Се глас пренебесного Жениха, взывающего в Песне Песней к возлюбленной Своей и милой невесте, говорящий: «Отвори мне, сестра моя, возлюбленная моя.., чистая моя! …Голова моя вся покрыта росою, кудри мои — ночною влагою» (Песн. 5:2) На что невеста отвечает: «Я скинула хитон мой; как же мне опять надевать его? Я вымыла ноги мои; как же мне марать их?» (Песн. 5:3)
Сии слова я привёл в начале сей второй части потому, что хотя до сих пор мы обсуждали объятия Иакова-мужа и Рахили* да всё описывали «лучшую часть» Марии (см. Вульг. Лк. 10:42), пора нам, следуя порядку повествования, перейти к Марфиной плодовитости и прилежному служению, дабы так показать верным, что сия невеста Христова была не только невестой по внутреннему подобию, но и плодовитой духовным потомством. Правда, поскольку всякой душе, вкусившей, как сладок Господь, чрезвычайно трудно отлучиться или каким-либо образом отдалиться от полноты услаждения Им, то не могло получиться, чтобы невеста, призванная Господом к рождению детей и служению им в их нуждах, не пороптала немножко, жалуясь, или не дала повод для жалобы, насколько ей было попущено. Сего ради возвышает Жених голос свой, коим будит невесту, которая, совлекши одеяния свои и омывшись ото всякой грязи, почивает в покоях преходящих созерцаний, и увещевает её открыть Ему двери – не своей души, а иных душ. Её-то двери, без сомнения, были уже открыты, иначе она не могла бы покоиться в Господе и не могла бы, собственно говоря, называться невестой. Но она, узнав голос Пастыря своего (ср. Ин. 10:27) и Жениха (ср. Песн. 2:8, 5:2), и поняв по нему, что призвана от сладости покоя к трудам, от уединённого безмолвия – к крикам и из тайной горницы – на общественное служение, отвечала жалобно:
- Я ведь уже скинула хитон преходящих забот; как же мне опять надевать то, что мною отброшено? Я вымыла ноги привязанностей моих, кои несут меня, куда им угодно; как же мне опять марать их прахом земным?
Возвращаясь же со всем этим к нашему повествованию, [скажем, что] после того, как Спаситель всех Бог Господь Иисус Христос по милости Своей исполнил сию невесту Свою благоуханием сладости Своей, научил её брани духовной чрез победы в различных сражениях да и дарами превосходными наделил, поразительными наставив поучениями; тогда, не пожелав скрывать столь яркий светоч под сосудом, а решив показать остальным город на вершине горы, чтобы сама невеста с лихвой вернула вверенные ей таланты Господу, призывает её и говорит: «Отвори Мне» и т. д., как было описано выше. Сиречь отвори мне своим служением двери душ, через которые Я могу войти в них. Отвори путь Моим овцам, чтобы они входили и выходили и пажить находили (ср. Ин. 10:9). Открой же Мне – сиречь во славу Мою – ларь сокровищ пренебесных – [сокровищ] учений и даров благодати, чтобы они изливались на верных. Отвори Мне, сестра Моя (по природе), возлюбленная Моя (любовью внутренней), голубица Моя (по простоте ума), чистая Моя (чистотою души и тела)! На сие дева оная преподобная ответила буквально, как следует в приведённом отрывке и как было изъяснено выше. Ибо рассказывала она мне втайне, что иногда, когда ей приходилось по велению Господа выходить из своей кельи и общаться с другими, сердце её наполнялось такой скорбью, что, казалось, вот-вот лопнет или разорвётся, и ничто, помимо Самого Господа, не смогло бы принудить её к этому.
Итак, продолжая начатую нами историю, [заметим, что] после обручения, описанного выше, Господь начал потихоньку привлекать Свою невесту, бережно, впрочем, и с должной мерой, к человеческому общению, не отнимая у неё общения божественного – более того, скорее, прибавляя ей совершенств, как ниже будет с Его помощью описано. И всякий раз, когда Он являлся ей; когда научал её о Царствии Божием; после того, как открывал ей некоторые Свои тайны; после того, как он с нею читал или пел Псалтирь и Часы (как было сказано выше), тотчас же добавлял:
- Ступай, ибо час обеденный и твои домашние уже собираются к столу; ступай и будь с ними, а потом возвращайся ко Мне!
