Он пришел, чтобы свидетельствовать о Свете — о настоящем Свете, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир (Ср. Лк. 7, 7. 9).
Нельзя более восславить Иоанна Крестителя, нежели словами: «Он свидетельствовал о Свете». Свет, о котором он свидетельствовал, — Свет существенный, превосходящий всякое познание. Он светит в святая святых человека, в глубочайшей части его души.
Как же достичь нам этого Света?
Нашим Я с его ограниченным в силу своего естества рассудком ничего тут не сделаешь, но Бог дал нам сверхъестественную силу и помощь: это свет разума. Это тварный свет, который возвышает наше естество над самим собой и подает ему все, в чем оно нуждается.
Но, кроме того, есть еще в человеке свет нетварный: это свет самого себя. Это — божественный свет и Сам Бог. Ибо если суждено познать нам Бога, то через Самого Бога, с Богом и в Боге, — как говорит пророк: «Господи, во свете Твоем мы видим свет» (Ср. Ис. 35, 10).
Это — сверхсущественный свет, который светит всем людям, пришедшим в этот мир. Он осеняет все существа без различия, как солнце, сияя над всеми творениями (Ср. Мф. 5, 45). Если же они еще слепы и не ощущают внутреннего света, это вина не света, а их вина и беда. Но сколь глубоко ни блуждало бы существо во мраке, у него всегда есть возможность пробиться к свету. И тогда оно — в свете.
Чтобы пробиться из мрака в свет, нужно отсечь себя от всего, что бренно и преходяще, от всех желаний естества и рассудка, на которые были направлены помыслы, от тварного и всего, влекущего наружу, за исключением того, что неотъемлемо от жизни и выполнения земных задач.
Ибо только в отрешенности и внутреннем одиночестве, когда приглушены голоса мира, услышишь Слово Божие.
Вслед за отрешенностью придут сила и выносливость, дабы человек, если сподобится он света, оставался бы спокоен и недвижим, как скала, а не гнулся, как камыш на ветру. Многие, оказывается, сдаются, когда глупое, насмешливое или резкое слово гнет их к земле, как тростинку.
...И наоборот, у тех, кто это выдерживает, — в высшие силы души, в которых разум, воля и любовь, — падает луч света. Когда освещает он разум, человек становится пророком, т. е. тем, кто даже далекое видит отчетливо и близко, или же внутреннее слово говорит ему, как что есть.
Об Иоанне сказано: он — «больше, чем пророк» (Ср. Лк. 7, 28). А это значит: в сокровенной глубине, куда не достигают ни разум, ни другие силы, видеть свет в свете — пребывать во внутреннем свете, а затем в свете тварном познавать божественный.
То же, что представляет собою глубина души, не имеет ни образа, ни формы, ни места, ни способа: это неисчерпаемая глубина, парящая сама в себе, и в этой глубине — обитель Божия, — более, чем где-либо еще. Кто в нее погружается, обретает там Бога и себя обретает в Боге, становясь единым с Ним. Ибо от этой глубины Бог никогда не отходит. Здесь — исполненный света Дух Божий, и здесь обретается вечность, в которой нет ни «до», ни «после».
Этой глубины не может ни достичь, ни осветить ни один тварный свет: здесь — только Божья обитель и сущность. Ничто тварное не может ни заполнить, ни измерить эту глубину, — один лишь Бог в Его безмерности.
Этой божественной глубины достигает лишь глубина душевная; сюда зовет и здесь поглощает одна бездна другую. Здесь совершенное единение. Здесь теряет смысл все, что думал человек своим разумом о божественной Троице. Ибо здесь больше нет различия, — одно единство.
Кто всецело погрузится в эту глубину, тому покажется, будто он здесь был всегда и будет вечно, что он с ней — одно, и будь это всего мгновенье, оно ему покажется вечностью; и это свидетельство того, что человек в своей нетварности вечно пребывал в Боге. Когда был он в Нем, то был он Богом в Боге.
