Итак, насколько Господь позволил, выше мы заложили основы веры, а теперь, коли поможет Тот, Кто есть Камень краеугольный, приступим к построению духовного здания. А поскольку души верные оживляемы и живут словом Господним (ср. Пс. 118:50; Мф. 4:4), то начнём с поразительного учения, данного сей преподобной деве её Учителем – Зиждителем всего.
Ибо рассказывала сия преподобная дева духовникам своим (среди коих был и я, недостойный), что в начале видений Божиих, сиречь, когда Сам Господь Иисус Христос стал являться ей, однажды во время молитвы её Он явился ей и сказал:
- Знаешь ли, дщерь, кто ты и кто я? Если сии две [истины] узнаешь, блаженна будешь. Ибо ты есть та, кого нет, а Я есть Тот, кто есть. Если будешь имеешь сие понимание в душе своей, то враг никогда не сможет тебя обмануть, и избежишь всех тенет его; никогда не согласишься ни на что, противное заповедям Моим, и без затруднений стяжаешь всякую благодать, всякую истину и всякую ясность.
О слово скромное и величественное! О учение краткое и как бы бесконечное! О безмерная мудрость, в речениях изложенная весьма кратких! Кто даст мне сил постигнуть тебя?! Кто откроет мне печати твои? (ср. Отк. 5:2) Кто сведёт меня в бездну твою, дабы исследовать глубины её? Может быть, ты и есть та долгота с широтою и высота с глубиною, постижения коих апостол Павел желал ефесянам, равно как и всем святым? (ср. Еф. 3:18) А может быть, ты – едино с любовью Христовой, превосходящей всякое человеческое разумение? (ср. Еф. 3:19)
О дражайший читатель, сдержи шаг, да не минем несравненного сего сокровища, найденного нами на поле сей преподобной девы (ср. Мф. 13:44). Давайте постараемся раскопать [найденное] изнутри, ведь первые проблески указывают нам на великое изобилие богатств. Ибо непогрешимая Истина глаголет: «Если сии две [истины] узнаешь, спасена будешь». И ещё: «Если будешь имеешь сие понимание в душе своей, то враг никогда не сможет тебя обмануть», - и так далее, как приведено выше. Хорошо, как мне кажется, нам тут быть; сделаем же здесь три кущи (ср. Мф. 17:4), сиречь славе Господа Иисуса, научающего [сделаем] с помощью разумения сказанных слов одну [кущу]; благочестию восприявшей учение Екатерины девы – с помощью благоговейных чувствований – одну; и доблести любого из нас, обретшего в сем жизнь, – с помощью бережного запоминания – одну. И так мы одновременно сможем и копать духовные богатства, и владеть ими, не имея более нужды стыдиться, прося (ср. Лк. 16:3).
«Ты есть, – глаголет Он, – та, кого нет». Разве это не так? Из ничего тварь всякая создана Творцом, ибо творить – значит создавать нечто из ничего. Также, предоставленная сама себе, она и стремится всегда к ничто, причём так сильно, что, если бы Творец хоть на миг перестал сохранять её, она тут же обратилась бы в ничто. Когда [человек] совершает грех, который есть ничто, он всегда приближается к ничто, и не может он ничего сделать или помыслить прямо от себя, согласно Апостолу. (ср. 2 Кор. 3: 5). И неудивительно, ведь он ни существовать сам по себе не может, ни даже сохранить бытие. Поэтому тот же апостол восклицает: «Кто почитает себя чем‐нибудь, будучи ничто…» и т.д. (Гал. 6:3)
Так что видишь, читатель, что всякая тварь окутана небытием? Ведь сотворённая из ничего, и сама по себе всегда стремящаяся к ничему, она, согласно Августину, чрез прегрешение становится ничем, и ничего не может сотворить самостоятельно, как свидетельствует сама воплощенная Истина, изрекшая: «Без Меня не можете делать ничего» (Ин 15:5), и ничего помыслить, как уже было сказано. Итак, ясно доказано, что её – нет. Ибо кто осмелится утверждать, что нечто есть, когда оно есть ничто?
