Костер в городе цветов

1/09/2020, No Comment

Из книги о. Томаша Галушки, «Инквизитор тоже человек». Часть I. Интервью. 12.a.

(Интервью берет Мачей Мюллер)

«Его влияние на искусство было равно кратким, как и разрушительным. (Будучи правителем Флоренции) он воскресил средневековый обычай костров тщеславия, на которых сжигали предметы роскоши (дорогие дамские платья, игральные кости и карты, и прочее)». Только это мы узнаем о Джироламо (Иерониме) Савонароле из новейшего учебника истории нового времени из серии PWN. Кем он собственно был: фанатиком, пророком, тираном?

Подчеркивание в контексте жизни Савонаролы костров тщеславия и политических вопросов было связано с позднейшей (XVIII в.) интерпретацией его деятельности. Тогда появились первые квазинаучные энциклопедии и биографические словари; французские исследователи представили Савонаролу именно, прежде всего как политика. Духовность, теология, контекст, тогдашняя ментальность – все это отошло на задний план. А без этого фона мы вообще не поймем, что произошло во Флоренции в последнем десятилетии XV века.

В связи с этим и так приятно, что в панорамном представлении истории нового времени вообще упоминается о Савонароле – хоть бы это было такое неполное представление, как то, что было только что процитировано.

Трудно ведь не принять во внимание того, кто оставил такой глубокий след в истории той эпохи…

Это правда: неслучайно имя Савонаролы оказалось на знаменитом памятнике Лютера в Вормсе, рядом с Яном Гусом и несколькими другими вызывающими противоречия реформаторами Церкви. Савонарола захватывает. Его особа оставляет след в голове и душе историка, который им занимается. Даже эта короткая информация из учебника сигнализирует, что мы имеем дело с кем-то необычайным, не позволяющим пройти мимо себя с безразличием.

Он завоевал также поп-культуру. В комиксах или в сериале на тему Борджиа, Савонаролу представляют как своеобразную противоположность преступного папы Александра VI.

Сценаристы, сознательно или нет, поступают правильно, так как эти две особы действительно являлись противоположностями. Савонарола был примером, до которого Александр VI Борджиа не дотягивался – с точки зрения святости, благочестия, знания Библии и теологии. Монах из Флоренции был для папы огромным угрызением совести, Александр имел к нему слабость, ненавидел его и любил одновременно. Следует на этих двоих взглянуть как на Ирода и Иоанна Крестителя. Ирод любил слушать Иоанна, не смотря на то, что он говорил вещи истинные и страшные, говоря царю прямо в глаза о его грехах. В итоге, однако, это не остановило царя от того, чтобы приговорить пророка к смерти.

Как дошло до того, что власти Флоренции и представители папы отправили брата Иеронима на костер?

Если мы хотим понять, почему конфликт между Савонаролой и Александрам привел к таким трагическим последствиям, мы должны возвратиться к началам публичной деятельности доминиканца. Это был человек с незаурядным интеллектом, начитанный, знающий жизнь. Воспитывался в Ферраре, при дворе тамошнего владетеля из рода д'Эсте (его дед был там придворным лекарем). Он вращался в самом центре ренессанса и рождающейся новой эпохи.

Изучал философию, медицину, прекрасно понимал Платона, читал также других античных учителей. Был благочестив и скорее избегал серьезных грехов, и наверняка не грешил красотой: был невысоким, худым, лысоватым, с горбатым носом. Может благодаря этому не пользовался успехом у женщин, мог спокойно посвятить себя интеллектуальным трудам.

Наконец в его жизни произошло событие сравнимое с ослеплением св. Павла по пути в Дамаск: Савонарола, под влиянием проповеди одного августинца решил бросить все, чем до сих пор жил. Осознал суетность мира и бессмыслие погони за знанием, которое должно бы было служить только укреплению собственной гордыни.

Вскоре после этого он решил вступить к доминиканцам, ему было тогда 22-23 года. Он выбрал монастырь в Болонье.

Почему он выбрал доминиканцев, если восхитила его проповедь августинца?

Из-за любви к премудрости, к рациональности, но также к определенной простоте, которая выражается в философии св. Фомы Аквинского. Савонарола был восхищен Фомой и тем вниманием, которое он уделял истине и её созерцанию. Но это не все: к доминиканцам привлекла его проводимая в те времена великая реформа ордена, которая заключалась на возвращении к жизни согласно первому уставу. Умножались монастыри, жаждущие жить в согласии с истинным призванием – убого, с сильным ударением на образование и молитву. В один из таких монастырей и вступил Савонарола. Его быстро заметили братья: было видно, что он не принял облачение для того, чтобы что-то для себя получить, поскольку уже все имел и сознательно от этого отказался. Хотел действительно служить Богу.

Савонарола быстро, уже через несколько лет стал доминиканским профессором, а в начале восьмидесятых годов XV века уже преподавал теологию в генеральном коллегиуме в Болонье и в монастырской школе во Флоренции.

В 1490 году Савонарола в очередной раз и – как покажет история – навсегда, прибывает во Флоренцию, называемую «городом цветов». Это был своеобразный Нью-Йорк пятнадцатого века, центр мира…

Он прибыл к реформированной общине, насчитывающей пятьдесят братьев. Он посчитал, что эти братья, старающиеся жить в евангельской бедности, составляют – чтобы придерживаться флористических метафор – только бутон. Это был прекрасный монастырь, с огромной библиотекой, украшенный фресками кисти Фра Анджелико. Глядя на эту красоту, Савонарола решил: этот конвент расцветет еще больше. И он был прав: через восемь лет монастырь насчитывал более чем 250 братьев.

Будучи человеком мирским, не имел ли Савонарола проблем с принятием монашеской бедности?

Очевидно, что нет, поскольку в каждом из монастырей, в котором он жил, его келья выглядела подобно: небольшой письменный стол, а на нем черный крест с белой фигуркой Христа. В это крест он всматривался часами. Подобно спал он только четыре часа в сутки, а остальное время проводил в обучении, проповедовании и разговорах с людьми. Его теология не возникла в отрыве от жизни; ведь он прекрасно знал жизнь.

Савонарола был образцовым примером монаха, который хочет жить так, как предполагали творцы реформы, провозглашая возвращение к евангельской бедности. Если мы хотим понять Савонаролу, мы должны помнить, что он смотрел на мир через монашеские очки. Его проект обращения мира будет заключаться в присоединении к доминиканской реформе очередных церковных кругов. Флоренция была для него «продолжением» монастыря.

Савонарола прославился как харизматичный проповедник. Но был ли так в начале?

Нет, его проповеди не пользовались особенной популярностью по простой причине – он пользовался феррарским диалектом. Это так, как если бы в Кракове кто-то говорил по-силезски. Со временем, однако, слушатели привыкли к этому, и тогда дошли до них суровые и бескомпромиссные правды, которым учил доминиканец. Такие проповеди нельзя слушать с удовольствием, но люди приходили, так как видели, что на амвоне стоит человек аутентичный, который живет тем, что проповедует.

Савонарола сначала заинтересовал, потом начал восхищать. Он был для слушателей кем-то, кто создан из их крови и кости, знает их искусство и литературу, а проповедует то, что радикально не соответствует духу времени. Был своим, но одновременно радикально иным. Наконец, под покровом ночи, во врата флорентийского монастыря Сан-Марко начали стукать великие гуманисты Марсилио Фичино и Пико делла Мирандола, мастер кисти Сандро Ботичелли или молодой Микеланджело, не говоря уже о членах двора Медичи.

продолжение

No Comment

Отправить комментарий