То, чем человек является сегодня в своей тварности, тем он был вечно в нетварности в Боге, и даже более — в сверхсущем едином с Ним бытии.
Однако пока человек, перешедший из нетварности в тварность, не вернется во внутреннее одиночество и просветленность, он не вернется в Бога. Покуда не будет совершенно удалена оттуда, вытравлена и отвергнута всякая склонность к внешнему, всякая одержимость бренно-преходящим, всякая самость и все, что наполняет душу своей ничтожностью, делая невосприимчивой к Богу, короче, — все, что не есть Бог, не пробиться ему и не вернуться к своему источнику.
Но и этого недостаточно: прежде дух должен исполниться и преобразиться внутренним светом.
Кто достигнет этого просветления, преображения и преобразования и в совершенной преданности Богу сделается всецело погруженным в свою сокровенную глубину, тот сподобится и в этой жизни причаститься мгновения высшего преображения не-тварным Светом Божиим, в котором он узнает Бога: «Господи, во свете Твоем мы видим Свет» (Ср. Ис. 35, 10).
И если человек часто уходит в глубину своей души и становится она ему домом, то в божественной глубине даруются ему многие моменты, в которые ему раз от разу все яснее открывается, что есть Бог.
С этой внутренней глубиной были хорошо знакомы великие учители, такие, как Прокл и Платон, хотя даже многие христиане не смогли познать ни самих себя, ни того, что в них есть: ни душевной глубины, ни глубины божественной, поскольку вместо того, чтобы смотреть внутрь, они смотрели наружу и удовлетворялись внешними истинами религии, которые мешали им преодолеть свою самость и пойти по пути внутрь.
Чтобы стать способными и готовыми заполниться и преобразиться внутренним светом, нужно направить всю силу своей любви не наружу, а вовнутрь, воспламеняясь в ней, дабы сделаться достойным местом для восхождения божественного света. Нужно думать, желать и говорить, как Августин: «Господи, Ты повелеваешь мне любить Тебя; дай же мне то, что Ты повелеваешь! Ты повелеваешь любить Тебя всем сердцем, всей душою, всей крепостью и всем разумением моим; подай же мне, Господи, чтобы я любил Тебя прежде всего и превыше всего».
Тот, кто жаждет этого всеми фибрами своего существа и всей крепостью своей души обращается вовнутрь, в том растет жар любви, покуда не прожжет его огонь до мозга костей и не станет пламя любви столь сильно и лучезарно, что сердце начнет светиться и, наконец, воспылает к Богу и в Боге.
Тогда ответит Бог Своей любовью и скажет Свое Слово, которое выше, светоносней и лучезарней, чем все человеческие слова. Об этом сказал Дионисий: «Когда произнесено в глубине души превечное Слово, и душа так преисполнена радостной преданностью и готовностью слушать, что может творчески и совершенно воспринять это Слово — Иисуса Христа — во всей Его полноте, тогда глубина души становится едина со Словом и становится самим Словом. И хотя, по сути своей, она содержит тварность, однако же по своему происхождению она — само Слово».
Именно это свидетельствовал Иисус (См. Ин. 17, 21—22): «Отец, с Которым станете вы едины, как Мы едины», и об этом слово, пришедшее к Августину от Бога: «Преобразись в Меня». Этого достигают на пути возжигания сердца любовью к Богу.
Будь внимательным на этом пути вовнутрь. Это — путь духа к Богу и Бога — к нам. Он узкий и потаенный, и на нем заблудятся те, кто предан внешним упражнениям и делам и думает, что можно приблизиться к Богу, исходя из своего Я.
Нет, если вступает человек на внутренний путь, пусть он оставит свое Я и свои слабости и всякое внешнее несовершенство и всей силой своей любви предаст и препоручит себя Богу, отвергшись себя самого и всецело растворившись в любви. Тогда сподобится он на мгновение еще при жизни испытать, что, достигнув единства, будет вечным.
Помоги, Боже, и нам всем причаститься этого!
Перевод: И. Прохоровой
Отправить комментарий