Из книги «Удивительное житие и драгоценная смерть досточтимой сестры Розы Святой Марии из Лимы», авторства о. Леонхарда Хансена ОР. Глава VII, Колючий венец, коим она окружила голову свою, 87-89.
Итак, с обновлённым рвением и желанием пострадать она согнула в круг серебряную полоску, к которой изнутри прикрепила шипы из того же металла в три ряда так, чтобы каждый содержал по тридцать три шипа, очевидно, по числу лет Христа, кои он, будучи смертен, прожил на земле ради смертных. Наверняка не могла бы она измыслить для «нежной матери» (как называют это медики) головы своей* ничего нежнее, а для «суровой матери»** ничего суровее, если бы сама нежность*** не внушила ей сей суровости. Притом, дабы волосы, которые после пострига сильнее топорщились, не мешали шипам впечатываться глубже, она ножом удаляла всю поросль до самой кожи, оставив только спереди кое-какие неостриженные кудри, коими притом прикрывала венец, дабы утаить его от матери. Впрочем и этим ничтожным остаткам волос надо лбом она нашла другое применение – чтобы добавить себе новых скорбей. Однако об этом – в следующей главе, где речь пойдёт о бдениях Розы.
Как жестоко уязвлял сей зубчатый венок, как мучительно колол со всех сторон обвитую им святую главу, для терзания коей хватило бы и единственной шпильки, можно представить по тому, что шипы в обнажённую кожу вонзались не все одновременно, но поочерёдно – по два, по три, по нескольку – в крайне тягостной последовательности, а при разных резких движениях все они поворачивались в своих ранках. Известно, что из-за этого металлического терния, густо покрытого остриями, деве было мучительно даже говорить: а каково ей было, когда грудь её сотрясалась от кашля, когда на беду голове своей она разражалась чиханьем или из-за неодолимой нужды отхаркнуться ей приходилось сильнее напрячь лицо или рот?
Но Розе казалось, что сии [мучения] пустяковые и что подобает приложить дополнительные усилия, чтобы они лютовали суровее. И вот, там, где сходились края сего пластинчатого венца, она крест-накрест навила ленты, затянув которые не только скрепляла колкий сей обруч, чтобы он не сбился и сам не расслабился, но даже при любом желании усилить боль, плотнее затянув ленты, своими силами причиняла себе мучения. Принимать сей избыток страданий деве было угодно прежде всего по пятницам – в память Жениха, увенчанного тернием. Она предпочла бы ради более полного сообразования [с Ним] носить венец из дикорастущего терновника, о чём всерьёз советовалась с духовником, но он отговорил её, опасаясь, что под воздействием гниющих шипов на голове у Розы может возникнуть тяжёлое воспаление. Она и сама была оказалась довольна [этим запретом], рассудив, что такого рода венец не очень удобно было бы прятать под покрывалом, поскольку его колючки беспорядочно выступали бы наружу, и сила его мучительного воздействия уменьшилась бы, если только не загнуть все до единого шипы вовнутрь. Поэтому пришлось использовать пластину, причём серебряную, поскольку она и плотнее прилегала к подвергаемой ранам коже, и крепче держала вставные колючки. «И сии желания в итоге не обманулись»****, ибо, когда после кончины девы некоему ювелиру было поручено извлечь из пластинки несколько шипов (возможно, дабы отдать их благочестивым особам, настоятельно просивших оные для домашнего почитания), он обнаружил, что все они держатся так прочно, что даже с помощью щипцов их никак невозможно вытащить, хотя железное орудие сгибало их во все стороны. Сие даёт возможность постигнуть, что ни шипы не уступали Розе в стойкости, ни она – им.
* «Pia mater» – мягкая мозговая оболочка. – прим. пер.
** «Dura mater» – твёрдая мозговая оболочка. – прим. пер.
*** «Pietas», – также «благочестие», «набожность». – прим. пер.
**** Клавдиан. Панегирик на шестое консульство Гонория Августа, ст. 87-88. – прим. пер.
Перевод: Константин Чарухин.
Отправить комментарий