Сколько из этого извлекается заключений – правильных и многополезных для устранения всяческих пороков, – прекрасно сознавали те святые Божии люди, которые, будучи научены Святым Духом, прониклись сей премудростью. Ибо же как горделивое надмение может поразить душу, которая знает, что она ничто? Как похвалится она каким-либо свершением, коли знает, что оно не её? Как она сочтёт себя чем-то выше других, если совершенно искренне считает, что её самой нет? Каким образом она презрит других или позавидует другим, если презирает себя вплоть до того, что вменяет в ничто? Разве сможет она хвалиться внешним богатством, когда уже пренебрегла всей собственной славой? Ибо вот что говорит слово воплощенной Премудрости, глаголя: «Если Я ищу Моей славы, то слава Моя – ничто» (ср. Ин. 8:50, 54). Опять же, как она может сказать, что внешние вещи принадлежат ей, коли прекрасно знает, что сама принадлежит не себе, а Тому, кто создал её? Наконец, кто соблазнит сию душу к усладам плотскими удовольствиями, когда она в сем размышлении ежедневно видит себя как нечто не-сущее? В итоге, когда же ей лениться, раз она нищенскими просьбами взыскует собственного бытия, зная, что оно ей не принадлежит? Благодаря сим рассуждениям, хоть и крайне сжато высказанным, читатель может уразуметь, что все пороки устраняются сим кратчайшим утверждением: «Тебя нет». Несомненно, здесь много чего можно добавить, но это сбило бы ход повествования, которое мы намерены рассказать.
Однако негоже было бы опустить вторую часть этого замечательного учения. Ибо сама Истина говорит: «Я есть Тот, кто есть» (Вульг. Исх. 3: 14). Но является ли сие утверждение новым? Оно равно ново и древне. Ведь его произнёс Тот, Кто говорил из куста с Моисеем; его вразумительнейшим образом истолковывали все усердные изъяснители Священных Писаний; и учили они истинно, что только Тот есть, Кто по существу Своему требует бытия, и нет различия между Его сущностью и бытием; и ни от кого иного, кроме Себя, имеет Он бытие; а от Него берётся и происходит всякое иное бытие – и только Он один может по праву произнести сие утверждение. Потому что, говоря словами Апостола, в Нём нет «есть» и «нет», как в творениях, но есть в Нём только «есть» (ср. Вульг. 2 Кор. 1:19). По этой причине он повелевает вышеупомянутому Моисею сказать: «Тот, Кто есть, послал меня» (Вульг. Исх. 3:14). И неудивительно поэтому, что, если кто внимательно рассмотрит по существу определение творения, неизбежно выведет из него сие речение. Ибо если творить есть не что иное, как создавать нечто из ничего, то с очевидностью следует, что всякое бытие происходит от одного-единственного Творца и никоим образом не может исходить откуда-либо ещё, ибо Он один есть источник всякого бытия. При таковом допущении сразу же следует вывод, что тварь не имеет ничего от себя, но всё имеет от Творца, а Творец – от Себя самого, а не от кого-либо иного имеет совершенное, да притом бесконечное бытие; ибо Он никогда не смог бы создать нечто из ничего, если бы не обладал в себе бесконечной силой бытийственности. А всё, чему Верховный самодержец и вместе с тем Наставник хотел научить Свою невесту в вышесказанных речениях, таково: «Осознай до глубины сердца своего, что Я истинно Творец твой, и тем блаженна будешь».
Нечто подобное, как написано, сказал Он и другой Екатерине*, когда посетил её в темнице в сопровождении многих святых и ангелов. Ибо молвил Он: «Познай, дщерь, Творца твоего». Ведь из сего знания проистекает всякое совершенство в добродетелях, всякое здравие тварного ума. Ибо кто, помимо неразумного или сумасшедшего, понимая, от Кого получил всё, не подчинится Ему охотно и радостно? Кто благодетеля столь прекрасного и столь богатого, притом все блага дающего даром, не полюбит всем сердцем и всем разумением? Чья любовь не станет разгораться день ото дня всё сильнее к Любящему столь нежно и горячо, что творения свои прежде всякой их заслуги, более того, без какого-либо побуждения, кроме лишь вечной благости, полюбил ещё до того, как сотворил? Кто после сего не устрашится или не содрогнётся тотчас же от страха и трепета пред опасностью как-нибудь оскорбить или обидеть столь великого и страшного Творца, столь могущественного и чудесного Дарителя, столь пылко и нежно Любящего? Кто, опять же, не претерпел бы даже любого зла ради Того, от Кого столько благ получил, и получает, и без сомнений надеется получить? Кто затомится от труда или падёт духом от тягот, имея возможность угодить столь великому и столь любезному Величеству? Кто слова Его, с которыми Он так милостиво обращается к Своим созданиям, не примет благоговейно, не выслушает внимательно и не сохранит их навек в сокровищнице цепкой памяти? Кто откажется Его спасительным заповедям по мере сил повиноваться с радостным сердцем?
