Из книги Мари-Умбер Викера «Доминик и его братья-проповедники», Общинная жизнь и миссионерское апостольство. Иннокентий III и миссия в Ливонии, 5.
Тем временем в 1209 году в самой епархии, в кафедральном капитуле, произошло важное изменение. Умер настоятель, брат епископа Альберта, его преемником епископ назначил Иоанна, премонстранта из Шеда (Вестфалия) и решился адоптировать весь капитул к орденской формации её настоятеля. Иначе говоря, превратил его в монастырь премонстрантов. Отправившись летом 1210 года в Саксонию на поиски крестоносцев, использовал это, чтобы провести инкорпорирование и привести с собой на обратном пути новых монахов. 21 декабря 1210 года в аббатстве Каппенберг (епархия Мюнстер) он передал ордену премонстрантов все имущество собора, а обновленному капитулу дал право выбирать епископа и выдавать резолюции. Все это он сделал, как это говорит хронист, описывающий это событие, «по совету и силой власти папы Иннокентия», что ясно намекает на полномочия, признанные буллой от 19 апреля 1201 года. Епископ – согласно выражению Хроники Генриха – «поменял на белые, что обозначает чистоту, туники и черные плащи каноников».
Чтобы поддержать это преображение, из аббатств Каппенберг и Gratia Dei (епархия Магдебург) в Ливонию прибыли группы премонстрантов. Община была полностью инкорпорирована в орден в 1227 и 1238 годах. С самого начала она поставляла епархии проповедников и всякого рода сотрудников.
Весьма интересно искать в Хронике Генриха, дающей главным образом описания военных перипетий, связанных с началами Церкви в Риге, свидетельства, указывающие евангельское вдохновение каноников-миссионеров. Они постоянно подвергались всяческим опасностям, связанным с пребыванием среди язычников. Своим отношением они являли готовность к мученичеству. Знаком их проповеднической ревности, несомненно, было то, что как только открывались какие-либо двери для их миссии, спешили воспитывать неофитов в духе справедливости и мира, заботясь о том, чтобы обеспечить оригинальными средствами религиозного влияния, таких например, как сценические мистерии из жизни пророков. Этим самым духом была проникнута созерцательная и литургическая жизнь монахов, которые зимними вечерами слушали, например, датского миссионера, архиепископа Андерса Сунесена, комментировавшего Псалмы. Все это свидетельствует об их отношении, которое жители Ливонии не без иронии противопоставляли отношению крестоносцев, и которое довольно хорошо демонстрирует более раннюю практику епископа Мейнарда и его первых сотрудников: без того, чтобы браться за оружие, привести крещенных к практике веры и привлечь словом, а не силой.
В 1202 и 1209 годах в двух общинах – в Риге, сердце епархии и у устья Даугавы – в духе апостольского единства осуществилось дело братания монахов-миссионеров Ливонии, провозглашенное буллой от 19 апреля 1201 года. Первая из этих общин стремилась к укоренению христианства в Ливонии, вторая – к христианскому завоеванию Эстонии. И это были общины близко родственные друг с другом благодаря белой тунике и монашеским правилам, поскольку мы знаем о подобии обычаев Премонтре и Сито.
Выдающуюся роль цистерцианцев и премонстрантов в евангелизации северо-западной Германии и балтийских стран подчеркивал Винтер. Не отрицая фактов, Гаук немного уменьшил её значение, заметив, что эти монастыри действовали главным образом с позиции землевладельцев, и что на самом деле успешно развивались только тогда, когда их поднимала волна сильной германской колонизации, и это она решала о численном росте католического населения. Этим он обосновывает значение цистерцианского аббатства в Леубус для успехов христианизации Силезии. Такого объяснения, однако, недостаточно. Кажется оно неполным, особенно на примере Ливонии, где монахи, а, прежде всего цистерцианцы, были настоящими первопроходцами и где основывали позднее свои общины как «апостольские» центры, незаменимые для евангелизации.
Отправить комментарий