Из «Книги Любви» блаженного Генриха Сузо, Глава 3, 42-44.
О вы, блуждающие звезды – хочу сказать: вы, непостоянные мысли, заклинаю вас цветущими розами и лилиями долин, то есть всеми украшенными добродетелями святыми, не нарушайте мое спокойствие! Отойдите от меня на мгновение, оставьте меня, прощу, возле Него ходя бы на часок, позвольте мне поговорить с Возлюбленным, не лишайте меня Его милейшего присутствия! О, все мои внутренние чувства, всматривайтесь в Него, отдайте Ему сердце и очи, ибо Он – мой Возлюбленный – белый и румяный, избранный из всех людей этого мира.
О, сладчайший Христе Иисусе, как же счастливы очи, которые видели Тебя живущего в Твоем теле и слушали Твои сладостные слова! Ибо Ты милее всего, что произвел этот мир – Ты, единственный и неповторимый. Твоя полная изящества голова подобны видом небу в его наивысшей красе – достойна быть Главой всего мира, а её части не имеют себе равных. Ясные кудри её волос, густые как степь заросшая кустами и зеленью ветвей – ныне, увы! как же они порваны терновыми шипами, покрыты кровавою росою и каплями ночи. Его глаза – прежде такие ясные, что могли как глаза орла, не жмурясь всматриваться в блеск солнца, и сверкали как ясный рубин – ныне вижу их угасшими и широко открытыми, как у других умерших. Его брови, подобные черным, бегущим по небу тучам, хранящие Его своей тенью от блеска солнца, Его нос, изящный как столп, поддерживающий фигурную стену, Его разрумяненные щеки, которые горели как розы, ныне – измазанные грязью, поблекшие и избитые. Возлюбленный мой! Как же не похож Ты стал на самого себя! Ибо Твои нежные уста, подобные красным лепесткам розы, уста, которые были школой всяческих добродетелей и знаний, из которой Ты раздавал всяческое познание и премудрость, уста, из которых истекали сладость, молоко и мед прекрасных слов, опьяняющих чувственные сердца – ныне иссохли до такой степени, что язык стыдливо прилип к нёбу. Изящный подбородок, подобный долинке, втиснутой между холмами, как же позорно осквернен! Твоя сладостная гортань, из которой изливалась речь столь сладостная, что всех, кто её слушал, разила стрела сладостной любви – эта гортань испытала уксус и горечь желчи. Ах, горе мне, как же обезображено Твое лицо, некогда пленительное как роскошный сад, которым насыщалось каждое око. Ныне вижу, что нет в Тебе ни красы, ни миловидности. Твои изящные руки, округлые, гладкие и прекрасные, как будто точеные и украшенные дорогими каменьями, Твои ноги подобные мраморным колоннам, посаженным на золотых основах, во время Страстей столь страшно натянутые, что утратили всякую силу; Твое нежное тело, изящное как возвышенный, поросший лилиями холм – ныне истекает кровью и от нечеловеческого распятия так увяло, что можно посчитать все его кости.
Что же еще я могу сказать, Возлюбленный мой? Твои члены, каждый в отдельности и все вместе, подобны сокровищнице благодатей, которые поили умы всех и влекли к себе людские желания, ныне приобрели смертную форму, жестоко ранящую чувства тех, кто Тебя любит. О, горячие слезы, неустанно льющиеся из глубины сердца, омывающие все раны моего Возлюбленного! Ибо какое же сердце, даже каменное или железное, не растаяло бы при виде стольких страшных ран, только что нанесенных? Ты мой сладчайший, кто же мне позволит умереть за Тебя? Жажду, чтобы вместе с Тобой умерла вся моя сила, чтобы мне поломали все кости, а мою душу повесили вместе с Тобой. О, как же счастливо умирает тот, кто как несгибаемый воин вместе с Тобой выходит на битву за добродетели, не падает от боли и не слабеет от счастья, но мужественно держится в бою и добровольно умирает каждый день! Разве не будет сладостно ранен тот, кто постоянно взирает на Твои раны и благодаря этому всматриванию освобождается от всяческих невзгод?
Отправить комментарий