Всё сие вместе и по отдельности происходит из совершенного осознания того, что сказано: «Осознай, что ты есть та, кого нет, а Я есть Тот, Кто есть». Или, как было сказано иными словами: «Познай, дщерь, Творца твоего». Оцени, читатель, какое основание заложил Господь вначале, какой брачный дар принёс невесте Своей! Не кажется ли тебе, что сего довольно, чтобы поддержать всю постройку [при возведении здания] духовного совершенства, дабы никакие ни ветры, ни бури не смогли его ни обрушить, ни пошатнуть? (ср. Мф. 7:24-25) В тебе, насколько позволил Господь, я выше уже заложил основы доверия, а теперь ты с полной ясностью видишь, какое основание заложил Верховный зодчий в душе девы, о которой идёт речь, так что, будучи утверждён на двойном основании, ты отнюдь не должен поколебаться. Итак, стой, по крайней мере, в твёрдом и неизменном доверии, и не будь неверующим, но верующим (Ин. 20:27).
В добавок к упомянутому чрезвычайно замечательному учению Господь прибавил иное, весьма достойное внимания, которое, если я не ошибаюсь, полностью выводится из оного. Изрек ибо Он, явившись ей в другой раз: «Дочь, помышляй обо мне; ибо если будешь, то я буду помышлять о тебе непрестанно». Узнаёшь ли, читатель, в этом слова псалмопевца, взывающего ко всякому праведному: «Возложи на Господа помышление своё, и Он поддержит тебя. Никогда не даст Он поколебаться праведнику» (ср. Пс. 54:23)? Давай же послушаем, как понимала сие слово дева преподобная.
Ведь, рассказывая мне втайне о сем слове, она сказала, что Господь тогда предписал ей изгнать всякое иное помышление из своего сердца и волю свою направлять только на Него самого, чтобы, пребывая в постоянном покое, не отвлекаться от названного помышления ни на какую-либо заботу о самой себе, даже касательно благополучия духовного. Он добавил: «И Я буду помышлять о тебе», как бы прямо сказав: «Не беспокойся, дщерь, ни о спасении души, ни о здравии тела, ибо Я, знающий и могучий, изволю о сем помышлять и усердно заботиться; ты только старайся помышлять и размышлять обо Мне, поскольку в сем состоит твоё совершенство и конечное благо твоё». Но, о несотворенная Благость, что тебе от того, если дева сия, невеста Твоя, или иное какое-нибудь создание, помышляет о Тебе и размышляет? Разве может это Тебя хоть как-либо возвеличить? Почему же Ты так горячо желаешь, чтобы мы помышляли и размышляли о Тебе, если не оттого, что Ты есть благость, и по природе склонен сообщать Себя нам и влечь нас всегда к Себе?
Кроме того, из сего учения сия дева Господня заключала, что коль скоро мы были отданы Богу – как в таинстве крещения, так и в посвящении священническом или монашеском, – нам ни в чём не должно беспокоиться о себе, но о том только заботиться и помышлять, как самому Господу, Коему мы себя отдали, угодить. И сие преимущественно не ради награды, но ради единения, потому что мы соединяемся с Ним узами любви тем теснее, чем больше мы Ему угождаем. Ибо и самой награды не стоит искать ни ради чего иного, помимо того, что она совершенным образом соединяет нас с нашим бесконечно совершенным Началом. Посему она обычно говорила нам, когда я или один из моих братьев боялся какой-либо опасности: «Что вы можете сами сделать для себя? Позвольте действовать Божественному провидению; оно всегда, когда вы более всего боитесь, взирает на вас и непрестанно заботится о вашем спасении». Ибо она восприяла такое доверие к Жениху своему после того, как услышала от него «Я буду помышлять о тебе», и такое имела глубокое понимание Божественного провидения, что не могла насытиться разговорами о нём день и ночь напролёт. Поэтому в книге, написанной ею, она не преминула подробно обсудить его в длинном трактате и во многих главах, что бросается в глаза читающим.
Вспоминается мне, что, когда мы – множество мужчин и женщин – были в море, и ночью прошли уже половину пути или около того, попутный ветер ослабел, из-за чего корабельщик немало смутился и сказал, что мы оказались в довольно опасном месте, потому что, если подует побочный ветер, нам непременно придётся отплыть к весьма отдаленным областям или островам. Услышав это, я обратился к ней, говоря сквозь рыдания:
- О матушка (ибо так мы все звали ее), ты не видишь, в какой мы опасности?
