Из книги о. Томаша Галушки, «Инквизитор тоже человек». Часть II. Рассказы. Доминиканская криминология, 7.
Файт Штосс (Вит Свош), «плита Каллимаха»
Красивый и простой план – с небольшой поправкой: заговорщики-романтики не приняли во внимание существование папской разведывательной службы. Покушение было быстро раскрыто.
Невидимая сеть и неисчислимые возможности взаимных пересечений. И все это – на месте наиболее видимом – в пресвитерии доминиканского храма Святой Троицы в Кракове, на месте, наполненном при свете знакомыми и незнакомыми, принятыми и ожидающими войти в круг друзей – главным образом: живыми, хотя и для мертвых там тоже есть место. Оставим, однако, людей, и взглянем на предметы, недвижимо присутствующие в этом месте и как бы безразлично молчащие. Следует к ним присмотреться, внимательно присмотреться. На первый взгляд немногое их объединяет друг с другом. Но не следует дать себя обмануть первым впечатлениям.
Возьмем, к примеру, только двоих героев: две холодные бронзовые плиты, по стилю и по содержание очень разные, разделенные периодом пятисот лет, в пресвитерии, помещенные как можно дальше друг от друга. Одна плита – эпитафия знаменитого гуманиста и литератора Филиппа Буонаккорси, называемого Каллимахом, а вторая – память о папском визите Иоанна Павла II. Доминиканцы поместили их на значительном расстоянии друг от друга, в диагонально противоположных частях пресвитерия – так, как будто бы хотели специально подчеркнуть, что речь идет о двух абсолютно разных и чуждых друг другу делах. Но это только на первый взгляд. Речь идет о деле весьма серьезном, укрытом за инициалами F.B.: о покушении на папу.
Умерший в конце XV века и похороненный у доминиканцев Филипп Буонаккорси не поселился в Кракове из любви к кренделям и золотой польской осени. Он оказался здесь вопреки своим планам и юношеским мечтам. Когда ему исполнилось 25 лет, он стал активным членом элитной Римской Академии, которая была не столько достойной институцией, сколько братством, собравшим под крылом эксцентричного Помпония Лето, страстных поклонников античной культуры. Эти господа читали старинных поэтов и с тоской вздыхали о прошедших временах. В своей страсти они шли еще дальше и принимали второе крещение, на котором принимали языческие имена. Таким образом, Филипп принял имя Каллимах, которое было греческим переводом фамилии Буонаккорси – «хорошо сражающийся» (гр. kalos machimos).
Папы эпохи ренессанса с некой опаской взирали на развивающуюся группу сумасшедших неоязыческих литераторов, но только Павел II постановил решительно вмешаться. Поскольку большинство академиков работало в папской курии на фиктивных и ненужных должностях, Павел II провел реформу курии, радикальным образом редуцируя это затруднение. В результате чего Филипп и его товарищи оказались на улице и, что хуже, были вынуждены искать новую и настоящую работу. Эта тяжесть была слишком велика для нежных рук и молодых сердец римских интеллектуалов.
В этой ситуации Филипп, как «хорошо сражающийся», подготовил – как ему казалось – хитрый план убийства папы Павла II. Это должно было выглядеть следующим образом: во время торжеств Пепельной Среды в 1468 году первая группа заговорщиков должны была напасть на арьергард папской свиты, входящей на литургию в храм св. Марка. Таким образом, папа, брошенный своими охранниками, стал бы легкой целью для второй группы заговорщиков во главе с Филиппом. Убийство папы должно было открыть путь революции в Риме.
Красивый и простой план – с небольшой поправкой: заговорщики-романтики не приняли во внимание существование папской разведывательной службы. Покушение было быстро раскрыто и обезврежено, а большинство заговорщиков закончили в папских темницах. Филипп же сбежал в дальние, чужие стороны: через Константинополь в Польшу.
Двумя годами позднее, в 1470 году, легат папы Павла II потребовал на сейме экстрадиции скрывавшегося в Польше Каллимаха, но, не смотря на согласие сейма, король Польши Казимир Ягеллончик дал отказ. Вскоре папа умер, а его преемник, францисканец Сикст IV, отложил дело неудавшегося покушения до рассмотрения в будущем. В конце концов, Филипп остался в Польше и стал отцом польского возрождения и учителем королевских сыновей, в том числе и св. Казимира.
Со временем все простили и забыли Филиппу грехи его молодости. Он умер в торжество Всех Святых 1496 года. В его похоронах принял участие весь Краков, в том числе и сам король Польши, а доминиканский провинциал и папский инквизитор Войцех из Сеценя произнес длинную проповедь. Несколькими годами позднее группа друзей заказала нюренбергской мастерской Вита Ствоша сохранившеюся до сих пор плиту с эпитафией.
Казалось бы, что дело было закончено, а Каллимах своей жизнью и деятельностью стер свои ранние прегрешения. Но не хватало, однако, еще одного: прощения со стороны самого папы.
И здесь появляется необычайный эпилог нашего дела. В его решении прияли участь: Божественная Справедливость и краковские доминиканцы. Спустя еще четыреста лет, в 1999 году, впервые в истории польских братьев проповедников папа посетил на минутку доминиканский храм в Кракове. Иоанн Павел II, дальний преемник Павла II, помолился в тишине и можно верить, что тогда действительно и окончательно наступило примирение папы и неудавшегося заговорщика. Свидетельством этого визита является вторая бронзовая плита в пресвитерии.
Отправить комментарий