Скажите возлюбленному моему, что я изнемогаю от любви (Песнь 5,8)
Любовь опьяняет, как кажется, до такой степени, что человек не знает, что творит. Представим себе, что кто-то летним днем сидит пред винной лавкой, оттененный ризой лиственного леса, украшенный разнообразной красой цветов, что ставят перед ним кипрское вино в прозрачном кувшине, а он пьет, сколько только захочет. Другой же сидит высохшей пустоши под колючим можжевельником и срывает ягоды, помогающие при грудных хворях, и вдруг возникает перед ним некто, чтобы поучить его, какую позу он должен принять, как двигаться и вести себя при звонких звуках струны. Воскликнул бы тогда: Этот человек пьян, ему кажется, что всем так же хорошо, как и ему. Я в другом настроении, мы двое живем по-разному.
Дитя мое, вот что я могу тебе сказать в ответ на полученное от тебя послание: В твоем сердце зажегся факел искренней, пламенной любви, исполненной жаждой милейшей Вековечной Премудрости, и эта любовь порождает в тебе новый свет и неведомые чудеса. Твое сердце пронзила сладостная боль, оно все переполнилось любовью, охватил его избыток не выразимого словами чувства. Ты жаждешь узнать, каким образом можешь выразить свою любовь, как вести себя по отношению к этим чудесам.
Дитя мое, я ощущаю в сердце огромную радость от того, что милейший Бог столь достоин любви и позволяет ощущать то, что я произношу словами и доказываю, что я не обманщик, когда день и ночь долго рассказываю любящим сердцам о Его любви. А чтобы все мои дети, которые оставили земную любовь, но еще не исцелили раны ею нанесенные, могли пить, я, не ведая как их исцелить, охотно бы сам переносил жажду.
Дитя мое, это огромное чудо, что в течение столь немногих лет ты пришла к этому. Это произошло благодаря тому, что ты полностью обратилась к Богу, полностью оторвалась от всего, а также взяла на себя неописуемый труд и перенесла множество физических страданий, чтобы уничтожить свою прежнюю жизнь и без остатка попрать ложную любовь. Дитя мое, когда человек, который никогда не пробовал вино, пьет его первый раз, сильнее чувствует его последствия, чем тот, кто часто это делал. Представь себе, что то же самое случилось с тобой из-за ясной, сладостной любви Вековечной Премудрости, которая с такой силой тобою завладела. А может Бог хочет тебя привести к бездонному колодцу, из которого ты ныне попробовала лишь одну каплю? А может Он жаждет явить в тебе свои чудеса и преизбыток своей благости? Вот как ты должна поступить: пади к Его стопам, отрекись себя, всматривайся в Его волю и не ищи радости в себе самой. Не бойся, все это – дело призывающей любви Божией в душе; это хорошо и так должно остаться. Однако имей в виду свои физические силы, смотри, чтобы это не слишком тебя истощило. Может случиться, что именно тогда, когда ты возьмешь разбег, лишишься всего этого в большей части, для того, чтобы ты смогла вознестись еще выше.
Ах, дитя мое, помнишь то прекрасное видение, которое у тебя было в день Рождества, в котором ты увидела, с какой ясностью возлюбленная Вековечная Премудрость была соединена в радости с моей душой и ты призывала меня, чтобы я остался радостным слугой Вековечной Премудрости? – Это событие соделало, что из моей груди начали вырываться глубокие воздыхания, от сожаления, что я не являюсь Её возлюбленным. Кажется мне, что я Её кучер, который натянул сапожища, подкатил зипун и брожу в камышах, чтобы вытаскивать людей из глубокой лужи их грешной жизни. Поэтому я должен быть доволен, когда Она кладет мне в руки буханку житного хлеба*.
Должен я, однако тебе рассказать, что мой Возлюбленный недавно совершил во мне, не знаю сколько раз. На рассвете, когда должен был начаться радостное миссальное пение об отцовском блеске Вековечной Премудрости, Lux fulgebit, Слуга ощутил полное утешение внешних чувств. В видении показалось ему, что его привели к хору, где пели Мессу. Присутствовало там великое множество небесных духов, посланных Богом, для того чтобы петь сладостную небесную мелодию. Действительно, пели они новую, радостную песнь, которую он никогда не слышал. А была она столь сладостна, что ему показалось, что его душа растекается от искренней радости. Особенно Sanctus пели столь чудесно, что он также присоединился и пел вместе с ними. Когда дошли до слов Benedictus qui venit, подняли голос очень высоко, и одновременно священник поднял вверх Господа Иисуса. Слуга всматривался в Него, присутствующего истинно и телесно, и также принес себя в покорной жертве. Тогда ему показалось, как будто бы какой-то сверхчувственный, никаким языком невыразимый, блеск вышел от Него и прильнул к его душе. В то самое время его сердце и душу наполнила новая, столь горячая жажда и такой внутренний свет, что все его силы утратили все свое значение; он ощущал, что как бы каким-то чистым, невыразимым образом его сердце соединилось с сердцем, а его душа растаяла до такой степени, что он не мог выразить этого никаким сравнением из материального мира.
Когда он, так обессилив, пребывал в восхищении, тот час небесный юноша, который незаметно стал возле него, рассмеялся. Слуга сказал ему: «Что ты смеешься? Не видишь, что от огромного ослабления и пламенной любви все во мне крушится?» С этими словами он упал на землю, как падает человек, когда теряет силы. В это самый момент он пришел в себя и открыл свои внешние глаза; они были полны слез, а его душу наполняла лучезарная благодать. Он подошел к алтарю, на котором находилось Таинство Тела Христа, и в сердце воспел Benedictus qui venit, в то время как его душу еще наполняли небесные звуки.
* То есть, обычную помощь, необходимую во внутренней жизни, без сверхъестественных благодатей и даров.
Перевод: о. Ириней Погорельцев ОР
Отправить комментарий