А она тут же ответила мне:
- Что вы можете сами сделать для себя?
И так она заставила смолкнуть крик мой, а заодно и страх.
Вскоре подул встречный ветер, и упомянутый корабельщик сказал, что из-за него он вынужден повернуть назад, а когда я доложил о том деве, она молвила:
- Пусть покружит рукою во имя Господне и отправляется, куда Господь ветер даст.
Он покружил рукою, и мы поплыли в обратный путь, но она, склонив голову, стала умолять Господа, и не продвинулись мы ещё обратно на расстояние выстрела баллисты, как появился попутный ветер, которого прежде не хватало, и по исполнении утрени мы прибыли, ведомые Господом, к долгожданному порту, воспевая громогласно Te Deum laudamus – «Тебя Бога славим».
Сие я привёл здесь не в порядке изложения событий, а из-за соответствия обсуждаемому предмету. Впрочем, как вкратце было сказано выше, любой мыслящий человек, если я не ошибаюсь, ясно увидит, что сие второе учение последовательно вытекает из первого. Ведь если душа сознает, что она сама по себе ничто, а всё – от Господа, следствием этого является то, что она полагается не на своё действие, а только на Господне. По этой причине он все заботы свои возлагает на Господа, а это, как я думаю, и есть «направлять помышления свои на Господа», говоря словами псалмопевца, возложение. И все же это не освобождает его от посильной деятельности: поскольку сие упование исходит из любви, а любовь необходимо вызывает в душе любящего желание любимого предмета, то ей невозможно обойтись без деятельности. Из чего следует, что сколько кто любит, столько действует, но тем не менее, он уповает не на свою деятельность, как на свою собственную, а именно на деятельность Создателя – чему душу сию в совершенстве научает сознание собственного ничтожества и совершенная истинность Создателя её.
Поскольку среди прочих дивных деяний блаженной сей девы я учение её считаю достойным исключительного внимания, то, конечно, не могу опустить остального, чему она учила, но напротив – добавлю к уже пересказанным учениям; впрочем, все они, если не сильно ошибаюсь, изначально происходят от первого из рассказанных. Ибо же сия дева святая часто беседовала со мною о свойствах души, любящей своего Творца, и говорила, что таковая душа не видит и не ценит ни себя, ни кого-либо другого и совершенно не помнит ни о себе, ни о какой другой твари. Когда я попросил объяснения сказанному, она ответила, молвив:
- Душа, которая уже видит своё собственное ничтожество и сознаёт, что всё её благо в Творце, полностью покидает себя со всеми своими силами и все творения и полностью погружается в Творца своего, так что все свои действия направляет целиком и полностью на Него и, чувствуя, что в Нём обретает всякое благо и всякое совершенство счастья, никоим образом не желает выходить от Него вовне; а благодаря зрению любви, день ото дня возрастающей в ней, она так некоторым образом преображается в Бога, что не может ни мыслить, ни понимать, ни любить, ни помнить ничего, кроме Бога, а также того, что Божие; творений же иных и себя самой не видит, разве только в Боге, и не помнит ни о себе, ни о них, разве лишь в Боге. Как тот, кто целиком погружается в море и плавает под водами морскими, не видит и не осязает ничего, кроме лишь вод морских и того, что в водах, а ничего вне воды не видит, ничего не осязает и не ощущает; если же образы того, что находится вне, отображаются в воде, он может их видеть, но только в воде и в той мере, насколько они [отображаются] в воде, не иначе. И сие, – говорила она, – есть упорядоченная и правильная любовь к себе и ко всем творениям, в которой никогда не будет ошибки, поскольку она неизбежно соразмеряется с божественным мерилом, а согласно с оным ничего не невозможно возжелать вне Бога, а потому всегда в Боге [всё] свершается и творится.
Не знаю, полностью ли я объяснил речение, которое усвоил тогда от неё, ведь она сама усвоила сие учение непосредственно, словно бы второй Дорофей, упоминаемый Дионисием**. Я же подобного, увы, не испытав, могу сие передать только в ущербном виде, но ты, читатель, постигай и воспринимай в меру данной тебе благодати; однако знаю, что чем теснее ты соединишься с Богом, тем глубже уразумеешь сие величественное учение.
