божию и как можно чаще принимать из рук священника таинство Христа Господа, к Коему сердце её и плоть восторгались (ср. Пс. 83:2), дабы хотя бы в таинстве вкусить на [земном] пути Того, Кем пока ещё не дано было ей вдоволь насытиться в [небесном] отечестве. Однако стало сие источником не только большей любви, но и, как следствие, сильнейшего томления; но тем не менее благодаря силе веры оно лучше питало горнило любви, которое ежедневно и непрестанно разжигалось дуновением Святого Духа в сердце её. Отсюда пошёл и закрепился её обычай причащаться почти каждый день, хотя часто ей в этом препятствовали телесные немощи и забота о спасении душ. Так сильно было у неё желание более частого Святого Причастия, что, если оно не исполнялось, тело её тяжко страдало и едва не умирало. Ибо как тело её приобщалось избытка духа, так не могло оно, некоторым образом, не испытывать и мук его. Но об этом мы пространнее, даст Господь, поговорим в другом месте; ныне же вернёмся к чудесной её телесной жизнедеятельности.
Итак, как она сама призналась мне втайне и согласно тому, что я обнаружил в записях предшествовавшего мне духовника, после вышеописанного видения дары благодати и утешения небесные нисходили в душу её – особенно при вкушении причастия – в таком множестве, что по причине некоего преизбытка они изливались в тело, настолько умеряя потребление корневой влаги, что и пищеварение у неё изменилось, отчего ей не просто перестала быть нужна вещественная еда, но она и потреблять её теперь не могла без телесных терзаний. А если она ела насилу, то тело страдало чрезвычайно тяжко; при этом ничего не переваривалось, но приходилось всё вошедшее выпроваживать – тоже насилу – тем же путём. Не пристало бы письменно излагать то, сколь великие и какие частые муки претерпевала сия преподобная дева из-за принятия пищи. Ибо же когда она только пришла в таковое состояние, такой образ существования казался невероятным для всех, даже для её домашних, отчего то, что было совершенно исключительным даром Божьим, они называли вражьим искушением или прелестью, вызванной [чрезмерной] суровостью подвижнического жития. В сие заблуждение впал вместе с прочими и её многократно упомянутый выше духовник, который хоть и благого рвения, но не по рассуждению (ср. Рим. 10:2), засомневался, не соблазнил ли её враг, принявший вид Ангела света (ср. 2 Кор. 11:14), и предписал ей каждый день принимать пищу и не верить видениям, которые внушали ей обратное. Когда ж он сказал ей сие, то на опыте убедился, что, не потребляя пищи, Екатерина становилась здоровее и сильнее, а когда принимала пищу, делалась слабой и вялой; однако и это его это не переубедило, и он постоянно повторял своё повеление – чтобы ела. В то время как дочь истинного послушания изо всех сил старалась повиноваться ему, ее телесная немочь достигла такой степени, что едва ли не смерть уже грозила ей. Тогда, придя к упомянутому духовнику, молвила она:
- Отче, если бы мне от чрезмерного поста грозила смерть телесная, разве не воспретили бы вы мне поститься, чтобы я избежала смерти, чтобы не стала человекоубийцей?
Он ответил:
- Конечно, без всяких сомнений.
Тогда она ему:
- Не страшнее ли смерть от еды, чем от поста? - А когда он ответил положительно, добавила: - Ну а коль вы видите, что я изнемогаю от еды, в чём вы многократно убедились на опыте, то почему не воспретите мне есть, как воспретили бы в подобном случае поститься?
Не в силах ответить на этот вопрос и ясно видя признаки приближения смерти, он молвил:
- Поступай так, как научит тебя Дух Святой, ибо вижу я, как величественны дела, кои Бог творит в тебе.
Ныне же заметь, пожалуйста, читатель, по какому поводу её собственные домашние и родные, не понимая, что свыше ей были уделены необычайные дары, стали так мучить её, что ни словом сказать, ни пером описать (о чём она поначалу тайно поведала мне, когда я только удостоился знакомства с нею, а потом часто повторяла, когда того требовала тема). Ибо меряли они деяния и речи её не мерою того, что Господь изливал в душу невесты Своей, но мерою или общей для всех, или даже своею собственной; и, находясь в низине, примерялись к вершинам горным, сиречь не зная основ счёта, спешили дать конечный ответ; и словно бы ослеплённые от чрезмерного блистания света, дерзали судить о цветах. Из-за чего, безрассудно возмущаясь, они роптали на лучи звезды сей; поучали ту, чьего учения были не в силах понять; и, находясь во тьме, попрекали ясный свет (ср. Мф. 4:16 и Ин. 3:19). Они жалили её украдкой, тайно очерняя при этом ближнюю свою под видом благой ревности, да побуждали к тому же духовника и, несмотря на его нежелание, подстрекали его к порицанию девы.
Сколько досталось ей из-за этого душевных мук и каких, нелегко даже в длинной речи поведать. Ведь, будучи во всём послушна и твёрдо укоренившись в презрении к себе, она не знала, как оправдаться, и не дерзала ни в чем противиться воле и слову духовника. Поэтому, когда Екатерине стало совершенно ясно, что воля Всевышнего противоположна суждению вышеназванных людей, но из того же страха Господня она отнюдь не намеревалась отказываться от послушания или вводить ближнего в соблазн, то стало непонятно, что же выбрать. Тесно было ей отовсюду (ср. Дан. 13:22); только прибегая к молитве, находила она облегчение – и проливала она пред Господом слёзы скорби и надежды, прося Господа смиренно и настойчиво, дабы Он сам изволил открыть волю Свою её противникам, а наипаче – духовнику её, которого она больше всего боялась оскорбить. Не получалось ей привести слова апостолов, сказавших первосвященникам: «Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам» (Деян. 5:29), потому что тут же ей возражали, что диавол часто преображается в Ангела света, а посему не должно ей верить всякому духу (ср. 1 Ин. 4:1), а также полагаться на собственное благоразумие, но следовать данному ей совету.
Однако слышал её Господь, как и не раз ранее, и часто разум духовника её просвещал, и совет изменял. Но, несмотря на это, ни он, ни другие [противники] обоего пола, роптавшие на оную деву, отнюдь не облеклись духом рассуждения, ибо если бы они внимательно рассмотрели, сколь многие и совершенные наставления обо всех обманах супостата дева сия святая получала от Господа, как часто она обычно боролась с оным противником, какие полные победы она неисчислимое число раз одерживала над врагом рода человеческого, а кроме того, обратили внимание на дар разумения, данный ей свыше от Господа, позволявший ей вместе с Апостолом воскликнуть: «Нам не безызвестны его козни» (ср. 2 Кор. 2:11), они непременно положили бы перст на уста свои (ср. Иов. 21:5), и не дерзнули бы, несовершенные ученики, возноситься над совершенной наставницей, и не посмели бы, убогие омуты, пытаться от скудости своей наполнить столь огромный поток. Сие и сему подобное я часто с упрёком высказывал вышеупомянутым ропотникам в то время, а здесь, ради тех, кто посвящён в суть дела, записал в несколько туманных выражениях.
Перевод: Константин Чарухин.
Отправить комментарий