Сие слыша, она, разражаясь горьким плачем, говорила:
- По что, пресладостный Господи, Ты гонишь меня, несчастную, от Себя?! Если я Величество Твоё оскорбила, то вот, пусть тельце сие у ног Твоих понесёт наказание, в чем и я помогу охотно. Не попусти мне претерпеть сей суровой муки – отлучиться от Тебя хоть чуть-чуть, хоть на сколечко, Жених мой прелюбезный! А что мне до тех кушаний?! (ср. Мк. 5:7) У меня есть пища, которой не знают (ср. Ин. 4:32) те, к кому Ты меня отправляешь. Разве одним хлебом жизнь поддерживает человек? Не словом ли, исходящим из уст Твоих, оживится душа всякого смертного? (ср. Втор. 8:3, Мф. 4:4) Я, как Тебе лучше известно, избегала всякого общения, чтобы Тебя найти, Бога моего и Господа моего; ныне же, когда я по милосердию Твоему нашла Тебя и по милости Твоей счастлива с Тобою, несмотря на недостоинство своё, отнюдь не должно мне, оставив несравненное сокровище, снова плутать по людским распутьям, где невежество моё снова возьмёт верх, а я, постепенно ниспадая, окажусь пред Тобою отверженной. Да не будет так, Господи, по неизмеримому совершенству бесконечной благости Твоей, да не будет так, чтобы Ты приказывал мне или другому творить то, что может душу от Тебя отлучить!
На сии и подобные [моления], кои дева, катаясь у ног Господа, изливала более рыданиями, нежели словом, Господь ответствовал:
- Оставь теперь, дщерь сладчайшая, ибо так надлежит тебе исполнить всякую правду (ср. Мф. 3:15), дабы ты была обильна плодами не только для самой себя, но и, по благодати Моей, для других. Ибо Я не намерен нисколько отлучать тебя от Себя, но стремлюсь крепче соединить тебя со Мной через любовь к ближнему. Ты знаешь, что у Меня есть две заповеди о любви: о любви ко Мне и к ближнему, – на коих, по свидетельству Моему, утверждается Закон и пророки (ср. Мф. 22:40). Я хочу, чтобы ты исполнила правду сих заповедей и ходила, благодаря этому, не на одной, а на двух ногах, а в небеса летела на двух крылах. Ты должна помнить, как ревность о спасении душ, ещё в детстве посеянная в твоем сердце, так возросла, поливаемая Мною, что ты намеревалась притвориться мужчиной и в тех краях, где тебя не знают, вступить в Орден Проповедников, чтобы нести пользу душам. И опять же, тот хабит, что ныне носишь, ты с таким пылом желала из-за исключительной любви, которую возымела к верному Моему слуге Доминику, который прежде всего по причине своего радения о душах учредил свой Орден. Так что же ты дивишься и горюешь, когда Я веду тебя к тому, чего ты желала с детства?
А она, Господним ответом немного ободрённая, ответила подобно Пресвятой Марии:
- Как будет это? (Лк. 1:34)
На что Господь ей:
- Как благость Моя устроит и управит.
А она, как добрая ученица в подражание Учителю молвила:
- Не моя, Господи, но Твоя воля да будет во всём (ср. Лк. 22:42); ибо я тьма, а Ты свет, меня нет, но Ты тот, Кто есть; я безмерно глупа, а Ты – Премудрость Бога Отца. Но умоляю Тебя, Господи, если это не слишком дерзко с моей стороны, [объяснить], как же будет то, что Ты только что сказал, а именно, чтобы я, убогая и немощная душой и телом, оказалась полезной душам? Ибо, как известно Тебе, пол мой сему препятствует по нескольким причинам: и потому, что он презрен в глазах мужчин, и ещё потому, что по соображениям приличия сему полу не пристало общаться с полом другим.
На что Господь ответил ей как бы вместе с архангелом Гавриилом, что у Бога не может остаться бессильным никакое слово (ср. Лк. 1:37). Ибо молвил Он:
- Не Я ли сотворил человеческий род и образовал оба пола; и изливаю благодать Духа Моего, где хочу? Нет для Меня ни мужеского пола, ни женского, ни простолюдина, ни знатного; но все равны предо Мной, ибо всё возможно Мне в равной мере (ср. Гал. 3:28). Ведь Мне ангела сотворить так же легко, как и муравья; и все небеса создать – что одного червя. Написано обо Мне, что творю всё, что хочу (ср. Пс. 113:11), ибо нет ничего мыслимого, что было бы для Меня невозможно. Так что же тебя смущает «как»? Не думаешь ли, что Я не знаю, как найти способ, или не в состоянии сделать то, что Я вознамерился или решил сделать? Но поскольку Я знаю, что ты говоришь так не по неверию, а по смирению, то хочу, чтобы ты знала, что в нынешнее время настолько возобладала гордыня, и особенно у тех, которые считают себя учёными и мудрыми; что справедливость Моя не может сего более стерпеть, но требует посрамить их судом справедливым. Но поскольку милосердие Моё превыше всех дел Моих (ср. Вульг. Пс. 144:9), то прежде я пошлю им посрамление здравое и полезное (вдруг они захотят смириться, познав его), как я поступал с иудеями и язычниками, когда отправлял к ним простецов, исполненных от Меня божественной мудрости. Пошлю, – молвил Он, – женщин, от природы немудрящих и хрупких, но наделённых от Меня силою и премудростью божественной, на посрамление их безрассудства. Если благодаря сему они познают себя и смирятся, Я умножу Моё милосердие к ним, то есть к тем, кто учение Моё, поданное им в сосудах хрупких, но избранных (ср. Деян. 9:15), примут и последуют ему сообразно дарованной им благодати. Но если побрезгуют они сими целительными постыжениеми, то тех, кто откажется устыдиться так, Я судом Своим праведным введу в иные постыжения, да столь многие, что весь мир будет презирать их и брезговать ими. Ибо наисправедливейший и обычный суд над гордецами состоит в том, что те, кто по надмению гордыни пытается возвыситься над собой, низвергнулся даже ниже себя. Итак, когда Я решу послать тебя на внешнее служение, ты должна будешь тотчас же без промедления послушаться, ведь Я не оставлю тебя, где бы ты ни оказалась, и в будущем не покину тебя, но буду посещать, как обычно, и наставлять во всём, что тебе предстоит совершить.