Кроме того, из [опыта] сего соединения сия учительница науки Божией вынесла ещё одну [истину], которую не переставала ежедневно повторять тем, кого хотела наставить на пути Божием, а именно: чем сильнее такая душа (как мы сказали выше – соединённая с Богом) любит Бога, тем сильнее она ненавидит святой ненавистью свою собственную ощущающую или чувственную часть***. Ведь, поскольку из любви к Богу естественно проистекает ненависть к прегрешениям, совершаемым против Бога, то душа, видя, что горючее и источник всякого прегрешения находится в ощущающей части и в ней коренится, питает к ней великую, но святую ненависть; и изо всех сил старается убить – не её саму, а то горючее, что в ней укоренилось, что невозможно без мучений, немалых и некратких, для самой чувственности. Но поскольку невозможно [полностью убить всё горючее], а всегда остаётся какой-нибудь корень пускай и малых прегрешений – согласно изречению Иоаннову: «Если говорим, что не имеем греха» и т. д. (1 Ин. 1:8), – душа начинает испытывать некое недовольство собой, из чего возникает уже упомянутая святая ненависть и презрение к себе, коими она всегда охраняется от козней вражьих, да и человеческих. Ведь ничто так не успокаивает и не укрепляет душу, как оная святая ненависть, которую хотел выразить Апостол, говоря: «Когда я немощен, тогда я крепче» (ср. 2 Кор. 12: 10). И молвила Екатерина:
- О вечная благость Божия, что ж сотворила ты?! Из прегрешения происходит добродетель, из слабости возникает крепость, из оскорбления – прощение, из недовольства рождается довольство. Всегда, о чада мои, имейте в себе сию вторую ненависть. Она всегда сделает вас в невзгодах терпеливыми, в благоденствии – умеренными, во всём – полными благородного спокойствия, угодными и милыми как Богу, так и людям. – и добавила: - Горе и ещё раз горе душе той, в коей нет сей святой ненависти, ибо где нет сего рода ненависти, там неизбежно царствует себялюбие, которое есть нужник всех грехов, всех злых похотей корень и причина.
Сии и подобные речи произносила она, ежедневно предписывая святую оную ненависть друзьям своим. Но всякий раз, когда она замечала недостатки или прегрешения в ком-либо из своих друзей или в другом ком-нибудь, тотчас, проникаясь состраданием, говорила:
- Вот что творит себялюбие оное – горючее гордыни и прочих пороков!
О Боже мой, сколько же раз повторяла она мне, убогому, слова:
- Приложите все усилия, дабы искоренить из своего сердца сие себялюбие и насадить в нём ненависть оную святую, ибо сие безошибочно царский путь, по которому восходят ко всякому совершенству и исправляют любые недостатки.
Но признаюсь, что я так и не смог ни достичь понимания глубины и благотворности святых её слов, ни – увы! – осуществить их на деле. Но тебе, дражайший читатель, я говорю, что, если ты помнишь те два града, о которых упоминает Августин в своей книге «О граде Божием», один из которых создан любовью к себе, дошедшею до презрения к Богу, а другой – любовью к Богу, дошедшей до презрения к себе****, то сразу же оценишь, что сие за учение, если уловил мысль Апостола, сказавшего, что сила совершается в немощи (ср. 2 Кор. 12: 9), каковые слова донеслись до него с небес, когда он молился об устранении искушения, и что он вновь подытожил: «Я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова (там же)». И увидишь ты, что основания учения сей святой старицы и вместе с тем девицы положены на твердом камне истины, которым является Христос, которого также называют Скалою.
Ну а пока довольно о её учении, ей изначально переданном от Истины, а нам затем – от неё. Так что на сем завершается глава, где не требуется перечислять свидетелей, потому я сам услышал всё здесь сказанное из собственных уст Екатерины. Но при этом я увещеваю каждого читающего задуматься о том, в какой чести была сия преподобная дева у Бога и что в дальнейшем следует несомненно верить той, что была столь исполнена света истины.
* Св. Екатерина Александрийская (287-305), мученица (пам. 25 ноября).
** Точнее, Иерофей; см. Дионисий Ареопагит «О божественных именах», II, 9. – по прим. лат. изд.
*** Из трёх частей души, согласно Аристотелю, наиболее свойственную животным. – прим. пер.
**** Св. Августин. О граде Божием. XIV, 28.
Перевод: Константин Чарухин
Отправить комментарий