Услышав сие, преподобная дева, как истинная дочь послушания, с благоговением поклонилась Господу, поспешно вышла из кельи и пошла в дом свой, и села там за стол с прочими, дабы исполнить повеление Спасителя.
Остановись на мгновение здесь, дражайший читатель, ибо намерен я исполнить обещание, что дал перед Богом в начале. Ведь я говорил выше, если ты не забыл, что в этом произведении я не описывал ничего вымышленного, ложного или придуманного, но только то, что действительно узнал от Екатерины или от других людей. Итак, ты знаешь, что о некоторых предметах она говорила со мной часто и даже очень часто, но я не смог дословно запомнить всех её слов, как по небрежности, так и – стыд-то какой! – по лености моей, а также потому, что занятия, наваливавшиеся на меня после того, как я расставался с нею, вытеснили из моего ума эти и другие [воспоминания]. Изрядный вклад в это, думаю, привнесло то, что век мой на земле уже идет на убыль. Думаю, первой стареет, согласно Сенеке, память. Но когда такое происходит со мной, я привожу слова, которые, как мне кажется, скорее всего были сказаны, согласно тому, что я помню, и согласно порядку изложения предмета, о котором я говорю. Хотя к чести Бога Всемогущего и девы сей, Его преподобной невесты, а также к моему собственному смущению, должен признаться, что, когда я пишу, с её помощью приходит мне на ум многие множества [событий], о которых я прежде никогда не вспоминал – так что мне часто кажется, будто она неким образом находится рядом и как бы диктует мне то, что я пишу. Итак, читатель, пусть это будет для тебя правилом [оценки] слов, но не событий, ибо из оных я не привожу ничего, чего не узнал совершенно и достоверно от свидетелей, или из записей, или же сам. Вообще-то многие слова я помню буквально, а преимущественно те, которые относятся к учению, однако страх повредить истине заставляет меня вставить здесь [оговорку], которую ты сейчас читаешь.
Теперь возвратимся к нашей истории. Дева находится среди других телесно, но умом она всецело со своим Женихом. Тягостно ей было всё прочее, что она видела и слышала, ибо только Его она любила всем сердцем, и от великой любви той казались ей часы, которые она проводила с другими, слишком долгими – они словно бы превращались в дни или годы; и при первой же возможности она возвращалась в келью свою, чтобы найти Того, кого любила душа её (ср. Песн. 3:1), а находя, обнимала Его ещё нежнее и удерживала ревностнее, да и поклонялась Ему благоговейнее. Тогда зародилось в ней желание (которое, пока она жила в теле, непрестанно возрастало), принимать святое Причастие так, чтобы не только дух её соединялся с Женихом вечным, но, и чтобы тело её было причастно Его Телу. Ведь она знал, что хотя всечестное Таинство Тела Господня производит в душе духовную благодать и соединяет её со своим Спасителем (что является основной целью, с каковой оное Таинство было установлено), тем не менее, истинное Тело Его поистине вкушаемо телом вкушающего, и тело без всякого сомнения причащается Телу хотя и не телесно в полном смысле слова. Сего ради, стремясь ко всё более полному единению с предметом своей столь благородной любви, Она решила принимать Святое Причастие так часто, как только было возможно. Но поскольку этой теме ниже будет, с Господним поспешением, посвящена [отдельная] глава, то я не буду здесь более распространяться об этом.
Далее, Господь изо дня в день понуждал и побуждал её к умеренному общению с людьми, дабы пожала она, наконец, урожай душ, какового желал Он, из-за чего случилось так, что дева Господня, чтобы не казаться праздной в глазах своих домашних, начала иногда опять заниматься домашней работой, за чем последовало много дивных и достопримечательных [происшествий], описываемых в следующей главе по полном завершении сей первой. [Для подтверждения событий, описываемых в ней, я не привожу никаких иных свидетелей, потому что всё сие мне поведала сама преподобная дева.
* Т.е. созерцательную жизнь. – прим. пер.
Перевод: Константин Чарухин
Отправить комментарий